Венгрии социальные противоречия тесно переплетались с национальными. В частности, в той же Галичине, где русины были мелкими земледельцами, поляки были крупными землевладельцами, а значительную часть горожан составляли евреи.
Причем, с трансформацией империй из земледельческого состояния в индустриальное, внешние и внутренние противоречия нередко приобретали черты неразрешимых. Так, в начале XX в. обострился земельный вопрос как в России, так и в Австрии. Возникновение и развитие индустриальных структур резко ускорило разложение сословного строя и вызвало стремительный рост городов. Концентрация в них многотысячных масс индустриальных и полуиндустриальных рабочих вела к росту социального напряжения. Их население олицетворяло собой индустриальное общество, шедшее на смену земледельческому. К тому же, индустриальные слои населении прямо или косвенно подталкивали правителей империй к внешней экспансии. Индустриализация требовала расширения рынков сбыта и источников дешевого сырья. Особенно ярко это проявилось в Германии.
Но и земледельческое население оставалось источником имперской экспансии. Его быстрый рост, чему в немалой степени способствовала индустриализация, порождал перенаселение, перетекавшее и в города. К тому же в эпоху индустриализации большие массы сельскохозяйственной продукции превращались в товары, которым были нужны рынки сбыта и соответствующая инфраструктура: дороги, порты и т. п. Южная Русь, особенно ее основная часть, входившая в состав России, была типичным примером в этом отношении. Она являлась крупнейшим производителем и экспортером земледельческой продукции.
В результате оказывалось, что цели России в Первой мировой войне, например, установление контроля за проливами Босфор и Дарданеллы или захват Галиции и воссоединение ее с остальной Украиной, непосредственно затрагивали интересы южнорусского населения. Следовательно, противоречия, вызвавшие Первую мировую войну, включали и украинские, как часть общих межимперских и межнациональных противоречий.
Таким образом, переход в индустриальное состояние чрезвычайно обострил борьбу империй за контроль над новыми территориями как потенциальными источниками сырья и рынками сбыта. Возникли гигантские колониальные империи Англии и Франции, еще более возросла, за счет захватов в Средней Азии, и без того громадная Российская империя. Нетрудно увидеть, что в результате континентальные империи, и особенно быстро наращивавшая индустриальный потенциал Германия, оказались замкнуты в ограниченном пространстве своих границ. На западе экспансия континентальных империй ограничивалась колониальными империями, на востоке евразийской Российской империей.
В таких условиях, единственно возможным направлением экспансии Германии и тем более ее более слабого союзника — Австро-Венгрии, было южное направление: через Балканский регион в Османскую империю и Иран с выходом в Персидский залив.
Естественно, что это направление экспансии на рубеже XIX–XX вв. становилось для Германии важнейшим, а для Австрии оно было важнейшим уже несколько столетий. Как результат, аннексия Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, строительство стратегической Багдадской железной дороги Германией, ее особые отношения с Османской империей, преобладающее влияние в Болгарии. И, наконец, Четвертной союз в годы Первой мировой войны. Как нетрудно увидеть, он представлял собой цепь государств в направлении с северо-запада на юго-восток: Германия, Австро-Венгрия, Болгария, Османская империя, то есть, в направлении экономической и политической экспансии Германии в глубь пространства мусульманской цивилизации.
Первая и вторая Балканские войны, проходившие в канун Первой мировой войны (в 1912 г. и в 1913 г.), привели к ослаблению потенциальных союзников Германии: Турции и Болгарии. Зато усилились позиции дружественных России и Франции Греции, Румынии и особенно Сербии.
В результате перед Германией все острее становилась дилемма: или вырваться из ограниченного пространства, сокрушив военным путем на западе Францию, а на востоке Россию. Или остановить индустриализацию, затормозить экономическое развитие и наверняка вызвать взрыв внутренних противоречий, весьма обострившихся к 1914 г.
Так что сербско-австрийский конфликт вовсе не случайно достиг большой остроты. Австрия, и поддерживавшая ее Германия стремились устранить Сербию как претендента на создание большого славянского государства на Балканах, враждебного австро-германскому блоку. Это могло стать дополнительным препятствием на пути их экспансии на юг, в пространство мусульманской цивилизации.
Тот факт, что именно на Балканах произошли события, вызвавшие начало Первой мировой войны, лишний раз подчеркивает чрезвычайно большое значение этого региона для экспансии Австро-Венгрии и Германии и упорное стремление ограничить эту экспансию со стороны России и Франции.
О глубокой закономерности начала Первой мировой войны свидетельствует и циклическое развитие индустриальной цивилизации. Оно началось еще за 100 лет до мировой войны в 1815 г. в Англии и впоследствии охватило всю Европу и Россию. Причем три коротких циклы в 8–11 лет (например, 1815–1825 гг., 1826–1837 гг. и т. д.), составляли один длинный (1815–1848 гг., 1849–1873 гг., 1874–1900 гг. и т. д.).
Именно в конце каждого длинного цикла происходили глубокие политические и пространственные сдвиги. Так, в конце первого длинного цикла в 1848 г. произошли политические революции в целом ряде важных европейских государств: Франции, Пруссии и др. В конце следующего длинного цикла произошла франко-прусская война и возникла Парижская коммуна (1870–1871 гг.). Неудивительно, что длинный цикл 1900–1921 гг. завершился Первой мировой войной и Версальским мирным договором (1919 г.). Забегая вперед, уместно заметить, что и Вторая мировая война произошла в последнем цикле (1938–1947 гг.) длинного цикла 1922–1947 гг.
Данные факты важны потому, что они показывают, насколько ход украинской истории был обусловлен общим ходом европейской и, шире, мировой истории. Если мир империй в Европе и Евразии начала XX в. неизбежно шел к тотальному военному столкновению, очевидно, историческая судьба Южной Руси (Украины), ее место в истории и геополитическое положение становились следствием этой борьбы.
Другими словами, южнорусский народ был не столько субъектом, сколько объектом мирового исторического процесса.
Неудивительно, что мировая война сразу же актуализировала геополитическое положение Украины как буферной территории.
Как мы видели, после уничтожения Крымского ханства и вытеснения сил мусульманской цивилизации с северного Причерноморья, а затем присоединения к России основной части Польши (1815 г.) Южная Русь во многом утратила характер буферного пространства. Но до того момента, пока поглотившие ее пространство империи не находились в состоянии прямой конфронтации. Так как эти империи консолидировали различные геополитические пространства (Австро-Венгрия европейское, а Российская — евразийское), то южнорусские территории, как пограничные, неизбежно должны были, с углублением межимпериалистических противоречий, вновь стать буферными. Причем, снова между Европой и Евразией, как это было в ходе противоборства в XVII в. между Россией и Польшей. С той разницей, что место последней теперь занимала частично поглотившая ее Австро-Венгрия.
Как мы видели, до начала Первой мировой войны шел скрытый процесс восстановления буферного статуса Украины. Его начало можно отнести ко времени революции 1848 г., когда при поддержке имперского правительства Габсбургов было положено начало движению русинов. До этого времени противоречия между Австрией и Россией были минимальны. Да и сам факт поддержки возрождения русинов свидетельствовал об этом. Второй его этап можно отнести к 70–80 гг., когда формируется украинофильское движение при прямой поддержке сначала имперского правительства Вены, а затем и Германии. Очевидно, что по времени это совпадало с обострением противоречий между империями, в частности, с формированием противостоявших блоков: Антанты и Тройственного союза.
Закономерно, что именно в это время появляется в Германии известный план Гартмана об отторжении от России обширных буферных территорий, в том числе и Украины, и создании на них ряда буферных государств: шуц-штатен. В годы войны создание подобных политических образований открыто обсуждалось в германской прессе, причем в этой системе буферных государств Украине отводилось центральное место.
Так что актуализация с началом Первой мировой войны буферного геополитического положения украинских территорий имела достаточно длительную предысторию от середины XIX в., на протяжении которой Галицкая Русь и Малороссия под воздействием имперских сил приобретали украинские черты.
Уже в самом начале войны территории Украины оказались в непосредственной зоне боевых действий, что привело к изменению ее геополитического положения. В сентябре 1914 г. русские войска прорвали оборону Австро-Венгрии и заняли Галичину. Таким образом, почти все украинские земли оказались включены в состав Российской империи. Но уже летом 1915 г. австрийцы вновь заняли большую часть Галичины. Положение изменилось после Брусиловского прорыва русских летом 1916 г. Но это был их последний успех. Россия была истощена экономически, ее и так слабый индустриальный потенциал в ходе войны был изношен, а рыночное хозяйство претерпевало распад.
Военные действия и репрессии, как со стороны русских, так и особенно со стороны австрийских властей, нанесли огромный урон Галичине и Буковине. Отступавшие армии разрушали хозяйственный потенциал, угоняли тысячи жителей. Если русские оккупационные власти преследовали украинофилов, активно сотрудничавших с австрийскими властями, то австрийцы еще более жестоко преследовали русинов, лояльно относившихся к России. Тысячи их были повешены, было создано несколько концлагерей, наиболее известные из которых Талергоф и Терезина. В них и в других лагерях погибло до 50 тыс. русинов. Таким же жестоким репрессиям были подвергнуты венгерскими властями русины Закарпатья.