сти Сталина на XX съезде КПСС (февраль 1956 г.). Были осуждены массовые репрессии, которым подверглись миллионы невинных людей, часть из которых была реабилитирована.
Важно заметить, что хрущевская «оттепель» вовсе не была лишь результатом стечения обстоятельств или следствием личной отваги Хрущева. Если эти факторы имели значение, то лишь как второстепенные. Главная причиной настоятельной необходимости отказа от сталинизма (т. е. от террористического режима власти) заключалась в том, что СССР прошел наиболее кровавый период своей истории, когда происходило формирование сословного строя. К середине 50-х гг. практически все население СССР было загнано в сословия (номенклатуры, рабочих, колхозников, военных и т. п.) и проведение дальнейших массовых репрессий и чисток становилось не только не нужным, но и вредным как с точки зрения политической, так и экономической.
К тому же, после завершения Второй мировой войны коммунистический глобальный проект вышел далеко за пределы одной страны — СССР, вступив в открытую конкуренцию и конфронтацию с американским глобальным проектом. Это требовало смягчения наиболее одиозных явлений коммунистического режима. Например, уничтожения института государственного рабства, существовавшего в системе ГУЛАГа, обеспечения хотя бы элементарной безопасности индивида в отношениях с государством, смягчения неравноправного положения колхозников и т. д.
Либерализация коммунистического режима, связанная с хрущевской «оттепелью», ликвидация ГУЛАГа и массовый пересмотр прокуратурой УССР следственных дел и вынесенных приговоров (на 5,5 млн. человек), а также амнистия привели в 1959 г. к освобождению почти всех политзаключенных. Так, уже к 1957 г. было освобождено почти 70 000 участников движения ОУН-УПА. Более 2,5 млн. человек, подвергшихся репрессиям, было снято с учета в КГБ. Фактически это означало реабилитацию, в том числе и посмертно.
Особенно показательно, что вместе с Хрущевым к руководству в КПСС и в СССР в годы «оттепели» пришла украинская партийная группа. Новый лидер столкнулся с жестким противодействием курсу на десталинизацию со стороны многолетних соратников Сталина: Молотова, Ворошилова, Кагановича, Маленкова. Неудивительно, что он стремился опереться в борьбе со сталинистами на партийных деятелей с Украины, которой руководил многие годы. Так в высшем эшелоне власти СССР появились Брежнев, Подгорный, Кириленко, Полянский и другие выходцы с Украины. Министром обороны был назначен маршал Малиновский, командовавший в годы войны украинскими фронтами. Причем сменил он в 1957 г. не кого-нибудь, а самого Жукова.
Но это не была, как может показаться, украинизация руководящих структур СССР. После смерти Сталина имели место более сложные процессы в национальной структуре высшего слоя коммунистической партноменклатуры.
С одной стороны, завершилась эра господства вождей-инородцев, с другой — не происходило полного восстановления господства русских, как это было в царской России. Уже в 30-е гг. и более поздний период сталинизма русские номенклатурщики, в том числе и псевдоукраинец Хрущев, составили ближайшее окружение вождя (Ворошилов, Молотов, Жданов, Маленков, Суслов и др.). Хоть в противовес им существовала и очень влиятельная группа партократии из инородцев. Достаточно назвать Берию, Кагановича, Микояна, Мехлиса. Тем не менее можно говорить о постепенной русификации коммунистического режима. Особенно в 30-е и 40-е гг.
Приход к власти Хрущева был, частично, результатом возвышения украинской партноменклатуры и оттеснения русской. Но это было явление временное и объяснялось оно тем, что русские уже при Сталине вошли в его окружение, а значит, оказались под ударом десталинизации и децентрализации. В годы перестройки произойдет разделение русской номенклатуры на собственно управлявшую Россией (РСФСР) во главе с Ельциным, и союзную, во главе с Горбачевым.
Но фокус состоял в том, что и Хрущев был русским, а значит, к руководству пришла со второй половины 50-х гг. русско-украинская номенклатура, которая и оставалась у власти до перестройки…
Тот факт, что хрущевская «оттепель» была осуществлена партийной номенклатурой, вышедшей с Украины, лишний раз свидетельствует, насколько тесно эта республика и ее компартийная элита в послевоенный период были интегрированы в коммунистический глобальный проект.
Более того, последующие события и последующий период истории СССР еще более подтверждают это. Могло бы показаться, что столь важная роль украинской партноменклатуры в либерализации кровавого сталинского режима говорит о ее более прогрессивном характере в сравнении с партлидерами других регионов. Но выходцы с Украины не только были опорой Хрущева в острой борьбе со сталинизмом, они же стали организаторами отстранения его от власти (Брежнев, Подгорный, Шелест и др.). А затем определенного возврата в годы «застоя» к элементам сталинизма.
В октябре 1964 г. тайно от Хрущева подготовленный пленум ЦК КПСС выразил ему недоверие и снял с поста первого секретаря. Такие политические маневры партноменклатуры, вышедшей с Украины, были отнюдь не случайны. Как и хрущевская «оттепель», брежневская эпоха, в годы перестройки получившая ярлык «застойной», имела глубокие основания в сословной социально-экономической структуре СССР.
В 1965–1985 гг. эта структура достигла зрелого состояния, как и социалистическая индустриальная экономика. Соответственно, консолидировалось и высшее сословие, стоявшее во главе коммунистического режима: высшая партноменклатура. Но Хрущев не понимал этого и стремился заставить партаппарат жить в состоянии непрерывной ротации. Так, на XXII съезде КПСС был принят устав этой партии, в соответствии с которым все руководящие органы должны были обновляться не менее чем на четверть на каждых выборах. Это порождало в партноменклатуре состояние неопределенности и угрозу для партийной карьеры. В то же время, явно переоценивая достижения в развитии СССР, Хрущев пытался заставить советское общество совершить новый скачок в своем развитии, предпосылки для которого совершенно отсутствовали. В октябре 1961 г. на XXII съезде КПСС была принята третья программа партии, в соответствии с которой в начале 80-х гг. СССР должен был вступить (ни много нимало) в коммунизм, то есть в состояние общества всеобщего благоденствия!
Естественно, это была утопическая программа, тем более, что сами коммунистические идеологи и вожди, начиная с Маркса (если не с Томаса Мора), весьма смутно представляли, что может означать этот самый коммунизм, отделываясь общими фразами. В соответствии с новой программой КПСС Хрущев стремился форсировать развитие СССР, что приводило к совершенно необоснованным действиям и решениям. Например, к попыткам ликвидации подсобных хозяйств колхозников, которые были редуцированным состоянием семейных хозяйств и давали около трети всей сельхозпродукции. Нелепыми и вредными выглядели и другие производственные и организационные инициативы Хрущева: насаждение посевов кукурузы, разделение сельских и городских райкомов, отмена и новое возрождение отраслевых министерств и т. д.
То же происходило в сфере культуры, когда вслед за появлением в связи с критикой культа личности Сталина элементов свободы слова, в 1963 г. Хрущев обрушился на новые течения в искусстве. Возникшее на волне десталинизации движение «шестидесятников» фактически было разгромлено самим же его творцом — Хрущевым, трансформируясь в диссидентство.
Все эти волюнтаристские зигзаги в политике первого секретаря, его непредсказуемость и часто жестокость даже по отношению к высшей партноменклатуре подрывали стабильность достигшего зрелости советского общества. Так что тот факт, что в основном хрущевские выдвиженцы с Украины и убрали своего шефа, только свидетельствует об однообразии высшей партноменклатуры, сложившейся в СССР.
Правда, есть и другой важный аспект событий хрущевской «оттепели» и отставки ее творца. Эти события показали, что украинская партномеклатура уже вполне сложилась, как и другие структуры украинского индустриально-аграрного этноса. Так, согласно переписям населения 1959 г. и 1970 г., в середине 60-х гг. городское население Украины численно превысило сельское, причем более 60 % его составляли украинцы. Вместе с тем, в крупнейших городах по-прежнему преобладали неукраинцы, прежде всего русские, а русский язык продолжал оставаться языком общения.
Наоборот, украиноязычные западные и центральные области, несмотря на ускоренную индустриализацию в послевоенный период, продолжали оставаться преимущественно аграрными. Здесь индустриализация не была завершена даже в середине 80-х гг. Они оставались потенциальным пространством для возрождения националистической элиты.
Как уже говорилось, в десятилетия после снятия Хрущева (1965–1985 гг.) социально-экономическая структура советского общества и в целом глобальный коммунистический проект, достигли зрелого состояния. Однако на рубеже 70–80-х гг. СССР вступает в состояние стагнации. Важной тому причиной были: неэффективный хозяйственный мезханизм, невиданная милитаризация экономики, а также исчерпание дешевых сырьевых ресурсов.
Так что данное в годы перестройки определение всего периода в 20 лет как времени «брежневского застоя» явное преувеличение. Наоборот, в 1966–1975 гг. в экономике и внешней политике СССР были достигнуты впечатляющие результаты. Например, производство зерна за годы 8-й пятилетки (1966–1970 гг.) возросло со 121 млн. т до 187 млн. т. В следующей пятилетке (1971–1975 гг.) в экономике были достигнуты новые успехи. Они были связаны с вводом в действие новых месторождений нефти и газа в Сибири, что совпало с резким повышением мировых цен на энергоносители в 1973 г. За 10 лет с 1970 г. по 1980 г. добыча нефти в СССР возросла почти в 2 раза.
Хотя огромные суммы нефтедолларов, получаемых от экспорта, уходили на поддержку прокоммунистических движений и партий в рамках глобального коммунистического проекта, нельзя отрицать определенных достижений социалистического строя. Например, повышение уровня жизни основной части населения, и на Украине особенно. В то же время коммунистический режим, безусловно, сохранял свой репрессивный характер. Это проявилось в нараставшем подавлении инакомыслия, проявлявшего себя в 70–80-е гг. как диссидентство.