– Ну, и что вы теперь будете делать? Заставите нас восстановить его?! Это наша долина! Вы здесь не нужны! – крикнул он.
Капитан Харкс прижал палец к уху. Кивнул. Потом поднял кулак в перчатке. Его солдаты прицелились.
Мужик в желтой бандане замер и поспешно поднял руки вверх.
– Постойте! Ладно, ваша взяла. Мы сдаем…
– Огонь, – негромко приказал Харкс.
Пулеметные очереди словно разрезали пополам толпу. Там, где только что стояли люди, образовалось кровавое месиво. Несколько раненых мужчин с винтовками опрометью бросились к лесу. В ужасе я наблюдал за тем, как трое бойцов вышли на середину дороги, встали на одно колено и одиночными выстрелами в спину добили их всех.
Все было кончено за несколько секунд. Жители фанерного городка, взорвавшие мост, были мертвы. Толпа зевак бросилась врассыпную. Их истошные вопли эхом отражались от стен каньона. А я, как дурак, по-прежнему сидел, согнувшись в три погибели, в кювете в десяти метрах от расстрельной команды, делающей свою работу.
Убирайся отсюда, болван!
Итан и остальные полезли в фургон Ноланов. Я видел, как Джессика нырнула внутрь, громко зовя Сару, за ними последовали Деррик, Крис и Тоби, все еще кричавший что-то о своем дяде. Последним был Итан. Он заметил меня, когда Майк уже завел мотор, и нетерпеливо махнул рукой, чтобы я поспешил.
Но я развернулся и побежал в лес. В голове пульсировала только одна мысль.
Мин. Надо скорее все рассказать Мин.
– А я тебе говорил, что он засранец, – сказал Гвоздь с довольной улыбкой, вороша палкой огонь. – Ноа Ливингстон – такой же никчемный мажор, как и все они. Нам он не нужен.
Я не ответила. После сегодняшнего мелкого предательства Ноа у озера, я не могла, хотя бы отчасти, с этим не согласиться.
Он так меня… разочаровал. Да еще сразу после того, как мы… Я даже на минуту подумала…
Гвоздь подбросил в костер еще одно полено. Температура на улице после полудня вдруг упала, стремительно, как камень с обрыва, и зима так же стремительно скатилась с гор. Скоро ляжет снег и покроет грязные тропинки между трейлерами толстым белым ковром. Мое любимое время года…
И тут внезапно появился он.
Мы с Гвоздем как по команде присели, увидев Ноа, бежавшего по дорожке к моему трейлеру. Гвоздь закатил глаза.
– Господи, он научится когда-нибудь?
Ноа остановился, упершись ладонями в колени и задыхаясь. Было видно, что он долго бежал.
– Мин! Ты… слышала?
Гвоздь откинулся назад, раздраженный вторжением. С минуту я колебалась: может, вообще не разговаривать с ним – все-таки я на него злилась. И, если честно, он задел мои чувства. Но любопытство взяло верх.
– Слышала – о чем? – раздраженно спросила я.
– О Бревне. – Он с шумом набрал в легкие воздуха. Глаза его расфокусировались, словно он сам не мог поверить в то, о чем говорил. – Его больше нет. Мост разрушен. Парни из фанерного городка взорвали его, и обломки лежат на дне каньона.
– Что?! – Я вскочила на ноги. – Правда?
Ноа мрачно кивнул, и я повернулась к Гвоздю.
– Ты сказал, что это был фейерверк!
Гвоздь густо покраснел.
– Я так подумал из-за воплей. Как будто опять что-то праздновали. Не мог же я предположить, что кучка болванов взорвет чертов мост!
– Но кому и зачем это могло понадобиться? – Я с силой потерла виски. Неужели мир действительно сошел с ума?
Гвоздь покачал головой.
– Они там все сумасшедшие сепаратисты. Наверное, думают, что лучше мы обойдемся без остальной части страны. Черт его знает, может, в этой ситуации они и правы?
– Это бред, Гвоздь. – Последствия новости, принесенной Ноа, завертелись в голове. – Файр-Лейк не самодостаточен. У нас даже больницы нет! Без Бревна мы здесь в западне, и помощи придется ждать еще очень долго.
Северо-западное побережье Тихого океана было разрушено. Штаты Орегон и Вашингтон объявили зоной бедствия федерального значения, миллионы людей там тоже оказались запертыми в совершенно отчаянных условиях. Всей инфраструктуре США нанесен ущерб на триллионы долларов. При таких обстоятельствах, на каком месте в списке неотложных мероприятий будет стоять строительство нового моста в Файр-Лейке? Отнюдь не на первом. На одном из последних.
Ноа сглотнул.
– Я самого страшного еще не рассказал.
Дверь трейлера открылась, и на пороге появилась мама. Она была в ночной рубашке с накинутым на плечи, чтобы не замерзнуть, лоскутным одеялом.
– Что случилось, Ноа? После того как эти идиоты взорвали мост?
Конечно, она слышала наш разговор.
Ноа колебался, бледнея.
– Это было… ужасно. Приехали солдаты.
У меня перехватило дыхание.
– С секретной базы?
Ноа кивнул и потер лоб.
– Они окружили толпу. Эти упертые ребята из фанерного городка… Они не думали… Офицер даже в себя прийти им не дал…
Мама подошла к нему и обняла за плечи. Он прижался к ней, как потерянный ребенок. Я вспомнила, что Ноа уже целую неделю живет совершенно один.
– Расскажи нам, – попросила мама.
– Они открыли огонь. – В его глазах заблестели слезы.
– В живых кто-то остался?
Ноа закрыл глаза и покачал головой.
Гвоздь запустил руки в волосы:
– Мать их…
Из низины послышался грохот металла.
– Ребята, оставайтесь здесь, – приказала мама. Одеяло упало с ее плеч в грязь, а она помчалась вниз по дороге.
Я взглянула на Гвоздя, который по своему обыкновению тер ладони о джинсы.
– Понятия не имею, что нам теперь делать.
– Бежим! – Я схватила Ноа за руку.
У выхода из парка трейлеров мы наткнулись на маму. Она стояла в своей ночной рубашке, прикрыв рот ладонью и не отрывая глаз от ворот. Вверх по дороге двигалась колонна серых военных грузовиков. Черные звездообразные символы поблескивали на бортах.
Гвоздь инстинктивно оттолкнул меня к забору.
– Сваливаем!
– Стой, где стоишь, Томас, – крикнула мама, поразив нас обоих.
Гвоздь нерешительно выпустил мою руку. Два джипа и «хаммер» проехали метров на десять внутрь трейлерного парка и остановились. Из машин выскочили солдаты и тощий офицер со светлыми усами. Бойцы окружили нас, держа оружие на изготовку, не оставив ни шанса на побег. Из «хаммера» выбрался директор Майерс, тяжело дыша и опираясь на трость. Хромая, он приблизился к офицеру и, довольно резко что-то сказав, передал ему металлический планшет. Тощий смерил директора тяжелым взглядом и прокричал:
– Опустить оружие!
Солдаты подчинились, но не расслабились. Гвоздь потоптался на месте, стараясь видеть всех одновременно. Майерс, несмотря на холод, был весь в поту.
– Все в порядке, ребята, не беспокойтесь. Никто вас не тронет.
Он со злостью взглянул на офицера.
– Коммандер[52] Саттон, прикажите своим людям отойти назад.
– Не лезьте не в свое дело, Майерс. Вы здесь находитесь только в качестве представителя местных.
Саттон взглянул на планшет. И я догадалась, что там.
– Мелинда Уайлдер. Томас Руссо. Согласно параграфу 2.43 А Акта № 580 «О готовности к чрезвычайным обстоятельствам» Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях вам предписывается присутствовать на экстренном совещании, которое состоится на главной городской площади Файр-Лейка. Явка обязательна, – прочел офицер.
– Что происходит? – прошептал Гвоздь.
– У него там таблица, – пояснила я. – Список с именами и адресами.
Кровь отлила от лица Гвоздя. Ноа прочистил горло. Потом вперед вышла мама. Не обращая внимания на оружие, она вплотную подошла к Майерсу.
Их глаза встретились, и директор первым отвел взгляд, опустив голову.
Пару секунд мама еще смотрела на него. Потом ударила директора по лицу.
Солдаты кинулись было оттаскивать ее, но Майерс махнул рукой, отгоняя их. Они остались вдвоем.
– Время пришло, Вирджиния. Простите, что все происходит так, как происходит. Наши подсчеты не оправдались, пришлось срочно ускорить развязку.
– Вы должны сдержать слово, Эндрю! Докажите нам, что все это было не зря, после всего, что мы сделали!
– Я обещаю, Вирджиния.
Земля перестала вращаться.
Сердце прекратило биться.
Солнце остановилось на своем вечном пути по небосклону.
Гвоздь дергал меня за руку, что-то шепча на ухо, но я не обращала внимания. Я потеряла зрение и слух. Там, где я оказалась, существовал один-единственный факт:
Маме все известно.
Она развернулась и поспешила ко мне.
– Мин, выслушай меня, – зашептала она. – Ты должна пойти с этими людьми. Не убегай и не сопротивляйся.
Рот открылся, дыхание перехватило, и я чуть не упала в обморок. А потом я оттолкнула ее обеими руками, яростно крича: «Как ты могла?!»
Впервые за последние дни мама посмотрела мне в глаза.
– Я сделала то, что должна была. Прости меня за то, что это так дорого тебе стоило.
Я смотрела на нее в изумлении. Как же мне хотелось, чтобы все это оказалось дурным сном. Но я знала, знала, что такой день наступит. С тех пор, как увидела мамину подпись на «форме согласия».
– Что же это такое, мам? Что происходит?
Она, казалось, собиралась ответить, но ее опередил коммандер Саттон.
– Хватит. Сажайте их в «хаммер». Мы и так уже отстаем от графика.
– Ливингстон тоже здесь, – сказал Майерс.
– И его в машину. Я сообщу начальству. А сейчас надо ехать. Беспорядки в городе могут разрастись, а не все еще подготовлено.
Солдаты приблизились и стали загонять нас в машины. Гвоздь отмахнулся от первого из бойцов, толкнувшего его, но еще двое окружили его, а третий щелкнул затвором. Ноа, ссутулившись, двинулся вперед. Выглядел он совсем потерянным.
Я в оцепенении, спотыкаясь, тоже пошла со всеми. Но потом обернулась.
– Но почему, мама? Что они тебе пообещали? – Наши глаза снова встретились, и мой голос дрогнул. – Разве я была плохой дочерью?