ыталась понять, что происходит, перерезал одним резким движением браслеты, которыми та была прикована к петле в столе.
— Лично мне лучше думается, когда я хожу, хотя сейчас это и непросто. Думай, Астрея. Мне кажется, тебе нужны друзья, — сказал он и вышел за дверь.
Спала Мелисса плохо. Хотя она и провела в центре почти полгода, пока тренировалась использовать свой модуль и находилась под наблюдением врачей, сейчас, после простора поверхности, это место казалось ей бетонной могилой. Огромной бетонной могилой.
Она нехотя встала с казенной постели и в одной футболке пошла умываться: единственное преимущество базы — не приходится спать в одежде.
Уже в ванной она заметила на полу использованный одноразовый станок, который, по всей видимости, остался от прошлого постояльца помещения. Мелисса подняла его, покрутила в руках, а после положила на край раковины.
Забытый кемто станок вызвал в ее сознании лавину воспоминаний о том времени, когда она еще не повстречала Мэтта и Оливера, когда не отправилась на странное задание, данное ей лично советником Харрисом, когда она просто была приписана к разведывательному департаменту…
— Поднимайся, у нас много работы, — он всегда вставал тихо, без будильника, будто бы в его голове под темной густой шевелюрой есть свой собственный.
В ответ Мелисса смогла выдать только чтото нечленораздельное. Поспали они совсем немного, и, хотя она была тренированным и сильным бойцом, ей было уже далеко не двадцать, чтобы всю ночь предаваться утехам, а наутро чувствовать себя как ни в чем не бывало.
Но на нем это никак не отражалось. Вполне возможно, дело было исключительно в его самообладании и ответственности.
— Может, поваляемся еще? — она задавала этот вопрос каждый раз, когда оставалась у него на квартире, а не шла в казарму, и каждый раз получала один и тот же ответ.
— Мелли, милая, ты же знаешь, что мы должны быть в отделе в восемь, вставай.
— Именно поэтому ты припираешься туда каждый раз к семи тридцати, да?
Мужчина сел на край кровати и, откинув прядь рыжих волос, поцеловал ее в лоб.
— Я прихожу раньше, чтобы не вызывать подозрений.
— Господи, да каждая секретарша в департаменте уже знает, что ты спишь со мной, — Мелисса подобрала одеяло и опять закрыла глаза. — Но, как видишь, никто нам ничего за это не сделает.
Мужчина долго и внимательно посмотрел на нее, немного раздраженно вздохнул и начал говорить то, что уже не раз объяснял своей подруге:
— Пойми, Мелли, это — статускво. Пока мы не афишируем наши отношения и пока они не мешают нашей службе, командование закрывает на это глаза, потому что мы полезны. Но как только возникнут какиелибо сомнения в нашей лояльности, в нашей исполнительности и субординации, последствия могут быть крайне тяжелыми. Сколько молодых ребят из моего отдела погорело на романах и интрижках с коллегами, — он поднялся с кровати и, тяжело хромая на левую ногу, двинулся к стулу, где были аккуратно сложены его форма и стояла трость с тяжелым круглым медным набалдашником.
Мелисса всегда удивлялась тому, что наука смогла сделать из нее телепата, способного подчинять волю других людей, но не может излечить хромоту ее любимого мужчины.
Они говорили об этом. Ричард получил ранение еще в молодости, в бытность лейтенантом. Тогда медики смогли спасти ногу, но он потерял большой кусок мускулатуры, а неправильное заживление наградило его хромотой и тростью. Его не списали в утиль, как происходит со многими ранеными, а перевели на штабную работу, где его и заприметила контрразведка.
— Не смотри на меня, как на калеку, — даже не оборачиваясь, бросил Ричард.
— И откуда ты знаешь, что я на тебя смотрю? — Мелисса всегда удивлялась его способности «видеть затылком», как выражался сам Ричард.
— Я тебе уже говорил — спиной чувствую.
Он снял со стула вещи и начал одеваться. С носками и брюками он немного повозился изза ноги, но после Мелисса, как зачарованная, наблюдала, как ее любовник превращается в высокого статного полковника контрразведки. Вслед за вычищенными до блеска сапогами и рубашкой настал черед галстука — еще одного архаизма, пережитка прошлого, без которого, впрочем, Ричард и вовсе не появлялся на людях, после — серый китель с орлами полковника и значком разведки на лацкане, и, наконец, трость.
Мелисса ненавидела эту трость. Как бы много она отдала, чтобы увидеть Ричарда расслабленным, вольно шагающим ей навстречу, а не сосредоточенно ковыляющим, хотя, признать, не без достоинства и определенной грации, породы, присущей ему.
Для себя она решила, что все дело в осанке. В отличие от других калек, которые ей встречались по жизни, назвать так своего возлюбленного даже до начала их отношений язык бы у нее не повернулся. Ричард создавал впечатление именно офицера, причем офицера боевого, человека честного и достойного, а немалую роль в этом образе играла именно осанка. Еще в их первую встречу, когда она прибыла после учебы в расположение его департамента и попала к полковнику Ричарду О’Коннеллу на ковер, Мелисса обратила внимание, как ровно тот держит спину даже с учетом поврежденной ноги.
Но в тот, первый, день она очень удивилась, что командовать ею будет человек, едва ли старше ее самой (как оказалось, разница в возрасте у них всего три года), да еще и хромой. Обычно в армии таких не держали.
— Вставай, Мелли, как раз успеешь к восьми, — он подошел к кровати, чтобы поцеловать ее на прощание.
Мелисса как можно выше поднялась на локте, чтобы Ричарду не пришлось слишком низко наклоняться, что было для него проблематично изза ноги.
— Хорошо, ключи отдам потом.
После того как хлопнула дверь квартиры, она еще минуту полежала, просто глядя в потолок, а после одним движением встала с кровати. Когда умывалась, она заметила, что Ричард забыл выбросить одноразовый станок, которым побрился утром. Он остался на краю раковины. Прямо как тот, что сейчас лежал перед ней…
Дернув головой, будто сбрасывая оковы воспоминаний, Мелисса плеснула ледяной водой в лицо. На сборы ушло еще меньше времени, чем на умывание. Ей надо было на медицинский этаж, где сейчас лежал Оливер.
Он чемто напоминал ей ее Ричарда, но в тоже время они были абсолютно не похожи. Оба обладали внутренним стержнем, силой, но если Ричард был покалечен только снаружи, то Оливер, в большей степени, был калекой душевным.
Каждый раз, оказываясь рядом со Стальным Генералом, она ощущала, под каким гнетом дел собственных рук тот находится.
«Нет более страшного судьи, чем ты сам», — подумала Мелисса, выходя из лифта.
Оливер встретил ее слабой улыбкой и приветственно поднятой рукой.
— Ну как ты? — спросила Мелисса и села на край койки, откинув в сторону одеяло.
— В целом неплохо, но сейчас я бы не отказался от хорошего куска мяса, — Оливер был, на удивление, в хорошем настроении. — Жрать охота, не передать.
— Хорошо, попробую чтонибудь для тебя придумать. Ты как, ходишь уже?
— Да, — Оливер самостоятельно сел на койке, хотя и немного поморщился от боли. — Я не знаю, чем меня тут колют, но дрянь забористая. Сколько людей мы спасли бы, будь у нас в свое время хотя бы половина таких лекарств.
Мелисса ухмыльнулась.
— Ну, что тебе сказать, это же лучший из лучших госпиталей.
— Ага, только над нами метров триста земли. А так да, лучший из лучших.
— А как голова?
— Болит, — признался Оливер.
Доктор Ивор беспокоился за него после проведенных инъекций EP22, а так как афишировать нахождение их маленького коллектива тут, под землей, было бы самоубийством, наблюдать за его ментальным состоянием приставили Мелиссу. Деймос же пообещал, что пока он тут, никто даже не обратит на их существование внимания. Свое слово он сдержал. Мэтт спокойно перемещался по этажам, а все встречные, даже операторы, которые находились на обучении у прочих специалистов, либо не замечали его, либо принимали за какогото своего старого знакомого, о существовании которого, впрочем, почти сразу же и забывали.
Мелисса задумалась о Деймосе. Его мощь поражала воображение. Она покинула центр еще до того, как была проведена операция, и не застала период его тренировок с сестрами. А еще он вселял в нее ужас.
«Да уж, меткое имечко ему подобрали», — подумала она.
Вообще процесс подбора имен был весьма странной процедурой. Несколько операторов коллективно анализировали ассоциации, возникающие у испытуемого в ходе просмотра видеоряда, а после, исходя из его реакции, подбирали имена. Использовались названия, животные, имена богов. Правда, процедуру проходили только те, кто пережил амнезию или серьезную травму головы, — к сожалению, идеального рабочего материала у Майкла Ивора не было, но и люди без прошлого — это намного удобнее. Но были и личности, которые добровольно отказывались от старых имен. Например, сестры.
«Астрея и Адикия, Адикия и Астрея…» — прокрутилось у нее в мыслях.
Мелисса же пошла добровольцем, так как шансы на летальный исход были минимальны, да и особого выбора у нее не было. Что может женщина в армии? Таскать бумаги и чай толстозадым членам штаба? Не для этого она прошла в молодости наравне со всеми отбор, не для этого столько лет тренировалась и пыталась выслужиться.
И вот теперь она тут, непонятно по какую сторону баррикад.
«Что задумал этот хлыщ, Харрис? И где, черт побери, Ричард?»
Она опять погрузилась в воспоминания, в тот день, когда Ричард убедил ее согласиться на авантюрную секретную миссию, которую спустил сверху в их департамент советник Харрис.
«Милая, пожалуйста, мне нужно, чтобы ктото из тех, кому я доверяю, взялся за это дело», — сказал он ей тогда.
Как оказалось, доверял Ричард только двум людям: ей и самому себе.
Никакой связи, никаких контактов. Он только пообещал ей, что когда придет время, он сам найдет ее. А еще Ричард сказал, что не верит Харрису.
По своему опыту работы с ним Мелисса могла с уверенностью сказать, что из уст Ричарда это звучит для человека как приговор.