Не оставалось и тени сомнения. С Ноа происходило то же, что и со мной.
Я встала и медленно подошла к нему. Слезы потоком лились по его щекам. Я взяла его за руку. Он вздрогнул, но я не отпустила.
– Ноа, – я постаралась придать своему голосу самую успокаивающую интонацию, на какую была способна, и, мягко взяв за подбородок, медленно подняла его голову. Наши глаза встретились. – Все в порядке. Мне кажется, я понимаю…
Он едва дышал.
– Шрам тебя иногда беспокоит? – спокойно спросила я.
Он кивнул.
– Мы с тобой родились в один день. Ты когда-нибудь просыпался один в лесу?
Ноа выпрямился. Вытер глаза. Но на меня по-прежнему избегал смотреть. Только кивнул.
Я едва не упала.
С Ноа это тоже происходит. Я не одна.
Гвоздь встал позади меня.
– Может кто-нибудь объяснить мне, что происходит? – тихо спросил он.
Я повернулась и, присев на край кофейного столика, выложила ему все так кратко, как только смогла.
– Каждые два года в день моего рождения меня находит и убивает человек в черном костюме.
Гвоздь моргнул.
– Я говорю вполне серьезно, Гвоздь. Это происходит с тех пор, как мне исполнилось восемь. Помнишь, я исчезла из парка? Тогда, на самом деле, меня сбросили в каньон.
– Но ты не осталась лежать на дне каньона, – медленно проговорил Гвоздь.
Я покачала головой. Ноа кашлял в кулак – кажется, ему удалось наконец справиться с нахлынувшими чувствами.
– Вот именно. На самом деле, я не умираю, – сказала я. – Всякий раз, вне зависимости от того, где и каким способом меня убивают, я просыпаюсь на одной и той же лесной опушке. То есть, погибаю я в одном месте, а потом прихожу в себя в другом. О том, что происходит между этими двумя событиями, не имею ни малейшего понятия.
– Но это невозможно.
– Я бы с тобой согласилась, но это случается со мной вот уже много лет. И с Ноа, кажется, тоже.
– Я называю его Черным Костюмом, – прошептал Ноа, разглядывая свои руки. – Доктор Лоуэлл уверял меня, что это просто дурной сон, и что я страдаю хроническим сомнамбулизмом. Он говорил, что у меня…
– …тяжелое диссоциативное расстройство? – Мои губы презрительно скривились. – Лживый ублюдок.
– Постой-ка. – Гвоздь поднял руку. – Подождите минуту. Я хотел бы для себя прояснить: значит, в городе орудует невменяемый психопат, который регулярно убивает вас обоих по вашим дням рождения, но вы в итоге не умираете? Вы отдаете себе отчет в том, насколько, мягко говоря, мало это похоже на правду?
Я пожала плечами, чувствуя облегчение от того, что наконец могу говорить об этом.
– Отдаем, – ответила я за нас обоих. – Но в то же время я знаю, что это правда. И не будем забывать о том, что мы только недавно выяснили, что и Ноа, и я являемся некими «бета-пациентами» в проклятом секретном государственном шоу под названием «Проект Немезида».
– Черт меня подери, – прошептал Гвоздь, – так значит, Лоуэлл все эти годы… просто издевался над вами, чуваки?
– И то же самое делал Майерс. – Я стиснула зубы. – И шериф Уотсон. И для чего бы ни проводился этот чертов эксперимент, начался он под их наблюдением десять лет назад, когда все мы учились в младшей школе.
– Но ведь мне в тот день тоже делали укол, – упорствовал Гвоздь, – однако меня никто и никогда не пытался убить.
– Речь идет не о попытках. Пойми, Гвоздь: этот человек меня на самом деле убивает. У него это получается. Каждый раз.
Я взглянула на Ноа. Он нехотя кивнул.
– Но кто же он такой, в конце концов? – Гвоздь обеими руками взъерошил волосы. – Откуда взялся этот псих? И в чем смысл этого… безумного… кровавого спорта?
– Понятия не имею. Мне он всегда казался призраком.
– Да, кошмаром из страшного сна, – пробормотал Ноа. – Но вот только он не призрак. Он тоже был вчера на собрании.
– Что?! – вскрикнула я.
– Там, вчера, на аллее. Черный Костюм был там вместе со всеми. Кажется, он у них главный.
Я потеряла дар речи.
Вот, значит, как. Последнее недостающее звено…
Человек в черном костюме связан с «Проектом Немезида».
А убийства осуществляются в рамках этого проекта.
– Я выследил, где он живет. – Ноа сгорбился в кресле, словно у него кончился заряд в батарейках. – Он следит за нами по компьютеру. Каким-то образом отслеживает.
Это был уже перебор.
– Так ты прокрался в его комнату?
– Это оказалось не так сложно, – слабо улыбнулся Ноа.
Я слушала с изумлением, как Ноа подробно рассказывает о своем утреннем шпионстве. Шале. Айпад. Красные и синие светящиеся точки. Обратный отсчет времени, близившийся к нулю. Когда он закончил, я понятия не имела, что сказать.
– А ты не робкий парень, как я посмотрю. – В голосе Гвоздя послышались нотки невольного уважения. – Если бы этот чувак тебя увидел…
– И что? – хрипло усмехнулся Ноа. – Он убил бы меня?
Я тоже коротко рассмеялась. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как между нами пробежал какой-то разряд.
– Ладно. Итак. Нам известны игроки, но мы почти ничего не знаем об игре. Для чего нужны «бета-пациенты»? Какая цель преследуется этими проклятыми убийствами?
– Точек на мониторе было четыре, – напомнил Ноа.
Я кивнула.
– Нам надо выяснить, кто эти две другие «беты».
– Обе красные точки были в городе, но я не успел понять, где именно, перед тем как сбежать. До конца обратного отсчета оставалось шесть дней, но мне показалось, что таймер ускоряется. – Ноа махнул рукой в сторону телевизора. – Ускоряется вместе с мировыми событиями, которые явно выходят из-под контроля.
– Постойте, подождите… – Гвоздь поднял обе руки, продолжая изумленно качать головой. – Ладно, ребята, я вам верю. Честное слово. Все это звучит диким бредом, но вам я верю. Но чего я совершенно не понимаю, как же все это… – Он повел руками. – …Все эти дела с убийствами… связаны с тем, что творится по всему миру. Может, «Проект Немезида» и преследует какие-то темные цели здесь, в Айдахо, но не могут же они швырять астероиды на Азию. Или сотрясать землю в Сиэтле. Это невозможно.
– Все это взаимосвязано, – яростно крикнула я. – Не могу объяснить, но я уверена!
– Но как? – взвыл Гвоздь.
– А те фургоны по телевизору? Не забывай о них, Гвоздь.
С минуту он молчал.
– Этого недостаточно. Возможно, они имеют какое-то отношение к военному положению в стране или что-то в этом роде. Здесь не исключено совпадение. – Голос его звучал, впрочем, не слишком уверенно.
– Фургоны? – Ноа перевел взгляд с меня на Гвоздя.
Я рассказала, что мы видели по телевизору. О звездообразных знаках, которые мы не смогли идентифицировать. Ноа закрыл глаза.
– Слишком много всего, – пробормотал он, сжимая переносицу. – Слишком тяжело…
– Ну, вот и появился Ноа, которого я хорошо знаю, – издевательски протянул Гвоздь.
Ноа вскочил с кресла и оказался нос к носу с Гвоздем.
– Шесть лет. Шесть лет моей жизни мне втолковывали, что у меня не все дома. Причем, делал это единственный человек, которому я по-настоящему доверял. И вот выясняется, что этот человек все это время использовал меня, как подопытного зверька. Мой отец уехал из страны больше недели назад и, как мне теперь представляется, может больше не вернуться. Тем временем точный, как часы, серийный убийца появлялся в моей жизни каждые двадцать четыре месяца и отнимал ее у меня. Теперь я знаю, что он существует в реальности, – я сам видел его вчера, в родном городке, болтающим с шерифом и директором школы, где я учусь. А схема, по которой они действуют – схема, которая должна разрушить мою жизнь, – надежно защищена командованием армии США. Вероятно, она включает в себя разрушения по всему миру. И заметь, эта картина сложилась у нас в головах в течение последних полутора минут, не больше. – Он ткнул пальцем в лицо Гвоздю. – Так почему бы тебе не проявить чуть больше понимания и милосердия, черт побери, Томас? Неужели это так трудно? А?
Гвоздь стоял с широко открытым ртом.
– Господи. Ноа. Прости… Я… не…
Я заключила Ноа в объятия. В первый момент он удивился и даже слегка противился, но вскоре обнял меня в ответ. Наконец я отступила, не обращая внимания на изумленный взгляд Гвоздя.
– Мы оба – невольные заложники этой истории, – обратилась я к Ноа. – Теперь никто из нас не одинок.
– Эй, я тоже с вами! – Гвоздь сделал шаг вперед и примирительно потрепал Ноа по плечу. – Мы разберемся в этом дерьме. Вместе, как сказала Мин. Втроем. Как друзья. – Гвоздь попытался шуткой разрядить обстановку. – Видели бы нас! Команда героев.
Мы неуклюже сгрудились в кружок.
На каминной полке тикали часы.
Минут через двадцать они ушли.
Позвонила мать Мин и, о чудо, звонок прошел сквозь все помехи, охватившие планету Земля. Я проверил и свой телефон, чтобы узнать, нет ли чего от отца. Естественно, ничего не было.
Мы договорились встретиться позже, чтобы разработать план. Кое-что мы обсудили, но нужно было решить, что же нам делать.
Полностью опустошенный, я рухнул на кровать. Новости становились все более страшными. В нескольких крупных городах на улицы высыпали толпы протестующих против запрета властей на передвижения по миру. Демонстранты были рассеяны войсками, а журналистов удалили с мест событий. Церкви было переполнены. В наименее развитых уголках земного шара группировки и народности, затаившие старые обиды, вновь накинулись друг на друга. Самые невероятные и дикие обвинения раздавались направо и налево.
Верно! Кого еще обвинить в падении метеоритов, как не соседа с другим цветом кожи? Мудро мыслите, ребята.
Желудок заурчал, и я поплелся в кухню, пытаясь не поддаться общему безумию.
Я поставил кипятить воду. Кухарка не появлялась всю неделю, а макароны с сыром были вершиной моих кулинарных достижений. Тем временем в телеэфир вернулась госпожа президент, осуждая насилие.