Через три часа профессор сообщал мне первые результаты:
– Проведенные анализы позволяют точно определить, что это человек. Возраст примерно двадцать пять лет. Истощение крайней степени. Помимо нескольких инфекционных заболеваний в разной стадии диагностировали тяжелое психическое расстройство, вследствие совокупности инфекций и других факторов. Честно сказать я не понимаю, почему он до сих пор жив. При таком поражении мозга и внутренних органов он должен находиться в предсмертном состоянии или коме, однако у него наблюдается гиперактивность. Прогноз по лечению отрицательный. Не поможет даже оздоровление в капсуле. Наступили необратимые изменения мозга, который уменьшился в объеме в два раза. В медицинской практике я такого никогда не встречал.
– Его получится расспросить?
– Однозначно нет. Он не осознает происходящее и с трудом осознает себя.
– Угроза убежищу или распространения инфекции есть?
– Исключено, нами приняты все необходимые меры предосторожности. Мы сделаем все, чтобы облегчить течение болезни, но сомневаюсь, что он проживет еще хотя бы месяц. Мы можем поместить его в капсулу, но это лишь продлит его мучения.
Окончательно я успокоился, когда Водолей сообщил мне свои выводы по этому поводу. По его оценке мы столкнулись с результатом крайнего одичания. Вероятность того, что подобные сообщества будут расширяться, ничтожно мала. Высокая смертность и угнетенные репродуктивные функции приведут к вымиранию одичавших людей в ближайшее время. Через неделю я навестил его в лаборатории. В клетке, размерами два на два метра стояла кровать, прикрученная к полу. Повсюду на полу были разбросаны остатки пищи. Дикарь в комбинезоне черного цвета иногда припадал на четвереньки и поднимал объедки. Увидев меня, он сел на кровать и опустил голову. Как пояснил профессор, часть инфекций удалось вылечить, снять агрессию и гиперактивность. Он поднял голову и посмотрел на меня. Его лицо говорило только об одном, передо мной был глубоко больной человек, который при этом не испытывал ровным счетом ничего. Я попытался с ним заговорить, но в ответ услышал только утробное мычание. Он не пытался мне ответить. В его глазах промелькнула тень, которую я принял за остатки разума, но это был лишь страх. Он резко вскочил и забился в угол. Я даже не думал открывать защитное стекло скафандра. После этого я уже не пытался установить с ним контакт. Профессор ежедневно сообщал о его состоянии, а через неделю сообщил о том, что пациент умер. Тело кремировали.
С этого дня я оставил попытки отыскать выживших и сосредоточился на нуждах убежища. После отправки партии колонистов, убежище снова наполнялось людьми. Предстояло отправить два корабля. Один в колонию, второй на Лунную базу, которые там и останутся на год. Людей на эти корабли набиралось немного, чего не скажешь о грузах. Первая партия уже достигла Марса, стали поступать сообщения и заявки. Часть груза находилась в пути, поэтому перед отправкой нужно было все тщательно сверять. Этим занимался Водолей, иногда внося в перечень грузов, то, в чем могла возникнуть потребность в ближайшее время. В отличие от нас, его горизонт планирования был намного дальше. Теперь вся космическая программа находилась под его управлением. Не смотря на то, что окончательное решение об отправке принималось мной, это было уже формальностью. За все время мне ни разу не пришлось вносить изменения.
После отправки последнего в этом году, корабля в колонию, профессор сообщил о готовности второй установки. В настройки обеих установок были внесены изменения. Теперь появилась возможность проводить дезактивацию по маршруту следования без включения максимального режима. Поле генератора было направлено вниз, охватывая пространство перед машиной шириной около десяти метров. При этом использовать его можно было начиная с зон умеренного заражения без нанесения ущерба окружающей среде. Главным недостатком стало то, что при этом скорость снижалась до скорости пешехода. В подготовке дополнительных групп не было никакого смысла. Работы по очистке возглавил Варяг. Две группы одновременно выехали в города, проводя дезактивацию по маршруту и ближайших к городам эпицентров. По расчетам, эта операция должна была занять более шести месяцев. Со времени начала активных действий этот рейд должен был стать самым продолжительным и результативным.
Хорошая новость о том, что колониальный корабль с моей семьей на борту достиг Марса, сняла все остатки тревоги после расставания. Умом я понимал, что на Марсе их ждут, возможно, более суровые испытания, чем в пути, но подсознательное чувство тревоги пропало. Вслед за этим стали поступать сначала текстовые, а потом и голосовые сообщения. Полноценной двусторонней связи пока не было. Обрывочными сообщениями поступила и другая новость. На орбите Марса был обнаружен контейнер с капсулами, аналогичный тому, который уже был в нашем распоряжении. Собственно сам контейнер еще не спустили на поверхность, а только разрабатывали операцию, но то что это был такой же комплект, никто не сомневался. Как ни странно последняя новость повергла профессора в уныние.
– Михаил Дмитриевич, что не так? Задал я ему вопрос на одном из совещаний, которые стали уже традиционными.
– Понимаете, у меня была надежда, что второй комплект капсул на другом континенте.
– И что? – я все равно не понимал такую его реакцию.
– Да как Вы не поймете, мы можем остаться одни. Скорее всего, так и будет. Теперь надежды на то, что кто-то помимо нас, мог использовать капсулы для подобной программы, не осталось. Шансы на выживание человечества сократились ровно вдвое. Любая наша ошибка может стать фатальной. Теперь Вы меня понимаете?
– Знаете, профессор, я и раньше ни на кого не надеялся, как и Виталий Семенович. Я смотрю на это с другой стороны. Колонизация Марса теперь имеет все шансы ускориться в два раза. Живучесть проекта тоже увеличилась в два раза. Смертность в колонии от несчастных случаев и болезней значительно снизится. А значит шансы на выживание человечества, как Вы сказали, тоже увеличились. То, что теперь все в наших руках, меня нисколько не пугает. Ничего, кроме хорошего, не случилось. Кто знает, может быть это третий комплект и предназначен для тех, кто первый сможет им воспользоваться. Своеобразный приз от наших иноземных друзей. Хотя какие бы друзья остались в стороне после всего, что произошло.
Мои доводы на профессора подействовали, уже более спокойным голосом, без вселенской скорби, он произнес:
– Не нам судить о мотивах их поступков. Мы свои-то не всегда можем объяснить. А по поводу остального, Вам нужно понять, что богатства цивилизации не ограничиваются достижениями одного народа. Именно в многообразии культур ее ценность. Рим и Китай, арабские страны и Штаты, Индия и Россия, все внесли свой вклад в это. Попытка навязать единственно верный догмат в истории всегда заканчивалась крахом, это меня и беспокоит.
Вот в этом я был с ним абсолютно согласен, в его доводах было зерно истины. Но это многообразие вело также к войнам за доминирующее положение. Не осознавая себя единой цивилизацией, мы рисковали повторить историю со всеми ошибками и последствиями. Сейчас именно мы претендовали на роль гегемона в силу сложившихся обстоятельств и самого факта существования проекта. Спор по этому поводу мог стать бесконечным, и я решил промолчать. Моя уверенность, что с семьей все будет в порядке, окрепла. В крайнем случае, они всегда смогут воспользоваться капсулой, которая не раз уже спасала меня.
Последняя волна беженцев заполняла убежище. Из трех тысяч человек, половина должна будет отправиться на Лунную базу в ближайшее время. Другая половина будет ожидать в убежище. Через год, возможно, их ряды пополнятся, но на сегодняшний день, желающих стать колонистами в городах не осталось. Запрета на перемещение между колонией, базой и Землей не было. Свой выбор можно было изменить один раз в пять лет. Такие условия были приняты изначально, во избежание частых перемен места, что неизбежно повлекло бы дополнительные затраты. Поселки по маршрутам сообщения окончательно опустели. Тем более я не удивился, когда однажды в убежище встретил капитана Терентьева. В сером комбинезоне вид у него был слегка потерянный, но меня он сразу узнал. Мы прошли в одну из комнат административного уровня.
– Рассказывай, как доехали. Все нормально? – спросил я первым делом.
– Да, все нормально, – голос был потухший. – Последними уходили, никого не осталось.
– Что тогда случилось?
– Да ничего в принципе, – капитан замялся. – Думал, что в колонию отправят сразу, оказалось, что последний транспорт ушел месяц назад. Теперь, места себе не нахожу. Думаю, может быть зря собрался? Надо было оставаться, если не в общине, то в городе. Да и порядки здесь, я тебе доложу. Тут запись, там очередь, а дела реального нет. Да и неуютно мне под землей, тесно что ли.
– Понятно, это адаптация, привыкнешь. По поводу выбора уговаривать и отговаривать не буду, сам решай. Когда решишь, дай мне знать. Что касается дела, думаю, без него не останешься. Для тебя всегда найдется место. Если решишь в город вернуться, помогу чем смогу. В колонии обещать ничего не могу. Учти, что здесь, что в колонии основное время проводить придется под землей, нравится это или нет.
– Да жизнь в убежище меня не пугает, без дела сидеть не привык. Да к тому же не один я. Со мной еще девять человек. Такие же как и я неприкаянные. Без семьи, ни кола ни двора, тоже от скуки с ума сойдут. Боюсь, как бы не начудили. Мне потом за них отвечать.
– Тут каждый сам за себя в ответе, до тех пор, пока не определился. Но если люди проверенные, на этот год могу вас делом занять. Мы сейчас создаем мобильное подразделение охраны, нужно будет обеспечивать проводку колонн из городов к центру и обратно. Задача не из легких, но бойцов нашего подразделения на это не хватит, тем более что половина из них в длительном рейде. Что скажешь?
– Я согласен. Когда нужно начинать?
– Не торопись, поговори со своими. Если согласятся, передай условие. Год занимаетесь сопровождением колонн, потом сможете решать, где оставаться. В случае согласия разговаривать буду со всеми персонально. Техникой и снаряжением обеспечим. Оздоровление пройдете вне очереди, для этого есть возможности. Приступать надо будет после отправки последнего транспорта на Лунную базу. Время на подготовку будет. Сразу предупреждаю, что легкой прогулки не обещаю.