они находятся под землей, что как минимум объясняло отсутствие окон во всех помещениях, где ему пришлось побывать. Также ему удалось подслушать, что доктор Ивор является главой проводимых исследований, а ту маленькую женщину, что была рядом с ним, когда ученый впервые появился в дверном проеме, зовут Анна, доктор Анна Прайс.
Но ломать комедию слишком долго тоже не стоило. Видимо, его тюремщики рассчитывают на то, что он вскоре вновь начнет ходить. Деймос пришел к такому выводу, когда в его комнате появилось креслокаталка, а после и костыли.
Учиться ходить заново — занятие мучительное и долгое… Он не знал, как долго пролежал без движения в этой комнате с матовым потолком, но тело успело его предать. Мышцы атрофировались, и любое движение, любая попытка сесть, встать или сделать хотя бы несколько шагов вызывали тяжелую одышку.
Через неделю он уже мог пройти на костылях несколько метров до двери комнаты, но сил вернуться на койку самостоятельно не хватало.
— Отлично, дорогой, давай, вот так, — сказала Пенни, его сиделка. — Давай, милый, еще шажок, я посажу тебя в кресло и мы вернемся в постель, давай, постарайся.
Ее щебет приводил Деймоса в бешенство. Но что поделать — если начал косить под дебила, то отступать уже некуда. Уставившись в пол, он сделал шаг левой ногой и постарался максимально аккуратно переместить на нее вес своего тела. В этот момент прорезиненная ножка левого костыля соскользнула, будто бы ее ктото выбил, и он потерял равновесие. Тело без надежной опоры резко ушло вбок, и Деймос приложился головой о подлокотник стоявшего рядом креслакаталки.
Боль в шее после падения была настолько сильной, что из глаз брызнули слезы. Стараясь понять, что происходит, он попытался пошевелить головой, но новая вспышка боли ослепила его и заставила заскулить.
«Тупица, помоги мне!» — подумал Деймос, глядя на Пенни сквозь слезы. Сиделка замерла над ним с раскрытым ртом, в ее глазах читалась паника. Ей доверили уход за ним как самой ответственной и внимательной медсестре во всем центре. Но она не справилась. Пенни не могла сдвинуться с места, все стояла как истукан и пялилась на кровь, проступающую на воротнике больничной рубашки Деймоса. «Швы разошлись, — подумала она, — доктор Ивор меня убьет».
Пенни никогда не отличалась большим умом. С ранних лет она отставала в интеллектуальном развитии от сверстников, но мать твердила ей: «Пенни, не важно, умная ты или нет. Важно, сколько усилий ты прикладываешь». И Пенни старалась, старалась всю свою жизнь. Сначала в училище, потом в госпитале. Когда старшая медсестра, уходя с прежнего места на работу в лабораторию, позвала с собой и Пенни, счастью ее не было предела. Серьезное место, красивые врачи, лучшая аппаратура и лекарства. Что еще надо было для счастья? Она много лет тянула лямку, не претендуя на руководящие позиции старшей медсестры, так как понимала: в политике и общении с людьми она полный ноль. Но она не смогла бы продержаться так долго на хорошем счету, если бы не ее звериная изворотливость. Ради собственного блага простушка Пенни могла солгать о чем угодно и кому угодно, подставить невиновного и утаить правду, даже если по ее вине ктото умер.
— Ну что же ты, Деймос, аккуратнее надо быть! — она заговорила с ним тоном, которым общаются с нашкодившими детьми. — Давай, поднимайся, хватит валять дурака.
В это время Деймос, парализованный болью в шее и голове, мог только мычать и желать смерти тупой сиделке.
— Давай я помогу, а потом приведем тебя в порядок, да, милый? — сказала она. В голове Пенни уже созрел план, как провернуть все так, чтобы никто ни о чем не узнал.
Она схватила Деймоса под мышки и, будучи женщиной немаленькой, без особых усилий подняла и усадила в креслокаталку исхудавшего после операции мужчину. После она сделала шаг назад и посмотрела на него, будто пытаясь понять, насколько все плохо. По лицу Деймоса стекали капли пота, он сидел в кресле без движения и тихо стонал. Пенни еще раз посмотрела на подопечного, бросила секундный взгляд на дверь палаты. План действий созрел в ее голове почти мгновенно, будто ктото подсказал, что ей делать, и она двинулась к тумбе с лекарствами и инструментом. Немного покопавшись в ящике, Пенни извлекла небольшой пузырек и шприц с иглой.
— Нуну, тише, а то нас кто-нибудь услышит, — сказала она себе под нос. — Сейчас я сделаю тебе укольчик, и все пройдет, потерпи.
Пока она пыталась успокоить Деймоса, руки привычным, ловким движением отмеряли дозу обезболивающего. После Пенни подошла к подопечному и сделала укол. Через несколько минут Деймос затих и погрузился в наркотический сон: медсестра вколола ему конскую дозу, потому что через час должен был зайти доктор Ивор.
Пенни была уверена, что Ивор ничего не заподозрит. Пациент всегда крепко спал после физических нагрузок, а старый хирург целиком доверял ей в плане ухода за ним. Все обойдется. Она взяла тампоны из другого ящика тумбы и аккуратно отодвинула край воротника больничной рубашки, которая была надета на Деймоса. Проведя дезинфекцию, она дождалась, пока остановится кровь и уложила мужчину на койку. Ей повезло: швы просто слегка кровоточили и уже через пару дней никто ничего не заметит.
Она немного постояла рядом с койкой Деймоса, пока не убедилась, что он полностью отключился. После закрыла иглу колпачком, аккуратно положила шприц и окровавленный тампон в карман халата и вышла за дверь.
Все должно выглядеть так, будто он просто спит.
Анна тихо зашла в кабинет Ивора. Она застала хирурга за своим рабочим столом, он вел с кемто беседу в режиме видеоконференции.
— Да, господин советник, да, я вас понял, — сказал Ивор, и по его лицу было ясно, что разговор не из простых. — Да, я все понимаю, наши исследования крайне важны, но хочу заметить… — Ивор осекся на полуслове и поменялся в лице.
Доктор Прайс никогда не видела старого хирурга таким потерянным и беспомощным. Он напоминал ей кролика перед змеей, которая находилась по другую сторону экрана. Она уже подумывала тихо выйти за дверь и заглянуть позже, но в этот момент Ивор опять заговорил:
— Да, будет выполнено, господин советник.
После этого ученый коснулся экрана планшета, установленного в специальный паз на столе, отключился от конференции и закрыл лицо руками.
— Останься, Анна, — сказал Ивор, не опуская ладоней, — ты как раз вовремя, нам нужно поговорить.
Анна была не в восторге от тона Ивора. Исходя из того, что она услышала, у них появились проблемы, причем серьезные. Если они попали в поле зрения одного из советников, то все очень плохо.
— Да, доктор Ивор, — сказала Анна.
— Майк, — сказал ей Ивор.
— Простите, что? — ответила она.
Анна была крайне удивлена: ученый не любил, когда его называют по имени. Ивор помолчал несколько очень долгих для нее секунд и вновь заговорил:
— Сейчас для тебя просто Майк. Я сыт этим официальным дерьмом по горло.
Это была еще одна неожиданность. Ивор никогда не использовал крепких выражений, почти всегда оставаясь невозмутимым. Максимум — иногда ребячился, как и любой мужчина в хорошем расположении духа.
— Хорошо… Майк… — ей было трудно назвать старого хирурга по имени в спокойной беседе. — Что произошло? О чем ты хочешь со мной поговорить?
Ивор предложил жестом Анне присесть, а потом очень медленно и тихо заговорил.
— Мы должны ускорить наши исследования, — сказал он, глядя на свои руки. — Советник Харрис требует вывести проект на полную мощность уже через три месяца.
— Но как, Майк?! — воскликнула Анна. — Деймос еще даже говорить не может! Если мы подключим его к сети без должной психической и физической подготовки…
— Я знаю, — перебил Ивор. — Но у нас нет выбора, милая. Если это сделаем не мы, то ктото другой. На двадцать шестом уровне достаточно желающих занять твое и мое места вместо того, чтобы возиться с операторами.
Анна понимала, что их загнали в угол. Первое подключение Деймоса планировалось только через пятьшесть месяцев. Вывод проекта на полные мощности — через год.
Они еще немного помолчали, каждый думал о своем.
— А последствия? — нарушила тишину Прайс. — Они в курсе возможных последствий?
— Моя дорогая Анна, никого это уже не волнует. Обстановка на поверхности накалена настолько, что обычное оружие уже никого не пугает, — ответил ученый. — Если они не задействуют возможности нашей тройки, страна полыхнет, как пропитанная маслом тряпка.
Анна внимательно слушала Ивора, но не могла поверить в то, что он говорит. Три месяца? Они смеются? У них есть такой прекрасный экземпляр, как Деймос, а вышестоящее руководство приказывает им окончательно выжечь ему мозги спешкой.
— Им недостаточно Астреи и Адикии? — спросила Анна.
— Нет, недостаточно. Им нужен Деймос, полностью готовый к работе уже через три месяца, — настаивал Ивор.
Анна на минуту задумалась, а потом сказала очевидную для них обоих вещь:
— Нам придется быть очень осторожными, Майк.
— Я знаю.
День 3
Я понимаю, что ведение дневника для потомков — это нарциссизм, но ничего поделать не могу. Я обязан записать все, что отныне происходит в моем НИИ.
Два дня назад я получил официальный ответ на свой, наверное, тысячный запрос в Министерство обороны. Но на этот раз судьба улыбнулась мне! В свете последних событий тюрьмы переполнены, и поэтому в мое распоряжение поступают заключенные-смертники. По документам им форсированно приводят приговор в исполнение, а после этапируют ко мне. Не самый лучший материал для работы, но лучше, чем ничего. Вместо возни с обезьянами мне наконец-то дают возможность заняться настоящими исследованиями.
Пока не ясно, когда поступят первые испытуемые, но надеюсь, что это произойдет как можно раньше. Пока же я отдал распоряжения подготовить для них камеры на цокольном этаже.
Эти долбанные вечно пьяные слесари из поселка задрали такую цену, будто я попросил их слепить из говна и палок танк с использованием технологий Аненербе, а не установить десяток стальных дверей! Но что поделать. Сейчас они мне нужнее, чем я им.