ы, которой они в 1918 г. временно и добились.
Естественно, что существование такой марионеточной украинской государственности могло продолжаться до тех пор, пока Германская и Австро-Венгерская империи вели Первую мировую войну. Это состояние украинской государственности могло получить развитие только в случае победы этих империй в мировой войне. Тогда УНР могла бы сохраниться как зависимое от Германии и Австро-Венгрии государственное образование, возможно в виде «Киевского княжества» или «гетманства», наряду с цепочкой таких же зависимых государственных образований в Восточной Европе: Польского, Румынского, Белорусского и т. п.
Из всего изложенного следует, что УНР возникла как марионеточное государство, неспособное существовать самостоятельно, тем более в границах оккупационной зоны, которую австро-германцы расширили до Дона. Сам термин «Украина», сменивший в 1917 г. термин «Малороссия», имел более широкую государственно-политическую нагрузку, означая территорию Южной Руси.
Вот чрезвычайно важная и точная оценка возникшей украинской государственности, сделанная в докладе немецкого публициста Колина Росса в марте 1918 г. военному командованию: «Украинская самостийность, на которую опирается Рада, имеет в стране чрезвычайно слабые корни. Главным ее защитником является небольшая группа политических идеалистов. В народе часто можно встретить полное отсутствие интереса в национальной самобытности. С другой стороны, и украинцы не являются сплоченной политической группой, но делятся на различные политические течения. Рада, власть которой усиливается со времени прихода немцев, … опирается теперь, и еще долго в будущем, на немецкие штыки» (Архив русской революции. М. 1991, тт. 1–2, с. 288). К этому заметим, что через полтора месяца немцы сменили Раду на Гетманат при полном отсутствии сопротивления. ЦР их перестала устраивать.
Уместно подчеркнуть, что территориально «Украина» на протяжении 1917–1920 гг. включала различные пространства Южной Руси. В период существования Временного правительства это были примерно земли бывшей Гетманщины. Даже Екатеринославщина не входила в пределы украинской автономии.
С захватом власти большевиками положение изменилось. Они стремились противопоставить Центральной раде, пользовавшейся влиянием преимущественно на Правобережье, территории Левобережья. В результате, как мы видели, в Харькове, то есть на Слобожанщине, входившей в состав России еще до Переяславской Рады, было создано другое украинское правительство — Советское. Причем теперь в состав Украины временно был включен даже Донбасс, ранее приобретший статус отдельной Донецко-Криворожской республики и в котором абсолютно преобладало русское население, особенно в городах. С началом оккупации Украины германо-австрийскими войсками эта территория вновь была выведена из ее состава, причем по договоренности с большевиками. Но, тем не менее, в августе немцы все же заняли и Донбасс. Так что территория УНР, а затем и Гетманата Скоропадского, была не только весьма неопределенной, но и произвольно менялась в интересах Германии и Австро-Венгрии. Впрочем, то же можно сказать и о Советской власти, которая уже в 1923 г. все же включила в состав Украины Донбасс. И позднее территория, входившая в «Украину», менялась неоднократно.
В целом, выявилось, что из двух самых больших образований, возникших на территории Российской империи после ее распада в ходе войны, и бывших прямым результатом революции, именно большевистский режим оказался наиболее жизнеспособным. Тогда как второе по величине территории образование — Украина, казалось почти искусственно создано, то возникая, то исчезая.
Причина различия в исторической судьбе двух наибольших порождений революции очевидна. Советско-большевистский режим изначально, несмотря на большую зависимость от Германии в первый год своего существования, развернул строительство государственного аппарата власти и управления экономикой, причем используя в этом процессе самые жестокие методы.
Наоборот, Центральная рада не создала устойчивый государственный аппарат власти не только до большевистского военного переворота и австро-германской оккупации, но и после нее. Составлявшие подавляющее большинство украинского (малороссийского) народа селяне почти полностью игнорировали власть Центральной рады. Впрочем, как и любую власть, пытавшуюся ограничить их интересы. Как свидетельствуют документы, они попросту изгоняли или даже убивали представителей центральной власти. Например, милицейское начальство. Причем, после Февральской революции на протяжении 1917 г. и в начале 1918 г. процесс анархии все более усиливался.
Селяне осознавали себя единым сословием со своими сугубо местными интересами. Фактически власть переходила в руки сельских территориальных громад, которые отвергали даже общие основы земельной реформы, требуя признания их решений по разделу земельной собственности. Почти повсеместно в среде селян господствовало мнение, что крупная земельная собственность есть результат насильственного ее захвата. Соответственно, селяне считали справедливым обратный захват и раздел земли местными громадами.
Процесс практически полного правового нигилизма и анархии охватил обширные территории: Подолию, Волынь, Киевщину, Черниговщину и т. д. Попытки Центральной рады сохранить крупные земельные хозяйства как центры передового хозяйствования и одновременно как экономическую опору украинской государственности, а также попытки введения налога за пользование землей вызывали враждебные отношения селянства к ней.
Следовательно, в массе украинского (малороссийского) населения абсолютно преобладало не национальное, а сословное самосознание и сословные интересы. Их мало интересовало, будет ли существовать государство Украина или нет. Зато селяне прекрасно осознавали свой сословный интерес, состоявший в захвате земель, инвентаря, продовольствия крупных собственников и выборе собственной власти, выражавшей только их узко территориальные интересы.
Справедливости ради нужно подчеркнуть, что и русские крестьяне вели себя в годы революции точно так же. Но русское общество имело намного более развитую социальную структуру, включавшую обширный слой чиновников-управленцев, офицерский корпус, хозяйственников и т. д. Причем значительная часть этих слоев русского общества состояла из этнических малороссов, совершенно не воспринимавших украинскую государственность и не пошедших ей служить. Но русское крестьянство поддержало большевистскую партию, руководящий слой которой почти исключительно состоял из инородцев. И только потому, что большевики отдали им землю.
Оказывалось, что украинская государственность нужна была лишь узкому слою украинизированной интеллигенции, объединявшейся в несколько мелких социалистических или полусоциалистических партий. За этим слоем не имелось ни военной силы, ни экономической базы, ни надежной внутренней поддержки населения. Другими словами, украинский (малороссийский) народ в своей массе был не готов к созданию своей государственности.
Оккупационные власти очень скоро это увидели и фактически заменили почти не существовавшую власть УНР оккупационной администрацией. Тем более, что это было жизненно необходимо австро-германцам. Одной из важнейших целей оккупации Украины, во всяком случае, в ближайшей перспективе, был захват и вывоз как можно большего объема продовольствия. В результате продолжительной мировой войны Германия и Австро-Венгрия находились на грани продовольственного краха. Для продолжения войны на Западном, Итальянском, Балканском фронтах они стремились, во что бы то ни стало, получить продовольствие на Украине.
С целью подавления всякого сопротивления оккупационному режиму все военные арсеналы и оружие у населения подлежали передаче и вывозу как военные трофеи. Австро-германские власти стремились не допустить создания каких-либо значительных вооруженных формирований Центральной радой, как впоследствии и гетманом Скоропадским, что обрекало украинские власти на полную военную зависимость от оккупационного режима. Был распущен даже корпус «Сечевых стрельцов», созданный с начала войны по разрешению австрийцев и воевавший против русской армии.
К тому же скоро выяснилось, что Центральная рада совершенно не в состоянии выполнять обязательства по поставке продовольствия, взятые в Бресте. Неудивительно, что оккупационные войска не только подвергли захвату склады с военным и другим имуществом, сырье, медикаменты и т. д., но и начали осуществлять захват продовольствия. В значительной мере оно приобреталось у населения за деньги, нередко по заниженной цене, а то и просто реквизировалось.
Однако, не довольствуясь этим, германские оккупационные власти начали широкое вмешательство в земледельческие отношения на Украине и в процесс земледельческих работ. В начале апреля за подписью генерала Эйнгорна был распространен указ о недопустимости раздела крупных земельных владений и захвата их имущества. Этим указом фактически восстанавливался поземельный сословный строй. Если захваченные селянами земельные владения уже были засеяны, то их старые собственники могли претендовать на часть урожая.
Характерно, что этот приказ был распространен без всякого согласия с ЦР и полностью противоречил ее аграрной политике. Украинское правительство узнало о появлении указа только из газет через несколько дней! Следовательно, оккупационные власти просто игнорировали его как государственный орган. Для организации поставок продовольствия австро-германцы ввели жесткий контроль за железными дорогами. В районы реквизиции продовольствия выдвигались военные команды. Те, кто не подчинялся военным властям, подвергались жестоким репрессиям, в том числе и казням.
Деятели ЦР пытались противостоять бесцеремонному поведению «союзников», то и дело вступая с ними в конфликты, один из которых закончился арестом и разгоном Центральной рады.
Представители ее силовых ведомств, с ведома премьер-министра, выкрали банкира Доброго, активно сотрудничавшего с немцами в сфере финансовой политики. В ответ оккупационные власти провели расследование и 29 апреля арестовали правительство ЦР во главе с Грушевским.