Сейчас же в них читалась боль и, на секунду Стальному Генералу показалось, что и страх — она не ожидала, что рана воспалится.
Мелисса не стеснялась мужчин. Будучи в первую очередь солдатом, а только потом уже женщиной, она спокойно начала стягивать с себя боевой костюм, обнажая среднего размера упругую грудь с крупными розовыми сосками. Раздевшись почти догола, она оставила костюм на уровне колен и стала разматывать окровавленную повязку, которую наложила на рану, чтобы не истечь кровью.
— Я ее вчера меняла, когда мы проходили ручей.
На куске своей рубашки, которую Мелисса без зазрения совести пустила на перевязочный материал, была явственно видна запекшаяся кровь вперемешку с желтым гноем.
— Антибиотики колешь? — спросил Оливер.
— Конечно, дважды в день.
Стальной Генерал встал рядом с ней на колени и, наклонившись пониже, понюхал рану. В ноздри ударил страшный и знакомый запах гниющей плоти. Кожа вокруг входного отверстия покраснела и была воспалена.
— Дело дрянь, занесла инфекцию.
— Спасибо, а то я не заметила, — съязвила измученная болью и жаром женщина.
— Надо прочистить рану и прижечь, или как минимум потеряешь ногу.
Наблюдавший за всем этим со стороны Мэтт подвел итог:
— Тогда остаемся на ночь тут. Место неплохое, дороги далеко, лес густой, — старый командир огляделся вокруг, а потом посмотрел в небо. — Да и закат через часа три уже.
— Вот и решили. Ладно, ты сиди, и это, — Оливер задержался секундой взглядом на груди Мелиссы, — накинь чего. Мы, конечно, немолоды уже, но както неловко.
Мелисса устало улыбнулась в ответ и согласно кивнула, потянувшись к своему рюкзаку. Из него она достала остатки рубашки — снизу не хватало уже сантиметров пятнадцати, которые пошли на бинты — и накинула на плечи, поежившись от прикосновения холодной ткани — осень вступала в свои права.
Мэтт отправился искать хворост, да и вообще любые ветки, из которых можно было бы развести костер, Оливер же взял фляги и отправился за водой — в десяти минутах хода они пересекли ручей.
Спустя часа полтора, когда солнце стало клониться к закату и было готово вотвот коснуться линии горизонта, на жарко горящем костре в одной из фляг уже кипятилась вода — промыть рану.
Мелисса за это время серьезно сдала. Организм женщины, будто почуяв грядущую передышку, тщетно бросил все силы на борьбу: «армия» иммунитета атаковала инфекцию, неся колоссальные потери — самостоятельно тело эту борьбу выиграть не могло. Мелиссу бил озноб. Когда Оливер накинул ей на плечи свою куртку, которую до этого нес в рюкзаке, он почувствовал, что женщина вся горит. Медлить больше было нельзя.
Приготовив воду, мужчины аккуратно промыли и очистили, как могли, рану. Перед этим Оливер положил их армейские штыкножи краем лезвий в угли, чтобы прижечь входное и выходное отверстия. Конечно, им бы не помешала помощь квалифицированного врача, но в лесу с наличием врачей были некоторые трудности, поэтому пришлось обходиться вот такими полевыми, древними методами.
Пока промывали рану, Мелисса держалась, хотя Оливер и чувствовал, как женщина вздрагивала от боли каждый раз, когда они прикасались к воспаленным тканям вокруг раны. Дальше в ход пошли ножи. Мэтт поднял Мелиссу на ноги и поднес ко рту женщины небольшую ветку, предлагая закусить ее, что та, хотя и с некоторой неохотой, выполнила.
Спустя мгновение после того, как ветка оказалась в зубах, Мелисса взвыла от боли: конец широкого лезвия М9 коснулся входного отверстия пулевого ранения.
— Держи ее, Мэтт! — воскликнул Оливер.
Старый командир перехватил покрепче женщину, но она и сама уже перестала дергаться, усилием воли подавив моментную слабость. После того как Оливер закончил с входным отверстием, Мелисса развернулась к нему спиной и уперлась лбом в грудь Мэтта. Всю процедуру можно было бы провести и лежа, но тогда промывание и очистка раны не имели бы смысла — вокруг не было ничего достаточно чистого, на что можно было бы лечь.
— Только не пни меня между ног, хорошо? — шутливо сказал «пациентке» Мэтт.
Мелисса лишь слабо улыбнулась в ответ, покрепче ухватившись за широкие плечи мужчины. В это время Оливер достал второй нож из костра и прижег выходное отверстие. В воздух вновь поднялся запах обожженной плоти, но вторую, финальную часть процедуры Мелисса перенесла лучше.
Стальной Генерал отложил в сторону второй клинок и потянулся за предварительно прокипяченным и высушенным куском ткани. Им он перевязал прижженную рану. После того как была вколота двойная доза антибиотика из походного медкомплекта Мэтта, процедура была окончена. Все трое расселись у костра: мужчины молча разогревали пайки, а Мелисса пыталась устроиться поудобнее.
— А теперь объясни нам, дорогая, почему ты чуть не выколола мне глаз шприцом с обезболивающим, — обратился к женщине Мэтт.
В это время Мелисса нашла подходящую позу, в которой нога болела меньше всего, поправила куртку и ответила:
— Мне нельзя.
— Ты из этих, любителей боли, или что? — спросил шутливо старый командир.
Мелисса юмор не оценила.
— Я бы и рада, но нельзя.
— Это почему же? — вступил в разговор Оливер.
Женщина насупилась и отвела взгляд. Было видно, что она не хочет рассказывать об этом.
— Мелисса, все просто: или ты рассказываешь, или мы тебя здесь бросаем, — пригрозил Оливер. — А может, что и похуже. Не огорчай меня, пожалуйста. Ты же знаешь, что происходит с теми, кто меня огорчает, — многозначительно добавил он.
Всем было ясно как день, что Оливер блефует, но чем черт не шутит — Мелисса не хотела проверять слова Стального Генерала. Мэтт хмыкнул под нос.
— Ты пытаешься продать эту дешевую ложь человеку, который сам себе прострелил ногу? — Мэтт взял залитый пять минут назад водой контейнер с сублимированным пайком и зачерпнул кашеобразной массы концом ножа, подул и отправил в рот. — Ты совсем в своем Гетто мозги отпил, старик?
Оливер стушевался. Мэтт был прав. Его угрозы бойцутелепату выглядели настолько нелепо, насколько это вообще было возможно.
Мэтт продолжил измываться над товарищем, и пока он подтрунивал над Оливером, Мелисса собиралась с мыслями.
— Господа, — начала она.
Шутки Мэтта сразу же смолкли, и оба, он и Оливер, превратились в слух.
— Все дело в препарате, который сделал меня оператором. Между собой врачи называют его «истинное зрение», но на колбах я видела надпись «EP22» («ипи22»). Все дело в EP, — женщина на мгновение прервалась изза пронзившей ногу боли при неловком движении, но, видя интерес товарищей, почти сразу же продолжила:
— Насколько я поняла из отрывков разговоров, EP отвечает за стимуляцию нервной системы и активность головного мозга, а еще черт знает за что. Мне пришлось перенести операцию по вживлению имплантатаретранслятора, вот тут, — женщина коснулась шеи под затылком. — Имплантат усиливает и фокусирует те способности, которые мы получаем в ходе курса инъекций. Но есть и побочный эффект: мозг и нервная система становятся гиперчувствительными к любому типу препаратов, влияющих на нее. Это как если бы я была пороховой бочкой, а доза анестезии — горящей спичкой. Поднеси ее к пороху — и получишь взрыв.
— Так, стоп. Это тебя убьет или что? — спросил Оливер.
— Как мне говорили, да. Фактически убьет, — ответила Мелисса.
— Подожди, — вмешался Мэтт, — в отличие от этого товарища я документацию по вашему этому эксперименту ясновидящих…
— Я не вижу будущее, я мысли читаю, — улыбнулась Мелисса.
— Да черт с ним, ты меня поняла, — продолжил Мэтт, раздраженный тем, что его перебили. — Так вот, там говорилось, что в начале исследований, еще до засухи, в России как раз активно использовались всякие наркотики. Все, от чего можно поймать кайф.
Оливер пошевелил палкой угли в костре.
— Этого я не знаю, но точно могу сказать, что без имплантата я мало для чего пригодна. Он — как антенна, как очки для слабовидящего. В активированном состоянии я вижу на мили вперед, но когда он выключен, с трудом ощупываю поверхности близ себя. Если вы понимаете такую аналогию, — ответила Мелисса.
— Примерно, — сказал Оливер. — То есть обезболивающее колоть тебе противопоказано, — резюмировал он. — Но тогда вопрос. Ты показала, что имплантат находится в шее, у основания черепа, так?
— Да.
— Так как его туда зашили без наркоза?
— На живую.
Мэтт подавился пайком.
— На живую?! Без анестезии?!
— Да, — кивнула Мелисса, — именно так.
Мужчины примолкли и посмотрели на свою спутницу теперь совершенно иначе.
— Тебе вводят чтото, изза чего ты теряешь контроль над телом, но все чувства остаются на месте, — добавила женщина. — Ощущения от операции? Ну, как сказать… Как побывала в аду.
— Ты хочешь сказать, что реально пережила подобное дерьмо? — спросил Мэтт.
— Как видишь.
— Чушь, — возразил Оливер. — Я видел, как люди, здоровые мужики, умирали на столах полевых госпиталей во время ампутации ноги, если им не вкалывали лошадиную дозу морфия, а тут операция на шее, у основания черепа, там же нервных каналов, или как они там, больше, чем где бы то ни было, как мне кажется.
Мелисса только улыбнулась в ответ.
— Эвляция, — она странно коверкала слово «эволюция», не зная, как оно правильно произносится, — смешная штука. Вы, мужики, сильные и большие, но не способны перенести подобную боль. Именно поэтому корпус операторов состоит на восемьдесят процентов из женщин.
— Специально отбирали? — спросил Мэтт.
— Насколько я знаю — нет. Просто мы выживали чаще. Я слышала, что доктор Ивор, наоборот, отдавал предпочтение мужчинам в ходе отбора, — ответила Мелисса. — Слышала, считал вас, мужиков, более психически стабильными.
Оливер тоже принялся за свой паек, а третий, с единственной имевшейся у них ложкой, протянул Мелиссе, сидящей справа от него.
— Держи.
— Спасибо.
— Знаешь, — начал Оливер, дуя при этом на горячую массу пайка на конце ножа, — теперь я понимаю, как ты сама себе так ювелирно прострелила ногу.