пр.
Под главенством Англии и Франции, как крупнейших колониальных империй и основной силы победившей в мировой войне Антанты, была создана «Малая Антанта». В нее входили Румыния, Чехословакия, Польша, Югославия.
В результате в 20-е гг. Антанте, как орудию империализма, удавалось сдерживать глобалистскую экспансию как со стороны коммунистического СССР, так и со стороны побежденной Германии с ее бывшими союзниками (Венгрия, Болгария, Австрия). В то же время некоторое развитие получил рыночный глобальный проект, ведущей силой которого становились США. Его сильное воздействие ощутила, в частности, Веймарская Германия (благодаря американской финансовой поддержке по «плану Дауэса») и даже СССР.
Однако экономическое восстановление 20-х гг. оказалось чрезвычайно кратковременным. Уже в 1926 г. начались потрясения в экономике Англии, в Германии экономический подъем продолжался только несколько лет (1924–1929 гг.), сложное экономическое положение сохранялось в странах Восточной Европы, например, в Польше.
Начавшаяся в конце 1929 г. «Великая депрессия» в мировом рыночном хозяйстве привела к глубочайшим экономическим, а затем и политическим сдвигам. Причем не только в самом этом хозяйстве и его главных регионах (в США, Германии, Франции и т. д.), но и в таких слабо связанных с мировым рыночным хозяйством государствах, как СССР.
Нетрудно понять, что «Великая депрессия», представлявшая собой упадок экономически наиболее развитых регионов мира, была вторым после мировой войны 1914–1918 гг. событием, сделавшим неизбежным переход к глобализации.
Естественно, что экономическая дестабилизация разрушала шаткое равновесие в Европе и мире, которое было установлено главными странами Антанты после мировой войны.
Впрочем, еще ранее, начиная с 1926 г., ухудшаются отношения между ними (прежде всего, Англией, Францией, Польшей) и СССР.
Глава XX
Коллективизация как насильственное уничтожение структуры семейных земледельческих хозяйств. Обращение сельского хозяйства в государственный сектор экономики. Превращение селян в низшее сословие колхозников и разрушение производственно-технологических основ земледелия как важнейшие причины голодомора. Машины, «пожирающие» людей. Голодомор 1932–1933 гг. как социоцид
Сложное, если не сказать опасное внешнеполитическое положение СССР (его большевистские вожди изо дня на день ожидали иностранного вторжения) требовало интенсивного внутреннего развития. Но именно его практически не было. После некоторого восстановления в первой половине 20-х гг. советская экономика топталась на месте. Причем как сельское хозяйство, так и особенно индустрия. Показательный момент: даже в самом конце 20-х гг. армия СССР вооружалась оружием, в значительной мере ввозимом из-за рубежа.
Как уже говорилось, сельское хозяйство после многолетних военных и революционных потрясений и разрушения крупных товаропроизводящих хозяйств, было не в состоянии обеспечить стремительную индустриализацию. А без нее было трудно противостоять доминировавшим в Европе силам и совершенно невозможно развернуть проект коммунистической глобализации. При этом Украина, как и до революции, оставалась важнейшим регионом производства товарного хлеба. Во всяком случае, в глазах большевистских вождей.
Но и здесь половина селян сеяла до трех десятин, обеспечивая хлебом только себя. Даже в 1929 г. на Украине сбор зерновых был ниже, чем в 1909–1913 гг. Снизилось и душевое производство. В 1913 г. оно составляло 684 кг, а в 1929 г. только 615 кг. Так что украинское земледелие и до начала разрушительной коллективизации было не в состоянии обеспечить продовольствием и сырьем индустриальный скачок. Товарные ресурсы были невелики.
Претерпев качественное изменение, советская экономика уже не могла консолидироваться в рыночное хозяйство индустриальной цивилизации. В международных отношениях СССР находился в состоянии изоляции, или, в лучшем случае, полуизоляции. Попытка развернуть хлебный экспорт была обречена на провал. Долгосрочные инвестиционные кредиты ни Европа, ни США не давали. Поэтому вожди большевизма стремились использовать любую возможность для развертывания индустриализации.
Внутри страны такая возможность заключалась в переводе хозяйства, прежде всего крестьянского, в режим чрезвычайного состояния с целью захвата хлебных ресурсов и превращения их в предмет экспорта. Но такой захват был чреват глубоким хозяйственным кризисом и голодом для больших масс населения. Об этом свидетельствовал опыт Гражданской войны и «военного коммунизма».
Правда, были и другие источники наращивания экспорта: вывоз сырья, прежде всего нефти, и золотого запаса. Вывоз нефти, например, к концу 20-х гг. составлял уже 15 % в общем объеме экспорта. А ценностей только в 1927–1929 гг. было вывезено на сумму 390 млн. руб.
Однако именно наращивание зернового экспорта могло обеспечить рывок в процессе индустриализации СССР. К тому же товарный хлеб был необходим для снабжения растущего городского населения с началом форсированной индустриализации. Поэтому неудивительно, что этот процесс совпал по времени с коллективизацией как переходом к управлению экономикой чрезвычайными мерами.
Также абсолютно совпадает по времени с развертыванием стремительной индустриализации и коллективизации начало «Великой депрессии». Как известно, она началась с огромным падением курса акций на Нью-Йоркской фондовой бирже в 20-х числах октября 1929 г. Вслед за этим произошло небывалое в истории падение уровня производства и торговли. Многократно снизился внешнеторговый оборот главных индустриальных стран: США, Германии, Франции и т. д. Это означало крушение мирового рыночного хозяйства, усиление хозяйственной автаркии и сворачивание рыночного глобального проекта, основным проводником которого выступали США.
Естественно, что в таких условиях получали возможность развертывания другие глобальные проекты, в частности, коммунистический. При катастрофическом хозяйственном упадке мирового рыночного хозяйства политика изоляции СССР, проводимая главными странами Антанты, уже не могла быть действенной. К тому же из-за падения спроса снизились цены на машины и оборудование, необходимые для индустриализации. Естественно, большевистская верхушка стремилась этим воспользоваться, но нужны были большие массы экспортных товаров для получения валюты.
И важнейшим товаром снова становился хлеб. Это хорошо видно по динамике ввоза оборудования и машин и вывоза хлеба. Так, ввоз этих товаров из США в 1928 г. (т. е., перед «Великой депрессией») оценивался в 7,5 млн. руб., в 1929 г. — уже 80 млн. руб., в 1930 г. — 220 млн. руб., в 1931 г. — 222 млн. руб. Та же нарастающая динамика наблюдается в экспорте хлеба из СССР: в 1928 г. он составил 1 млн. центнеров, в 1929 г. — 13 млн., в 1930 г. — 48 млн., в 1931 г. — 52 млн., и даже в тяжелейшем 1932 г., когда уже миллионы людей умирали от голода и болезней, 17 млн. центнеров.
Так что налицо прямая и жесткая связь между внешним мировым экономическим кризисом и изменением направления в развертывании коммунистического глобального проекта. Например, на Украине еще в 1929 г. колхозы и совхозы вместе занимали менее 4 % всего сельхозпроизводства, а в 1933 г. уже абсолютно преобладали в нем. Хотя еще на XV съезде ВКП(б), состоявшемся в декабре 1927 г., в 1933 г. планировалось коллективизировать лишь 20 % единоличников.
Это означает, что глобальный коммунистический проект развертывался в теснейшей зависимости с эволюцией мировой истории, собственно, был одним из направлений этой эволюции.
Однако переход к индустриализации и коллективизации методами большевизма нес в себе неизбежную катастрофу, ибо жесточайшим образом ломал структуру семейных хозяйств. И в целом на земледельческом пространстве СССР, и на Украине в частности. А как выше было показано, структура семейных земледельческих хозяйств была основой всех зрелых цивилизаций, то есть всего цивилизованного человечества. Несколько тысяч лет земледельцы составляли подавляющую часть населения цивилизованного мира. Даже в конце XVIII в. 80 % европейцев продолжали заниматься преимущественно семейным земледелием. Лишь переход к индустриальной цивилизации в Европе в XIX в. привел к резкому сокращению земледельческого населения, сначала в Англии, а затем и в других европейских государствах.
Но в Европе, как и в России до 1917 г., индустриализация протекала путем хозяйственной эволюции, тогда как большевистская индустриализация представляла собой тотальное уничтожение военно-административными мерами всех семейных хозяйство одновременно, в течение нескольких лет! Тогда как в той же Англии процесс уничтожения структуры семейных хозяйств начался во второй половине XV в. с «огораживаний», когда, по образному выражению, овцы «поедали» людей, а закончился только в конце XVIII в., с переходом к индустриализации. Следовательно, растянулся во времени более чем на 300 лет.
Причем вместо уничтожаемых самодостаточных (натуральных) хозяйств развивались семейные хозяйства нового, фермерского типа.
На Украине же (как и в целом в СССР) большинство семейных хозяйств вели почти натуральное хозяйство, едва обеспечивая себя минимумом продовольствия. Более того, значительная часть территории Украины находилась в зоне рискованного земледелия. Так, засушливый юг Украины, поставлявший основную массу товарного хлеба, в течение 20-х гг. трижды (в 1921 г., 1924 г. и в 1928 г.) охватывала засуха и жестокие неурожаи.
В таком положении: при отсталом техническом уровне земледелия и неустойчивых климатических условиях, особенно важным было сохранение максимальной заинтересованности производителей продовольствия в результатах своего труда. И семейные хозяйства были наиболее эффективны в этом отношении, так как мелкие производители непосредственно обеспечивали свое потребление за счет своего производства.
Неудивительно, что структура семейных земледельческих хозяйств существовала в разных вариантах несколько тысячелетий во всех мировых цивилизациях. Этим подтверждалась ее высокая эффективность.