— Придумаем что-нибудь и на этот раз. Главное, у нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга получше. В спокойной, почти идиллической обстановке.
— А мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь.
— Кстати, забери наконец свои сто долларов. Мне надоело таскать их в кармане.
— Лучше повесить их в рамочку — в память о нашей встрече.
— Вернемся в Москву, так и сделаем…
И Сергей, притянув Свету к себе, поцеловал ее. А она впервые почувствовала, что не может и не хочет сопротивляться мужчине.
В этот же день директору ФСБ доложили, что следы Днищева отыскались неподалеку от Сергиева Посада, на одной из баз Организации.
— Что еще за Организация? — спросил он.
— Конкретно сказать трудно; поскольку подобраться к ней не можем. Но действует с ведома… — и палец указал вверх.
— А почему я о ней ничего не знаю?
— Потому что вы у нас всего два месяца. Не успели доложить.
— А нельзя ли эту Организацию прихлопнуть?
— Пока не по зубам.
— Ну хотя бы эту чертову Базу? Неувязка всегда объяснима. Да и Днищева надо достать живым или мертвым.
— Это можно попробовать.
— Готовьте план штурма, — директор полистал календарь, — на тридцать первое августа. И ради Бога, держите все в секрете!
— Разве в нашей стране могут быть какие-нибудь от кого-нибудь секреты? — резонно возразили ему. — Эх, хорошо бы сам Днищев ликвидировал эту Базу, как тот поезд с террористами! Меньше было бы головной боли.
— В таком случае придется присваивать ему звание полковника, — вполне серьезно ответил директор ФСБ.
…Пять дней для влюбленных пролетели быстро и незаметно, и им было, все равно, где находиться: здесь ли, в глубокой шахте или на вершине горы. Они были счастливы, несмотря на бдительное наблюдение за ними, и верили, что никакая сила больше не сможет их разлучить. Наверное, так и бывает в жизни — любовь всегда побеждает, иначе мир давно бы рухнул под тяжестью содеянного людьми зла. Но смерть вечно мстит любви за свое поражение, выискивая все новых и новых влюбленных.
Наступило тридцать первое августа. День этот протекал как-то сумбурно, хотя заметно нервничал лишь один Щукин. Шесть зомбированных исполнителей акции вели себя вызывающе агрессивно, бранясь и кляня Москву с ее жителями, и Психоаналитику пришлось даже провести дополнительный сеанс, который снизил их чрезмерную возбудимость. Потом он стал подготавливать свое психотропное оборудование к переброске на другой объект, намереваясь отбыть дня через два. Василий Федорович тенью ходил за Днищевым, словно кошка, караулящая мышь: он инстинктивно чувствовал какой-то подвох в спокойном поведении бывшего зятя. Также невозмутим был Кротов, хотя весь его план по нейтрализации акции висел на волоске: он мог быть раскрыт при малейшей оплошности. А Света вообще не знала, что здесь происходит, не ждала ниоткуда никакой беды и была счастлива с человеком, которого полюбила. Единственное, что отвлекало ее и не позволяло забыться, — это постоянное присутствие Василия Федоровича за спиной.
— Не надоело вам бродить за нами? — спросил у него Днищев, даже не повернув головы. — Ведь не убежим отсюда никуда.
— Не убежите, так улетите, — откликнулся бывший тесть, обрадовавшийся, что с ним наконец-то заговорили.
Его слова были недалеки от истины. Накануне Кротову удалось отвлечь его внимание, и в это время оба его помощника вместе с Днищевым пробрались в ангары и установили шесть магнитных мин под фюзеляжами самолетов. На седьмом должен был лететь Сергей. В комбинезоне у него находился пульт для взрыва в воздухе всех зомбированных смертников. По плану Кротова с Днищевым должна была улететь и Света. Но этого не произошло. К одиннадцати вечера девушку изолировали в одной из комнат здания, разрешив лишь попрощаться с Сергеем, который шепнул ей несколько слов.
— Я не сомневаюсь, что ты вернешься, — тихо ответила она.
Семерых исполнителей акции проводили к самолетам, выстроившимся в ряд на взлетных полосах.
— Твой крайний, — напомнил Днищеву Кротов. — Не волнуйся, о девушке я позабочусь.
Но и здесь судьба подстроила им ловушку. Щукин распорядился так, что Сергею пришлось сесть в центральный самолет, на котором была установлена магнитная мина, а в крайнем поместился Рогов. И теперь его уже ничто не могло остановить до самой Москвы. Один из взрывов должен был неминуемо прогреметь в ее центре.
Днищев переглянулся с Кротовым, тот слабо пожал плечами: поздно. К нему уже поступила информация о штурме Базы, который готовило спецподразделение ФСБ. Если бы он начался чуть раньше, то, возможно, самолеты вообще бы не поднялись. А сейчас они уже разгонялись по взлетным полосам. Оторвались от земли. Набрали высоту. Развернулись в сторону Москвы. Стали удаляться. Скрылись из глаз.
— Пойдемте, — сказал Щукин Кротову. — Дело сделано. Надо выпить за окончание акции.
— Пора отпустить девушку, — напомнил Кротов.
— Подождем еще немного, — отозвался Василий Федорович.
— И вообще, — заметил координатор, — стоит ли ее отпускать? Она слишком много тут видела.
«Хорошо, — подумал Кротов. — Посмотрим, как вы запоете, когда начнется штурм».
Днищев летел в центре этой эскадрильи, имея по бокам шестерых безумцев, которые уже включили автопилоты. Минут через десять он сбавил скорость, но его машина почему-то нырнула вниз, словно провалилась в воздушную яму. Сергей оказался позади всех, снова набрал высоту, потянув штурвал на себя, и решил, что пора действовать. Вытащив пульт, он направил его на удаляющиеся самолеты и пять раз нажал на кнопку. Раздалось пять оглушительных взрывов. Они прогремели на высоте около тысячи метров над Пушкином, разорвав ночь яркими вспышками. Обломки закружились в воздухе, пылая и медленно падая на землю. Самолет Рогова, который находился рядом с другими, отбросило взрывной волной, швырнуло вниз, и он, войдя в штопор, камнем упал на землю. Еще один сильный взрыв прогрохотал возле железнодорожного полотна, разбросав товарные вагоны. А Днищев в эти мгновения, когда его самолет также падал вниз, вспомнил свой давний и страшный сон, где ему была предсказана смерть, где ему было суждено принять ее, разбившись… Он тянул на себя штурвал, но машина не слушалась его, не повиновалась, и он молил Бога остановить падение. Земля приближалась…
Отголоски дальних взрывов долетели до Базы, когда Щукин поднял рюмку с водкой, предлагая пригласить в кабинет и Психоаналитика.
— Что-то рано, — сказал он, взглянув на часы. — Они не успели долететь до Москвы.
В это время громкий голос через мегафон проплыл над Базой:
— Сопротивление бесполезно, вы окружены! Предлагаем сложить оружие и выходить по одному с поднятыми руками!
Сидящие в кабинете переглянулись.
— Это еще что такое? — спросил Василий Федорович.
Кротов пожал плечами.
— Наверное, вторжение НАТО, — пошутил он.
Щукин потянулся к телефону.
— Сидите спокойно, — посоветовал Кротов, направив на него пистолет. — В нашем возрасте лучше избегать лишних стрессов.
Василий Федорович ударил ладонью по настольной лампе, погрузив кабинет в темноту…
Выждав минут пять и повторив свое предложение, сотрудники ФСБ начали штурм Базы с трех сторон. В ответ раздались автоматные очереди. Сопротивление было настолько сильным, что первая атака сорвалась, но через несколько минут бой возобновился. Стреляли и внутри подковообразного здания. В это время над Базой появился легкий одномоторный самолет «Сессна». Он сделал какой-то неровный круг, пытаясь зайти на посадку, потом еще один, чуть ли не задевая шасси за верхушки деревьев. Наконец с третьей попытки самолет коснулся взлетной полосы, промчался в сторону ангаров и замер. Из кабины выпрыгнул Днищев, пошатнулся, словно разучившись ходить, и с недоумением огляделся. Трассирующие пули, казалось, били вокруг него, но стреляли где-то ближе к воротам, а также возле забора.
— Что за карнавал? — пробормотал он и добавил: — Никто больше не заставит меня сесть за штурвал этого самолета!
Оторвав от фюзеляжа магнитную мину, Сергей побежал через все поле к подковообразному зданию. Обогнул его, приблизился к бункеру, толкнул незапертую дверь. Эту минуту он ждал очень долго и не мог отказать себе в удовольствии. Швырнув внутрь мину, он отскочил в сторону и нажал на взрывное устройство. Воздух сотрясся от мощного взрыва, а Днищев уже мчался обратно, к зданию. Там творилось что-то непонятное. В центральной части в коридоре лежали трупы, среди которых он узнал охранников Щукина и помощников Кротова, а в правом крыле еще продолжалась стрельба. Кабинет Кротова был открыт, и Днищев заглянул внутрь. Координатор сидел в кресле и, казалось, дремал, но глаз его был прострелен навылет. Сам Кротов полулежал на столе. При виде Днищева он приподнял голову и направил в его сторону пистолет, потом слабо улыбнулся.
— Как дела? — спросил он, зажимая рукой рану на груди.
— Все… шестеро, — ответил Сергей. — А что у вас тут происходит?
— Маневры.
— Вам нужна помощь?
— Нет. Девушка у себя в комнате. Иди.
— А где Василий Федорович?
— Кажется, спрятался в бункере.
— Напрасно. Бункера больше не существует.
Сергей посмотрел на этого странного мумиеобразного человека с Чистых прудов, чье лицо приобрело серый оттенок, и ему стало жаль его.
— Засим прощайте, — сказал он.
— Мы еще поживем, — ответил ему вслед Кротов.
Сергей помчался в левое крыло здания и плечом вышиб запертую дверь в комнату Светланы. Она сидела на кровати, съежившись, словно маленький ребенок в грозу.
— Сережа! — вскрикнула она радостно. — Наконец-то…
Он прижал ее к себе, поцеловал, ласково гладя по волосам.
— Нам пора, — произнес он спустя некоторое время. — Иначе будет поздно.
Они побежали по коридору, выскочили из здания. Черная «Волга», в которой привезли Днищева, стояла на том же месте.
— Попробуем вырваться отсюда, — проговорил он.
— Нет, — ответила Света, показывая рукой на одинокую «Сессну», стоявшую на краю взлетного поля. — Лучше полетим…