елью захвата добычи.
Правда, такая жестокая политика была типична для первой половины XVII в. и в Европе. Здесь ее проводил в годы Тридцатилетней войны полководец австрийского императора Валенштейн, а также и шведский король. В частности, при вторжении в Польшу («Потоп», в терминологии польских историков). И в Европе грабительская война несла за собой катастрофические последствия. В ходе Тридцатилетней войны в Германии погибла треть населения, часть северных земель превратилась в пустоши. И это в центре Европы. Естественно, что для Украины как буферной территории с прямым на нее воздействием сил сверхагрессивной мусульманской цивилизации, грабительская война влекла за собой еще более обширное опустошение и катастрофу.
Правда, в 1651 г. в результате дипломатических переговоров Украина становилась вассалом Османской империи, что могло несколько стабилизировать ее военно-политическое положение. Но в отличие от Валахии и Молдавии, для которых вассальная зависимость от мусульманской империи была весьма действенной, для Украины такого рода вассалитет при Хмельницком оказался совершенно формальным.
Неудовлетворенность Зборовским мирным договором обеих сторон и невозможность его выполнения повлекли за собой новый, не менее масштабный виток военного противоборства. Летом 1651 г. под Берестечком произошло самое большое сражение казацко-польской войны, в котором с обеих сторон участвовало до 300 000 человек. Тяжелое поражение гетманской армии сопровождалось бегством союзной конницы татар, захвативших Хмельницкого. Погибли десятки тысяч казаков.
В результате, был заключен тяжелый Белоцерковский мир, резко сокращавший территорию южнорусского самоуправления и численность реестровых казаков, лишавший гетмана права сноситься с другими государствами. Но, как и Зборовский договор, это было лишь временное перемирие. Уже весной 1652 г. после победы казаков над поляками под Батогом вновь укрепилось положение гетманской государственности в противоборстве с Речью Посполитой.
Все же внешнеполитическое положение Гетманщины оставалось крайне сложным. Война с европейской Речью Посполитой то вспыхивала, то затухала. В то же время Малороссия не могла перейти окончательно под протекторат сил мусульманской цивилизации, и тем более интегрироваться в нее. Это еще больше грозило потерей этнической и религиозной самобытности южнорусского населения. Так, если в Речи Посполитой существовала сословная монархия весьма либерального типа, то Османская империя была ярко выраженной азиатской деспотией. К тому же, последняя в западной Евразии имел свой форпост — Крымское ханство, почти непрерывно совершавшее хищнические набеги на Украину и захватывавшее в рабство тысячи и десятки тысяч людей. Даже совместные военные действия против поляков не остановили варваров. Торговля рабами являлась важной отраслью их экономики.
Таким образом, реинтеграция Южной Руси в европейскую или интеграция в мусульманскую цивилизации в середине 50-х гг. XVII в. оказывалась невозможна. Изнурительная борьба в течение 5 лет, ее тяжелые последствия для Гетманщины и Польши, варварские набеги татар, пользовавшихся упадком политических структур Речи Посполитой, толкали Хмельницкого к поиску третьей силы, способной поддержать Малороссию. Было очевидно, что украинская государственность не сможет укрепиться без внешней поддержки, внутренние ресурсы для этого были исчерпаны. Тем более что попытки далее проводить агрессивную политику и подчинить Молдавию закончились тем, что в 1653 г. погиб старший сын Хмельницкого Тимош.
Поэтому заключение в начале 1654 г. Переяславского соглашения с русским царем, которое нужно оценивать как вассальное, было не столько естественным, сколько вынужденным. Хотя самого договора не сохранилось, и стороны его трактовали по-разному, вряд ли подлежит сомнению именно вассальный характер этого соглашения. При этом, учитывая сложнейшие перспективы последующей борьбы, кажется бессмысленным исходить исключительно из буквы этого договора. Ведь впоследствии и Гетманщина, и Москва при Выговском, Юрии Хмельницком, Тетере, Дорошенко и т. д. то отказывались от соглашения, то возобновляли его.
Можно даже сказать, что Россия стала очередным сюзереном для Украины после Польши и Османской империи, и Переясловское соглашение само по себе отнюдь не означало окончательное определение хода украинской истории. Решающее значение играл военный и экономический потенциал, которым обладал новый сюзерен Хмельницкого. Поэтому, чтобы понять дальнейший ход событий важно оценить как этот потенциал, так и геополитическое положение России в середине XVII в.
Так, Речь Посполитая, несомненно, являлась восточным регионом европейской цивилизации. Во всяком случае, ее ядро Польша и европеизировавшаяся Литва. Османская империя была западной субцивилизацией мусульманской цивилизации. Вопрос же о геополитическом положении Московской Руси в середине XVII в. весьма сложен и в то же время важен. Для философии украинской истории в особенности. Выше подчеркивалось, что монголо-татарская экспансия как очередной «ритм Евразии» превратила северо-восточную Русь в пространство Западной Евразии. В дальнейшем, по мере ослабления и распада монгольских государств и с объединением северо-восточной Руси Московским княжеством, в середине XVI в. возникло уже Московское государство, с точки зрения геополитической являвшееся евразийским царством. Стремительная экспансия этого царства на восток уже в середине XVII в. превратила его в гигантское пространственное образование, границы которого достигли Дальнего Востока и Тихого океана.
Таким образом, де-факто, евразийское царство превращалось из регионального государства в евразийскую субцивилизацию. Оно не входило ни в одну из существовавших мировых цивилизаций, но охватывало пространство, превосходившее территории каждой в отдельности мировой цивилизации (мусульманской, европейской, дальневосточной). Но для того чтобы стать полноценной субцивилизацией, Российское царство должно было добиться успехов в борьбе с мировыми цивилизациями.
В частности, отвоевать и возвратить буферные территории, важнейшей из которых и была Южная Русь. Другими важными буферными территориями, на которые могла распространяться экспансия формировавшейся субцивилизации, являлись Прибалтика, Кавказ, близкое к Украине Причерноморье, и собственно Крым. Как мы знаем, все эти территории и были присоединены Россией на протяжении XVII–XIX вв.
Первая попытка развернуть экспансию в западном направлении была предпринята царем Иваном IV во второй половине XVI в., вторгшимся в Прибалтику и Белоруссию. Она закончилась серьезным поражением от польского короля Стефана Батория и заключением мира (1583 г.). Затем, в начале XVII в. глубокие внутренние противоречия, в частности, распад структуры семейных земледельческих хозяйств, привели к крушению московской государственности и оккупации центральной России польско-казацкими отрядами (около 1610 г.). В результате Россия была отброшена еще дальше на восток в глубь Евразии. Как в военном отношении, так и по социальному устройству и экономическому потенциалу Россия образца XVI в. была не готова бороться с мировыми цивилизациями за буферные пространства.
Нетрудно понять, что казацко-польская война открыла исключительно благоприятные возможности для возобновления борьбы за эти территории московским царем. Неудивительно, что уже в 1654 г. русские войска и казаки Хмельницкого вторглись в пределы Литовского княжества. Царь стремился присоединить и Белоруссию.
Очевидно, московские правители воспринимали процесс, начатый Переяславской радой 1654 г., как собирание всех бывших земель Киевской Руси под властью русского царя.
В этой связи, мы должны оценить Переяславскую раду уже не только с точки зрения правовой, то есть, из содержания текста договора, но и с точки зрения этноисторической. В частности, нужно ответить на вопрос: можно ли считать Переяславсквую раду воссоединением Руси или же это было начало подчинения одного народа другим? При этом важно избегать политизации данного вопроса, ибо это подрывает научные принципы исследования.
С точки зрения формально-исторической, Переяславскую раду можно было бы считать воссоединением Руси. Действительно, существовало когда-то единое государственное образование Киевская Русь, часть которого затем захватили Литва и Польша. Но на другой его части выросло мощное государство Россия, которое теперь стремилось воссоединить другие части Руси.
Но как мы видели, историческая Киевская Русь вовсе не была развитым централизованным государством с единым народом. В действительности, Киевская Русь сначала была конфедерацией племен под главенством Киева и Новгорода (X–XI вв.), а затем еще более аморфной конфедерацией княжеств (середина XII в. — середина XIII в.). Так что ни этнически, ни политически Киевская Русь не представляла собой консолидированной общности. Вместе с тем, нельзя отрицать факта как близкой родственности славянских племен, живших на территории Руси, так и того, что управлял все этой территорией единый княжеский клан — Рюриковичей.
Более чем 300-летнее правление этого клана содействовало распространению по территории Киевской Руси сходных социально-экономических институтов, православного христианства, зачатков права, административного устройства и т. д.
Как было показано, нашествие монголо-татар открыло новый период русской истории, в результате чего Северная и Южная Русь оказались разделены политически на такое же время, сравнимое по продолжительности со временем существования Киевской Руси — на 300 лет. С середины XVI в. по середину XVII в. эти две основные части бывшей Киевской Руси развивались раздельно. В результате, за 300 лет сформировались два родственных этноса. Они сохранили схожесть языка, вероисповедания и тип ведения хозяйства, но у них сложились разные представления о государственно-правовом устройстве, отношении индивида и общества, церковных институтах, образовании и т. д.
Московское государство имело немало архаических черт, о