НЛ: (ИСПЫТУЕМЫЙ ХРИПЛО СМЕЕТСЯ) Да не так уж много осталось рассказывать. Что-то выскользнуло из рукава прямо ему на ладонь. Это был черный металлический прут. Он сунул один его конец в воду и нажал на кнопку. Кто знает, сколько вольт меня там, во сне, ударило? Во всяком случае, достаточно, чтобы быстро лишить меня жизни. Наверное, я правильно сделал, что не сопротивлялся.
ДЛ: Что-нибудь еще?
НЛ: Если не ошибаюсь, в последнюю секунду я громко позвал Кэрол. Но это никакого смысла, конечно, не имело. Единственное отличие этого раза, от всех остальных, вот какое: перед глазами все стало белым, а не черным. Зафиксируйте это, будет хоть какое-то разнообразие в ваших записях.
ДЛ: Тебя раздражает то, что я записываю каждую деталь? А я надеялся, ты уже понял, к чему именно я стремлюсь, анализируя воспоминания об этих снах. Причем, именно теперь, когда ты уже не ребенок, а юноша.
НЛ: (ИСПЫТУЕМЫЙ ОТМАХИВАЕТСЯ) Я проснулся в пещере. Сухой, в чистой одежде. Так что к моим сомнамбулическим способностям вы можете добавить способность одеваться во сне. В тот раз отец перехватил меня на заднем дворе, когда я пытался пробраться домой. Кэрол плакала, но ушла наверх, как только отец начал орать. Тогда я впервые осознал, что он знает, что я псих.
ДЛ: Я никогда и ничего не рассказывал ему о наших беседах, Ноа. Пожалуйста, верь мне. Врачебная этика запрещает мне публично обсуждать сказанное в этом кабинете. И это относится даже к близким родственникам пациента, в том числе – к твоему отцу. Когда мы только начинали этот курс терапии, я сообщил ему диагноз в самых общих чертах и договорился о том, что мы с тобой станем вот так регулярно встречаться и работать над основополагающими причинами твоей болезни. Ему было рассказано о возможных проявлениях лунатизма с твоей стороны, но тут у меня не было другого выхода: я обязан был из соображений твоей безопасности поставить в известность твоего законного представителя и опекуна. Однако я промолчал о содержании твоих слов, ни единая деталь не всплыла наружу – ни убийства, ни Черный Костюм. Ничего такого.
НЛ: Ну, во всяком случае, оказалось, что ему известно достаточно. Он обозвал меня трусом. И умственно неполноценным.
ДЛ: Это ужасно. Думаю, тебе было очень больно это слышать.
НЛ: Еще он сказал, что я – «не из породы Ливингстонов», что бы это ни значило. Наверное, чтобы быть «из породы Ливингстонов», надо напиваться в стельку при каждой возможности.
ДЛ: Сочувствую. Мне очень жаль, что он это сказал. Ты ответил что-нибудь?
НЛ: Я убежал к себе в комнату и запер дверь. Выпил вашу таблетку. Потом позвонил вам. Помню, вы ответили после первого же гудка. Я был вам так благодарен.
ДЛ: Я рад, что ты тогда позвонил. По-настоящему рад.
НЛ: Веселый получился день рождения, верно? Тебе исполнилось двенадцать, и ты – сумасшедший!
Двери я запер.
Активировал систему безопасности. А сам расположился за отцовским письменным столом, уставившись в монитор компьютера.
Мне не хотелось думать о землетрясениях, цунами, Портленде, ни о чем из всего этого ужаса. Вместо этого я смотрел на текущие изображения со всех четырнадцати камер наблюдения, установленных в нашем доме и вокруг него. Заряженный пистолет «Беретта М9» лежал у меня на коленях.
Я не знал, сколько времени просидел так. Как минимум несколько часов. Солнце село, свет в доме был выключен. Я хотел, чтобы снаружи казалось, что дома никого нет. Лишь зеленоватое свечение монитора выдавало мое присутствие.
Он существует.
При этой мысли мозг словно сжимался, но правда была неумолима.
Я его видел. Среди бела дня, в среду, посреди нашего долбаного города.
Как такое может быть? Если убийства происходили не во сне, то почему я до сих пор жив?!
Я засмеялся, и никак не мог перестать. Отчасти я понимал, что это истерика, что я в шаге от настоящего безумия, но действительно не знал, как быть. Мне не удавалось воспринять Человека в Черном Костюме в качестве обычного живого мужчины из плоти и крови.
Он снова пришел за мной? Он же сказал, что это был последний раз?
Меня передернуло при мысли, что тот короткий разговор происходил не во сне, а у настоящей дороги к дому три дня назад. Я не помнил, как заснул, потому что не спал. Ни тогда, ни раньше.
Некто убивал меня снова и снова. Как? Почему?
Где-то залаяла собака, я вскочил на ноги, и «беретта» упала на пол. Я поднял ее и положил на стол. Пистолет принадлежал отцу – один из нескольких, хранившихся в сейфе. Он думал, я не знаю кода, но я, конечно, знал.
Застонав, я упал в мягкое кожаное кресло у стола. В голове мелькнула мысль хлопнуть дюжину голубых таблеток, но я гневно отверг ее.
Таблетки мне давал Лоуэлл. А Лоуэлл – чертов лжец.
Я – не сумасшедший. Со мной все время играли в какую-то грязную игру.
Но разве это не еще хуже? Сумасшествие, по крайней мере, понятно.
– Стоп! – громко сказал я в тишине пустого темного кабинета. И мне понравилось чувство контроля, которое мне это дало. Так что я решил продолжать.
– Не паникуй! Думай.
Правда ошеломляла. Человек, регулярно убивавший меня, только что тайно встретился с директором моей школы, моим психиатром и начальником правоохранительных органов нашего округа.
Я провел ладонью по лицу.
Уверен ли я во всем этом?
Все это казалось невероятным, невозможным. Убийца из моих кошмаров оказался живым человеком и проводил время, плетя заговоры, в компании чинуш местного значения? И да, чуть не забыл – по всей видимости, я бессмертен. Черт.
Может быть, я все это выдумал? Провалился на следующий уровень безумия?
Взгляд упал на мобильный, заряжавшийся от розетки у двери кабинета. Я видел то, чего быть не может. У доктора Лоуэлла найдутся объяснения. Он поймет, что случилось, и скажет мне, что делать. Может, у него есть и другие таблетки, которые мне помогут?
Лоуэлл сможет прогнать наваждение.
Я подошел и отсоединил телефон от зарядки. Начал набирать номер Лоуэлла.
У меня просто нервный срыв. Он исправит это. Не нужно было пытаться справиться в одиночку.
Включился кондиционер, и прохладный воздух взъерошил мои слипшиеся от пота волосы. В носу засвербело от запаха горящего топлива.
Я отшвырнул телефон, словно жалящую змею.
Нет! Я там был. Я видел все собственными глазами. Это была не галлюцинация, не сон и не какая-нибудь еще фигня, в которую Лоуэлл захочет заставить меня поверить.
Я вспомнил о Мин. Она хотела что-то мне рассказать.
Я почувствовал выброс адреналина.
Он знала о Черном Костюме?
Что-то мелькнуло за окном, почти чиркнув по нему. Сердце ушло в пятки, но я все же выглянул наружу.
Соседка бежала по улице в банном халате.
Я протер глаза. Щенок лабрадудля[40] забрел на нашу подъездную дорожку и метил все вокруг. Соседка настигла песика и принялась одновременно шлепать, ругать и нежно обнимать его. Когда она повернулась и направилась к своему дому, мне показалось, что она плачет.
Я включил телевизор, и на меня полился поток душераздирающих слов и картин. Тема Большого землетрясения муссировалась много лет, но речь всегда шла о Калифорнии. Теперешние события показали, что вместо нее смертельный удар принял на себя Северо-запад.
Новости из других частей планеты были не лучше. Другое, подобное нашему, цунами, вызванное землетрясением, обрушилось на восток Японии, утопив половину Хоккайдо. В Манитобе обезумевшее стадо крупного рогатого скота растоптало шахтерский городок и бежало все дальше на север, пока животные не попадали от изнеможения. Даже эксперты не знали, что сказать.
Я почувствовал, что не в силах с этим справиться. Стены вокруг начали смыкаться, знакомый с детства приступ клаустрофобии все сильнее сдавливал горло. Надо было выбираться отсюда. Найти безопасное место.
Я перевел сигнализацию в режим «никого нет дома» и выскользнул на улицу через заднюю дверь.
С самого детства я прятался здесь. Луна светила в безоблачном небе, а я сидел высоко в ветвях старого кедра, до которого от дома было минут пять ходу, но на сей раз мне показалось, что я преодолел тысячу километров.
Мой форт был когда-то охотничьей засидкой. Лестница, которая вела сюда, давно сгнила, но ветви были расположены так, что было можно влезть по ним, если знать маршрут. Укрытие находилось метрах в десяти от земли, места здесь хватало для троих. Доски поросли мхом, что сделало его практически невидимым.
Место, где меня никто не мог найти. Единственное место, где мне удавалось действительно расслабиться.
Глядя на долину, я тихонько усмехнулся.
Мне шестнадцать лет, и я прячусь в домике на дереве.
Я вспомнил увиденное, и содрогнулся. Но не пытался унять дрожь. Это была объяснимая реакция, и я позволил ей длиться.
Зачем жителям Файр-Лейк встречаться с серийным убийцей?
А был ли он убийцей? Я поерзал – сама эта мысль неприятно кольнула меня.
Было вполне очевидно, что я жив. Что бы со мной ни происходило, мне удавалось оправиться. По крутой дорожке мыслей о том, что, возможно, на самом деле я давно мертв, мне идти не хотелось. Слишком долго я считал себя сумасшедшим, чтобы опять окунаться в безумие.
Я потянулся и вспомнил того парня в военной форме. Генерала, кажется? Он-то что здесь делал? Сначала казалось, что он среди них главный – но лишь до прибытия Черного Костюма. Значит, мой случай имеет какое-то отношение к военным, армейским делам, да? Или нет?
Снизу послышались звуки моторов. По Береговой дороге двигалась автоколонна с включенными фарами.
Я подался вперед и весь обратился в зрение, глядя, как тяжеленные грузовики объезжают озеро. На них гроздьями висели солдаты, оружие посверкивало в лунном свете.
Какого черта…
За грузовиками шли фургоны со странными черными звездообразными эмблемами на бортах. За ними – восемь гигантских буровых установок на колесах. Я даже представить себе не мог, как такой кавалькаде удалось перебраться через Бревно.