Пак нагнулся, ухватился за кустик из жёстких травинок, рванул к себе, выдернул вместе с комком почвы, помедлил чуть-чуть и швырнул. Как когда-то куратор Варга швырял яблоко внутрь металлической рамы.
В один миг пространство над бетонной плитой заискрилось, взорвалось множеством разрядов, затянулось сверкающей сетью, но не настолько яркой, как было в ангаре. А комок земли с травинками взорвался, беззвучно, разлетелся на мелкие кусочки, раскрошился до едва различимых пылинок, которые потом бесследно исчезли. И опять только аромат остался: немного прелый и терпкий. С ним не было никаких ассоциаций, слишком большая редкость для них ‒ земля, трава. Зато теперь появилась ‒ аромат разбитой надежды.
‒ Может, рано ещё, ‒ произнёс Пак, постарался, чтобы прозвучало уверенно. ‒ Подождём.
Ждали тупо, ничего не делая, почти не сходя с места, не обращая внимания на бесцельно пролетающие мимо минуты. Примерно полчаса прошло, а ничего не изменилось: новый комок земли разлетелся в прах, и снова он ‒ аромат разбитой надежды.
‒ А если его так никогда и не откроют? ‒ холодно поинтересовался Антон.
Он становился всё мрачнее, лицо совсем закаменело, не меняло выражений, глаза потускнели, взгляд хмурый. Да все выглядели примерно так же. Мчались, торопились, тревожились, а теперь уже не хотелось ничего. Кроме одного. Как бездомной собаке, улечься на пороге перед запертой дверью, положить морду на вытянутые лапы, да так и лежать, не шевелясь, не двигаясь с места, смиренно подыхая от отчаяния и тоски.
‒ Я попробую открыть портал отсюда, ‒ воскликнул Пак решительно и громко, чтобы до остальных точно дошло. ‒ Взломаю код.
Фео посмотрела недоверчиво, а Кондр спросил, тоже с сомнением:
‒ Ты сможешь?
К чёрту «попробую» и прочие робкие предположения.
‒ Я сделаю. Я всё сделаю.
Опять вернулись в бункер, но Пак метнулся не к аппаратуре, а вниз, в жилой уровень, появился оттуда с планшетом в руках. Он, наверное, единственный прихватил его сюда с собой. Остальные оставили в родном мире, а он ‒ да! ‒ не смог, привык, что тот всегда под рукой.
‒ У меня есть программа, ‒ пояснил, поднимаясь на галерею. ‒ Сам делал. В общем, должно сработать.
‒ А долго это будет? ‒ следя за ним взглядом, опять спросил Кондр.
‒ Не могу точно сказать, но обязательно будет.
‒ Надо быстрее, пока ничего не случилось.
‒ А что ещё может случиться? ‒ вклинилась Фео. ‒ Кто-то снова нападёт?
‒ Не совсем, ‒ Кондр посмотрел на Антона. ‒ У него нет амулета.
Фео нервно фыркнула.
‒ Ну всё, хватит! Не могу больше слушать твой бред. Это камень. Просто разрисованный камень на ниточке. Мы их надели только затем, чтобы ты отвязался. Если ещё раз скажешь про него ‒ на фиг, сниму.
Кондр только головой мотнул, но послушно не проронил ни слова, отошёл подальше от Фео. А Пак уже сидел за компьютером, подсоединял к нему свой планшет, оглянулся через плечо, крикнул вниз, в очередной раз напоминая.
‒ Я открою портал. Просто подождите. Точно открою. Даже не сомневайтесь.
А что им оставалось? Только оно ‒ ждать, просто. И опять ничего не делали, бессмысленно убивали время. Кондр устроился возле вездехода, прямо на полу. Привалился спиной к колесу, поглядывал наверх, на сидящего за компьютером Пака.
Фео тоже сначала просто стояла, подпирая одну из металлических опор галереи. Но в животе заурчало от голода, скрутило до спазма, и она спустилась вниз, в кухню. Готовить не стала, даже чай заваривать, прихватила бутылки с водой, упаковки с крекерами и опять поднялась наверх. Подошла к Кондру, протянула, ничего не говоря, отвернувшись в другую сторону. Тот взял, а Антон отказался.
Он сидел на ступеньке лестницы, наклонившись, опустив голову, обхватив её упирающими в колени руками. Не шевельнулся, только произнёс короткое «нет». Фео поставила бутылку и пачку на пол, возле него, отошла, запрокинула голову, тоже глянула на Пака.
Тот почувствовал её взгляд, хотя был занят. Странное ощущение, будто кто-то тронул спину, едва осязаемо, кончиками пальцев. Пак обернулся и сразу же увидел глаза Фео, будто точно знал, куда надо смотреть. Она насупилась, отвернулась. Но ему и не требовалось большего. Он улыбнулся, неосознанно, опять уставился в планшет. Так и не отрывался от него, пока не услышал снизу крик:
‒ Ты куда?
До того сидящий неподвижно Антон ‒ все даже подумали, что он задремал, ‒ вдруг резко вскинул голову, вперил напряжённый взгляд в дверной проём, оставленный открытым. Потом вскочил, так же резко, решительно двинулся к нему. Тут Кондр его и окликнул:
‒ Ты куда?
Не факт, что Антон его услышал, хоть и ответил, но, кажется, не столько Кондру, сколько самому себе:
‒ И как я мог? Бросил Адельку. Одну. Там. Решил, что она умерла. Ну я и тварь.
Фео встрепенулась, посмотрела растерянно и изумлённо.
‒ Антон!
Догнала его, и Кондр подскочил.
‒ Антон, подожди! Не надо уходить. Куда ты собрался?
Попробовали ухватить его с двух сторон, но парень вывернулся, оттолкнул протянутые к нему руки, воскликнул раздражённо:
‒ Не трогайте меня. Отстаньте. Я должен вернуться. Должен её забрать. ‒ Посмотрел неприязненно, чуть ли не с ненавистью. ‒ Идиот, что вас послушал. Поэтому не мешайте. Сейчас хотя бы не мешайте. Вы не понимаете. Мы её бросили, а она жива.
Так трудно было возразить ему, выговорить вслух, глядя в лицо: «Нет, она умерла. Умерла. Всё, без вариантов. Больше её нет». Поэтому просто твердили упёрто, перебивая друг друга:
‒ Антон! Не надо! Не уходи!
Ловили за руки, за одежду, пытаясь остановить. Пак грохотал вниз по лестнице, чудом не промахиваясь мимо ступенек, каждый момент рискуя свалиться. Но Антон пёр вперёд, к воротам, отбивался, отмахивался, отцеплял хватающие его пальцы, и вдруг заорал во всё горло:
‒ Да отвалите от меня!
Оттолкнул Фео, она отлетела в сторону, не удержалась на ногах, а Кондру врезал, так что голова сильно откинулась назад, и тот пошатнулся, сел на пол. Пак соскочил с последней ступеньки, бросился бегом. Но Антон тоже уже сорвался с места, выскочил из бункера, ринулся к вездеходу.
Мотор взревел, машина рванула вперёд, Пак только успел прикоснуться ладонью к задней двери. Качнулся вперёд, едва не упал, крикнул вдогонку:
‒ Антон, стой! ‒ а потом уже просто прошептал, не желая признавать, что больше ничего сделать не в силах: ‒ Да стой же ты.
‒ Может, он заберёт её и вернётся? ‒ с надеждой предположила оказавшаяся рядом Фео.
‒ Наверное, ‒ согласился Пак, но не получилось уверенно, а Кондр промолчал, только голову опустил, как будто знал что-то такое, что другим неизвестно, предугадывал наперёд. И треснуть его захотелось, за спрятанные глаза, за унылое молчание.
Вездеход удалялся, мчался по равнине, слишком быстро, напрямик, словно бы не замечая неровностей, кренился, когда заезжал одним боком на подножье холма. И от наблюдения за этой безбашенной гонкой дыхание перехватывало, и тоже хотелось опустить голову, как Кондр, или даже отвернуться, чтобы больше не видеть. Потому что предчувствие, идиотское предчувствие.
Наверное, Антон даже не понял, что въезжает прямиком на холм. Тот был невысокий, и вездеход легко вкатил на него, не потеряв скорость. Как на трамплин. Оторвался от земли, взмыл огромной птицей. Только полёт оказался слишком недолгим. Не вверх, в небо, а в крутой склон следующего холма.
Фео вскрикнула, да и сам Пак, наверное, тоже. Отчаянно простонал сквозь стиснутые зубы.
Вездеход врезался в холм, закувыркался, падая вниз. И всё никак не мог остановиться, даже по равнине продолжал катиться, переворачиваясь раз за разом. Потом на секунду замер, встав на бок, качнулся, перевалился на крышу и наконец застыл, разбитый, покорёженный.
Они втроём разом сорвались с места, не шли, бежали, а остановились, чуть-чуть не дойдя до вездехода. Надеялись заметить хоть какое-то движение, но их встречали тишина и мёртвое оцепенение. Антона в машине не было, он вылетел из неё, пока та кувыркалась. Лежал, неестественно изогнувшись, всё лицо в крови, смотрел в никуда. И даже приближаться не стали, чтобы проверить. Хватит уже этих пустых взглядов, обмякших тел без трепета сердца внутри.
‒ Я же говорил, надо быстрее, ‒ пробормотал Кондр. ‒ У него не было амулета.
Фео вскинулась.
‒ Заткнись! ‒ Судорожно втянула воздух. ‒ Я больше не могу это слышать. Больше не могу.
Нащупала на шее верёвочку, рванула изо всех сил. Та легко лопнула, а Фео, на мгновенье сжав камешек в кулаке, размахнулась и зашвырнула его, и сразу развернулась, зашагала к бункеру.
‒ Так нельзя! ‒ ошарашенно воскликнул Кондр. ‒ Надо найти и опять надеть.
Пак тоже не выдержал, скрипнул зубами.
‒ Не надо. Правда, невозможно уже. Хватит. Я почти вошёл в программу. А, может, всё получилось, пока нас не было.
Он же не зря убеждал, что сделает. Не попытается, а именно сделает. Так и вышло. А Пак и не сомневался. Почти.
Когда снова подошли к бетонной плите, над ней искрилась сверкающая паутина, заметная даже на ярком свету. Пак нашёл в траве маленький камушек, бросил его. Тот не взорвался, как комки земли. Исчез за яркой вспышкой. Наверное, в лаборатории сильно удивились, когда он влетел в помещение, стукнул об пол. Если заметили.
‒ Можно идти, ‒ произнёс Пак, но не увидел рядом Фео и обернулся встревоженно.
Она пятилась от портала, мотала головой.
‒ Можно идти, ‒ повторил Пак громче.
‒ Нет. ‒ Она замотала головой ещё сильнее. ‒ Я не могу. Не могу. Все здесь. И Динька здесь. Как я без него? Мне нельзя без него. Я тоже никуда не уйду, я останусь. Я должна остаться. С ним. С ними. Я…
Пак испугался: сейчас она перестанет пятиться, развернётся и сорвётся с места, помчится бегом и у него не получится её догнать. Потому что в глазах у неё такая безумная уверенность, такая упрямая решительность. А если портал закроется? Если больше не получится его активировать?
‒ Фео!
‒ Не надо было амулет снимать, ‒ тихонько напомнил Кондр, и Пак глянул на него с неприязнью.