Для подготовки к вахте потребовалась неделя. После чего первая группа прибыла в комнату боевого дежурства.
– Что это? – почти в один голос спросили Наблюдатели, едва переступив порог.
Было чему удивляться. Сложный узор на каждой из капсул светился неоновым светом. В пакете данных, отправленном Галактикой, оказалась своеобразная инструкция по их применению. Оказалось, что их можно подключать к информационной сети параллельно. Тот режим, которым мы пользовались до сих пор, считался аварийным, поэтому ключ был в единственном экземпляре. Штатный режим позволял погружаться и выходить из капсул без постороннего участия, вводя необходимые данные на общей панели управления. Кроме того не было никаких ограничений по времени между погружениями. Профессор выдвинул идею, что благодаря этому срок пребывания можно увеличивать до бесконечности, прерывая вахту на доли секунды, которые для находящегося внутри останутся незамеченными. Кроме того, допускалось неограниченное пребывание в открытом космосе внутри закрытой капсулы, без каких либо последствий для организма. Многие вопросы по использованию капсул остались в прошлом, однако вопрос о том, какое влияние на человека они оказывают, оставался открытым. Подключение капсул успела провести Алена перед отбытием. В комнате боевого дежурства уже давно никого не было, капсулы пустовали. Поэтому об изменениях знали единицы.
– Все тоже самое, только в штатном режиме, вместо аварийного, – ответил я на вопрос Наблюдателей, – теперь вы сами сможете вводить параметры своей вахты. Можете приступать.
Они поочередно подходили к панели управления и вводили свои данные, после чего разместились в капсулах. Потом капсулы почти одновременно закрылись. Первая вахта Наблюдателей началась. Неоновый свет трех капсул сменился с синего на красный. Боевой режим – пронеслось в голове по аналогии с защитным полем. Другие три капсулы вскоре должны были занять мы с Сомовым и Ильей, но этим планам, в ближайшее время не суждено было сбыться. Водолей сообщил, что прекратилась связь с убежищем в Хабаровске. Формально, оно уже не входило в проект, так решили они сами, но там были люди. Много людей. Это главное. Оставлять без внимания этот факт было нельзя. Теперь не было никого, кто бы мог запретить мне выйти в рейд. Решение о составе группы и способах доставки было очевидным. Ближайшим городом к Хабаровску был Сибирск. В нем находилась группа очистки из трех человек на атомоходе, отвлекать их от выполнения основной задачи было неразумно. Помимо них на подходе к городу находилась группа сопровождения капитана Терентьева. Вот их можно было использовать для решения этой задачи, но самостоятельно они могут не справиться. На месте, в Хабаровске могут возникнуть осложнения или возникнуть обстоятельства, которые нужно будет решать оперативно. Связался с Главой города и попросил подготовить взлетно-посадочную полосу, сам занялся подготовкой группы.
Глава 4. Контакт
Сомов и Илья восприняли новость о предстоящем рейде с энтузиазмом, было видно, что уже засиделись. Профессор предпринял попытку отговорить меня, но после того, как я изложил свои доводы, настаивать не стал. Единственным человеком, которого это действительно расстраивало, был Аркадий Борисович. Он не хотел, чтобы Илья покидал убежище, но понимал, что без необходимости, никто не стал бы рисковать и смирился с этим. У меня было только одно опасение и связано оно было с перелетом. Тратить драгоценное время на преодоление расстояния по земле, необходимости не было, но самолеты с недавних пор у меня вызывали сомнения в безопасности, тем более без проверенного пилота, каким была в нашей группе Алена. При воспоминании о ней защемило сердце. До восстановления связи с колонией оставалось меньше месяца. Так или иначе, решение было найдено. После недолгого обсуждения в качестве транспорта до Сибирска был выбран вертолет. Возможность совершения аварийной посадки и неприхотливость винтокрылой машины были не последними доводами в пользу этого. Воздушные маршруты были отработаны. Пилоты уже имели необходимый опыт. За время после катастрофы не раз и не два им приходилось подниматься в воздух, совершая перелеты между городами и убежищем. Топливо было на вес золота и их использовали только в случае крайней необходимости. Сейчас был именно такой случай. От перелета в Хабаровск отказались сразу. Возможность дальнего перелета была под вопросом. Кроме того нечего было и думать о том, чтобы появляться там без прикрытия боевой техники, да и скрытность действий обеспечить сложно. Что нас ждет на месте, было неизвестно.
Обычный Ми-24, не один десяток лет служивший некогда одной из самых сильных армий мира, был доработан под проект. Благодаря установке дополнительных топливных баков, дальность его полета была увеличена почти вдвое. От этого пострадала грузоподъемность и вместимость. От тяжелых систем вооружения тоже пришлось отказаться. А вот уровень комфорта, точнее его отсутствие осталось прежним. Все доработки касались только его практических свойств. Впрочем, полет обещал быть недолгим, но часть груза пришлось оставить. Посадка в Сибирске была скоротечной, только для дозаправки. После чего мы вылетели дальше на восток. Группа капитана Терентьева, не дожидаясь нас, выехала на трех БТРах в Хабаровск. Мы должны были присоединиться к ним на границе Сибирской Республики, теперь уже бывшей. От республики остался один, закрытый куполом, город, который принял все прилегающие общины. Таким образом, мы сократили маршрут вдвое и сэкономили десять дней а то и две недели пути по заснеженной и местами зараженной поверхности.
Прибыв в точку встречи, мы никого не застали. На месте заброшенного поселка никого не было, ни единого следа. Группа Терентьева была на подходе, но ожидать их прибытия на пятидесятиградусном морозе не было никакого желания. Выгрузили вещи и припасы, перенесли в крайний дом. Борт, заложив лихой вираж, взял курс на Сибирск. Решили подготовить встречу. В скафандрах нам мороз был не страшен, да и времени после того как мы покинули уютное убежище прошло не так много, чего не скажешь про мобильную группу. Они уже четвертые сутки были в пути, последнюю ночь, сильно рискуя, двигались без остановки. О том чтобы прогреть двухэтажный дом, добротный на вид, не могло быть и речи. Как могли, перекрыли доступ на второй этаж и в лишние помещения первого. Затопили камин. В ход пошла мебель и деревянный забор, больше чем на половину заметенный снегом. Сомова отправил на разведку. Заставил оставить оружие и включить режим маскировки. Илью отправил на мансарду, вести наблюдение, об охране забывать не стоило. Сам постоянно подкидывал дрова в камин и следил за огнем. Только через четыре часа температура плавно начала повышаться. Вернулся Сомов.
– Командир, чисто как на Луне, – осекся. – В смысле никого. Дошел до выезда на дорогу, сильно заметена, но проехать можно. Последний раз по ней недели две-три назад ездили, может позже, так сразу не определишь. Только вот дым от камина за десять верст видно.
– Тем лучше, нам прятаться пока не от кого, а Фазан сразу увидит.
Позывной «Фазан», к этому времени уже прочно закрепился за капитаном Терентьевым.
– Тоже верно, – согласился Пегас, – пойду Илью сменю.
– Поешь сначала, пока горячее, наверху я сам пока буду, через четыре часа сменишь.
Поднялся наверх, отправил Илью вниз, осмотрелся. Через окна открывался вид в обе стороны. В сторону дороги протянулась цепочка следов Сомова, туда и обратно. Мысленно отругал его за такую прямолинейность, потом вспомнил, что опасаться тут некого. С другой стороны было сильно натоптано. Как стадо оленей прошло. Это мы переносили вещи в дом от места высадки. Снег быстро заметал следы, к утру уже от них ничего не останется. Эта мысль навела меня на другие размышления. Снег и ветер. Может быть, эти места и не настолько безлюдные как кажется? Тут же стал спорить сам с собой. После катастрофы прошло почти два года. Как тут можно выжить? Да и дым от костров и печей уже давно выдал бы присутствие человека. Без тепла никто не смог бы выжить, не говоря уже о продовольствии и медикаментах.
Ближе к вечеру прибыла группа Терентьева. Заметили нас издалека, так что нашли без труда. Нам оставалось только подтвердить, что это мы всячески нарушаем режим маскировки. БТРы заняли позиции вокруг дома. Люди потянулись в дом, к теплу.
– Товарищ майор, группа в составе пяти человек в Ваше распоряжение прибыла – замерзшими, плохо слушающимися губами доложил капитан.
Все правильно. Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы своим разумением не смущать оного. Так вроде бы говорил Петр I, но это было в прошлой жизни.
– Хорошо, – я не стал перебивать его в присутствии подчиненных.
После ужина выбрал время, когда нас никто не слышал и поговорил по поводу того, как принято в разведке. Долгие официальные обращения не приняты, разве что в присутствии высокого начальства, о котором все уже давно забыли. Звания стали больше титулом, напоминающим о былых заслугах, напоминанием из прошлой жизни. О присвоении очередных званий никто даже не помышлял. Были исключения в подразделениях охраны, которые придерживались старых уставов и правил, да в силах самообороны, где это было суровой необходимостью. Капитан это понял, но интересовало его больше другое:
– От чего такая спешка? Дела совсем плохи в Хабаре?
– Точно сами не знаем. В последнем сообщении просили помощь. Потом связь оборвалась. У них там что-то происходит. Пока непонятно.
– Как я понял, они сами захотели быть отдельно от проекта…
– Это не повод бросать людей в опасности, да и само убежище для нас представляет стратегический интерес. Как не крути, это наше убежище. Думаешь, мало я речей слышал про самостоятельность по ту сторону от убежища? У всех ума хватило сложить два и два.
– У этих не хватило, – задумчиво проговорил Фазан.
– Выходит что так, теперь гадай, что у них пошло поперек борозды.