— Не за что, — рассеянно ответил Артист. — А что с воякой?
— Да вроде прооперировали. Сейчас в палате.
— Вы молодцы.
— Ага, только ходка загублена. Ладно, бывай, а то Кузьма обзвонился уже.
— Бывай.
Мысли Артиста уже были заняты совершенно другим. Лаборатория.
Почему-то даже сомнения не возникло в том, что речь шла именно о комплексе, который искал он.
Наконец-то хоть какая-то ниточка. Нужно непременно переговорить с раненым, пока не приехали военные и не забрали того в госпиталь.
Бряц спускался откуда-то сверху. На втором этаже хирургия — туда отвозили Сувенира, а значит, нужен либо третий, либо четвертый этаж. Как спросить у сталкера номер палаты, не вызывая встречных вопросов, придумать не получилось. Не страшно. В крайнем случае можно и заглянуть в каждую.
Отчего-то в груди вдруг появилось волнение. Неужели с поисками покончено? Сувенир обрадуется, когда узнает. Пока Артист размышлял, время уходило. И от осознания этого засосало под ложечкой.
Расспросить, какие отделения находятся на верхних этажах, кроме как у зловредной медсестры, оказалось не у кого. Артист решил разобраться на месте. Убедившись, что в его сторону никто не смотрит, он медленно направился к лестнице.
Не успел пройти пару пролетов, как двери на втором этаже открылись, и появился доктор.
— Вы что тут делаете? Без бахил и халата нельзя! — сердито спросил он. — А, это вы…
— Да, доктор. У меня это…
— Что?
— Товарища только что прооперировали, а в какой палате лежит, не знаю.
— Так у него же только порезы на руку были — швы накладывали, какая еще операция? — нахмурился врач. — Или инфекция?
— Нет, нет. С этим товарищем все нормально… наверное. Не смог до него дозвониться. Но не в этом дело. Сослуживец мой бывший, однополчанин. Я дембельнулся, а он продолжил по контракту. Вот сегодня, говорят, сюда доставили. Два сталкера притащили.
— А, этот. На четвертом этаже он сейчас. В четыреста семнадцатой. Операцию сделали, прошла успешно. Сейчас требуется полный покой.
— Да, Леха крепкий парень.
— Кирилл, вы хотели сказать? — Доктор с подозрением покосился на Артиста.
Он понял, что переиграл, и решил по-быстрому ретироваться.
— Да, конечно, Кирилл! Спасибо, доктор!
Он стал быстро подниматься по лестнице на четвертый этаж. Там, прежде чем заходить, осторожно выглянул и увидел, как по коридору удалялись несколько мужчин в накинутых белых халатах поверх камуфлированной одежды. Что-то в осанке и походке идущего последним показалось знакомым. Смутное воспоминание кольнуло тупой пикой. Стало как-то не по себе. Где-то в глубинах памяти закопошился монстр, вздыбил горбом накрывавшие его наслоения, запыхтел, заворочался, да и заснул снова. Может, и к лучшему, подумал Артист и вошел в коридор.
Охраны возле палаты вопреки опасениям не оказалось. Еще раз окинув взглядом коридор, Артист проник в палату. Осторожно притворив за собой дверь, он замер, прислушиваясь. Тишину нарушало лишь шипение воздушной помпы и равномерное попискивание датчика сердцебиения системы жизнеобеспечения. Из коридора донеслись чьи-то энергичные шаги и затихли прямо возле палаты. Артист напрягся. Сделал шаг в сторону от двери. Та открывалась внутрь, поэтому имелся мизерный шанс, что Артиста не заметят. На всякий случай он вытянул из лямок ремень и намотал кожаную ленту на кулак, приготовившись прорываться.
Но, постояв возле палаты с полминуты, неизвестный удалился так же быстро и уверенно, как пришел. Поняв, что на какое-то время опасность миновала, Артист облегченно выдохнул. Повесив ремень на шею, он, не теряя времени, принялся обшаривать палату. Как и предполагал, вещи раненого не убрали в общее хранилище, а оставили рядом с ним во избежание претензий от военных либо вообще по их непосредственному приказу. Грязная, окровавленная, разодранная едва ли не на лоскуты форма валялась в шкафу. Рядом лежали противогаз, «разгруз» и вещмешок. С последнего Артист и начал свой осмотр. Вытряхнул содержимое на пол, разгреб, ничего полезного не обнаружил, проверил кармашки и прощупал вещмешок на возможные потайные отделения. Потом взялся за «разгруз». Боеприпасы и оружие, если таковое имелось, медики, скорее всего, заперли в сейфе, поэтому обыск снова ничего не принес. Затем наступила очередь одежды. Понимая, что это его последний шанс что-либо обнаружить, Артист осмотрел все с особой тщательностью, даже разорвал подкладку, когда показалось, что под тканью что-то есть. Треск нитей показался необычайно громким. Дыхание перехватило, взгляд метнулся в сторону койки, где лежал раненый.
Глаза парня были открыты и смотрели прямо на Артиста.
Мгновенный испуг ледяным покалыванием пробежался по позвоночнику. Во рту пересохло, захотелось сглотнуть, но не удалось. В полном муки и страдания взгляде раненого Артисту почудился злобный блеск убийственной ненависти. Захотелось бросить все и бежать. Но, взяв себя в руки, он усилием воли поборол приступ непроизвольной паники.
Сжав окровавленную форму в кулаках, шагнул к койке и заговорил:
— Прости, дружище, — в голосе звучало неподдельное участие, почти раскаяние. — Понимаю, как тебе досталось. Бывал на твоем месте. Зона еще не так может потрепать.
Раненый издал похожий на стон звук, перевел взгляд на свою одежду в руках Артиста, потом снова посмотрел ему в глаза.
Ничего не оставалось, кроме как пойти ва-банк.
— Да, я обыскивал твои вещи. Но я не мародер. Не подумай. Мне… мне просто нужно… — И тут он не смог сдержать эмоций. — Мне нужна та лаборатория! Я знаю, что у тебя есть сведения о ней. Это… это мерзкое место, которое нужно уничтожить! Это опухоль, по счастью, пока доброкачественная, но если сведения о проводимых там опытах попадут не в те руки… Понимаю, что у тебя есть приказы, но ни один приказ не может заставить тебя перестать быть человеком. Подумай сам… У тебя же есть девушка, возможно, жена… дети? Если нет, то будут. Неужели ты хочешь, чтобы твой ребенок жил в мире, где будет обитать то, что создали в той лаборатории? А я могу… могу не допустить, чтобы это вышло за пределы Зоны, избавить мир хотя бы от частицы зла. И если в тебе имеется даже совсем немного человечности, здравого рассудка и не знаю еще чего, что в этой жизни важно, ценно и имеет значение не только в материальном плане, помоги мне найти и взорвать к едрене фене эту лабораторию.
В ответ на его тираду раненый лишь закрыл глаза. Артист постоял рядом, комкая окровавленную форму, потом отбросил ее в сторону и направился к выходу. У самой двери остановился, похлопал себя по карманам, нащупал продолговатый предмет размером с указательный палец, достал и вернулся к койке. Вложил предмет раненому в руку.
— Сожми в кулак и подержи с полчасика, полегчает. Повторяй раза по три в день, но не чаще. Быстрее раны заживут.
Парень не ответил и глаз не открыл, но пальцы обхватили артефакт. Артист кивнул, скорее сам себе, чем раненому, и пошел к двери.
— Они не позволят тебе уничтожить, — раздался вдруг сзади едва слышный голос.
Артист замер, словно боясь спугнуть улыбнувшуюся удачу. А раненый продолжил:
— Даже если сумеешь взорвать объект. С Минотавром тебе не справиться. С ним… никому не справиться… Никому.
— Ты знаешь, где лаборатория?
— Да…
Посмотрев на военного, Артист увидел, что тот по-прежнему лежит с закрытыми глазами.
— Где? Как мне ее найти?
Раненый не ответил, показалось даже, что отключился, но почти сразу заговорил снова:
— Папка «Проект „Минотавр“». Там все есть.
— Папка? Где она? Я все обыскал! Ее здесь нет! Где, где она может быть?! Ты вынес ее из Зоны? Или там спрятал?! Давай же, дружище, соберись! Где она? Приметы места, координаты… или… — Тут Артиста пронзила догадка, от которой едва не подкосились ноги. — Или… ее кто-то уже забрал? Тот мужик, которого я видел в коридоре, когда подходил к твоей палате? Он?!
— Сталкер…
Большего раненый сказать не успел: дверь в палату распахнулась, и вслед за знакомым доктором вошли двое военных с автоматами.
— Вы что тут делаете? — нахмурился врач.
Состроив ехидную мину, Артист язвительно произнес:
— Да вот, доктор, следую вашим указаниям и пытаюсь найти палату своего кореша! Полбольницы излазил! У вас тут аномалии похлеще, чем в Зоне! Особенно на третьем этаже!
Артист хотел прошмыгнуть мимо военных в коридор, но один из них резким движением прижал его к стене и рявкнул:
— Стоять!
Доктор недоумевающе смотрел на Артиста:
— А что вы делали на третьем этаже, там же гинекология…
— Вот именно! — изобразить возмущение не составило труда, как и игнорировать военных, сосредоточив все внимание на враче. — Всегда считал — мутанты только в Зоне водятся, а у вас тут свой выводок. Только у тамошних шипы да когти с клыками, а ваши в белых халатах и чепчиках. Я думал, порвут меня на сотню маленьких медвежат.
— Так и правильно сделали бы! Ты какого рожна в гинекологию поперся? Что там твоему корешу делать?! — Доктор сокрушенно покачал головой. — Нет, мне никогда не понять такой тупости. Вы там в своей Зоне последние мозги оставляете, что ли?!
Потом кивнул военным:
— Да пустите вы его, пусть проваливает. Твоего дружка выписали, я видел, как он в приемнике вещи забирал.
Боец еще несколько секунд с подозрением разглядывал Артиста, затем убрал руку, отошел в сторону и буркнул:
— Вали.
Неспешно оправив куртку, Артист с деланым любопытством посмотрел на раненого военстала, который с момента появления товарищей лежал беззвучно.
— А это че, преступник какой? Вы че к нему с пукалками? Пришил кого? Мародер?
— Не твое собачье дело! — огрызнулся вояка и грубо вытолкал его в коридор.
Как только дверь в палату закрылась, Артист облегченно выдохнул, вытер проступившую на лбу испарину и быстром шагом направился к лестнице.
— Ты где шлондаешь? — спросил Макс, уставший ждать товарища.