– По программе исследования адаптантов есть сдвиги, я бы сказал революционные сдвиги. Отчет пока не готов, но, думаю, тебе это будет интересно.
Иногда мне хотелось встряхнуть профессора. Уж очень он любил продолжительные вступительные речи. Особенно перед важными сообщениями. Я промолчал.
– Мы сопоставили структуру ДНК адаптантов с ДНК некоторых млекопитающих. Пришли к неожиданным выводам. Их ДНК содержит в себе информацию обо всех видах живых существ на планете.
– Как это возможно? На планете их тысячи и миллионы, а ДНК, вы говорили, сложнее лишь в пятьсот раз.
– Совершенно верно. ДНК человека и шимпанзе совпадают на девяноста восемь процентов. Что это значит? Что из ДНК человека нельзя воссоздать ДНК шимпанзе и наоборот. Не достает двух процентов. В ДНК адаптантов эти два процента есть, как и многое другое.
– Хотите сказать, что из ДНК адаптантов можно создать обезьяну?
– Не только, теоретически, любое живое существо на планете. Нам пока эта технология недоступна. Теоретически, имея сведения о структуре ДНК и используя донорские стволовые клетки адаптантов можно клонировать любое из известных науке животных.
– Как же так? Уверены, что не ошибаетесь? Всего в пятьсот раз, – уцепился я за цифру по инерции.
– Возведите число в ту же степень и получите количество вариантов, – поправил меня профессор.
– Вы уверены, что это не мутация? – сознание упорно цеплялось за стереотипы.
– Я уверен в другом, что по сравнению с ними мы сами мутанты. Обрывки информации в структуре нашего ДНК свидетельствуют об этом. В ходе эволюции наша ДНК подверглась мутации и мы утратили первоначальный набор. Структура ДНК адаптантов совершенна и имеет первозданный вид. Но ее формирование возможно только в капсуле на начальном этапе развития. Есть предположения, что дети адаптантов унаследуют эту структуру. Кстати я не стал бы теперь употреблять слово адаптанты, это не совсем корректно. Я бы назвал их первородными или колонизаторами.
– Не думаю, что это так важно. Как не называй, сути вещей это не меняет.
– Как будет угодно. Не забывайте, что комплект оборудования предназначался для колонизации планет. Их ДНК своеобразный ковчег. Имея достаточный уровень развития биоинженерии, два представителя первородных разных полов могут колонизировать целую планету за сравнительно короткий промежуток времени, от трехсот до пятисот лет. При этом, имея в своем распоряжении необходимое оборудование и технологии, могут населить ее всем разнообразием животного мира. И это еще не все. Мы не обнаружили участков хромосом отвечающих за старение. Это грубо. Сами участки есть, но они, в отличие от наших, имеют завершенную структуру. Подозреваю, что их продолжительность жизни намного выше ста лет. Удалось обнаружить и гены тихоходок, что позволяет сделать предположение о невосприимчивости адаптантов к радиации и возможности переносить анабиоз.
– Вы соображаете, что несете? – на секунду я утратил контроль над собой. – Вы утверждаете, что это уже не люди.
– Это не так, они такие же люди, как и мы. Представители homosapiens, но уцелевшие в ходе тысячелетий эволюции, точнее возродившиеся нашими усилиями при помощи иноземных рас. То, что их способности превосходят наши, ни о чем не говорит. Вас, в боевых скафандрах, тоже часто принимают за инопланетян. А почему? Из-за возможностей скафандра. При этом вы остаетесь сами собой и от людей ничем не отличаетесь.
– Какие у Вас еще предположения на этот счет?
– Понимаешь, Костя, – устало произнес профессор, – я несколько ночей уже не сплю и пришел вот к таким выводам: Появление первородных это закономерный ответ на попытку уничтожения цивилизации. Вариантов всего два. Человечество является осколком единой цивилизации, по воле судьбы оказавшееся на задворках Разумных Миров и одичало, а с учетом последних событий, я бы даже сказал оскотинилось, либо…
– Либо…? – профессор замолчал, и я решил помочь ему продолжить изложение своих выводов.
– Либо человечество слишком молодо и не дошло до того уровня развития как и остальные миры, в их наличии я уже не сомневаюсь. С учетом того, сколько лет шла эволюция и накапливалась информация в нашем ДНК, могу сказать, что этот уровень для нас недостижим. Я склоняюсь к первому варианту.
– Почему?
– Долго объяснять. В двух словах, я думаю, что наша цивилизация намного старше тех, которые есть в центре Галактики. Если теория Большого взрыва верна, то жизнь зародилась на окраинах Галактики, точнее в центре, который потом стал окраиной. Для примера, поставь две точки на воздушном шаре и начни его надувать. Что произойдет с точками? Правильно, они начнут удаляться друг от друга. Так же и здесь, только скорости расширения намного выше. Я вообще сомневаюсь, что сообщение получено из нашей Галактики. Понятно, что такое расширение не может длиться вечно. Бесконечно, в нашем понимании – да, но не вечно. Возникновение черных дыр свидетельствует о том, что обратные процессы уже идут. В лучшем случае это закончится равновесием, в худшем – схлопыванием Вселенной и новым Большим взрывом.
– Это тоже было в сообщении?
– Нет, это мои заключения, но это дела настолько отдаленной перспективы, что лучше о них сейчас не думать. Но это объясняет мое мнение насчет первородных. Кто-то очень хочет, чтобы мы выжили как вид, а появление первородных либо их просчет, во что верится с трудом, либо попытка подстегнуть нас к ускоренному развитию и возвращению в группу Разумных Миров.
– Если это так, то за ними будущее, а время нашей цивилизации идет к закату, – озвучил я свои опасения.
– Я бы не был столь категоричен. Не стоит забывать, что они наши дети. Я говорю в широком смысле. Они дети нашей цивилизации. И все будет зависеть от их воспитания. Нельзя допустить, чтобы эти различия привели к противостоянию. По этому настаиваю на создании отдельного проекта «Ковчег», в рамках которого будет проводится изучение, воспитание и обучение адаптантов. Мы не можем игнорировать обстоятельства такой значимости.
– Я согласен. Готовьте программу, но для начала нужно предоставить информацию Водолею и в колонию. Выслушать их соображения по этому поводу.
После ухода профессора, я погрузился в размышления. Кто-нибудь на моем месте мог бы решиться на кардинальные меры, вплоть до изъятия адаптантов из семей и полной их изоляции, но только не я. И причина была не только в том, что среди них был мой сын. Это было бы неправильно. Подсознательно я чувствовал угрозу, но исходила она не от адаптантов, а от окружающих. Только действия людей, из страха за свою жизнь и боязни всего нового привели к кострам инквизиции не одну тысячу человек и стали причиной многочисленных войн, включая последнюю катастрофу. Если и дальше следовать тем же путем, смысла в спасении цивилизации нет. В очередной раз нам предоставлен шанс доказать, что мы люди. Не знаю кем, но я всем телом, до мурашек на коже, ощущал на себе этот пристальный взгляд. Он не был ни добрым ни злым, ни заинтересованным ни равнодушным, даже жалости в нем я не почувствовал. Ровным счетом ничего, он был холодным как космос.
Выводы Водолея заставили меня отнестись к программе со всей серьезностью. Вероятность выживания после получения им первичных результатов исследований была повышена вдвое. Само по себе это радовало. Настораживало другое. Все предпринятые до этого меры уравновешивал один только факт появления адаптантов. Основные приоритеты Водолея теперь напрямую были связаны с ними. А значит, в чем-то я оказался прав. На вопрос об угрозе проекту со стороны адаптантов даже у него не было однозначного ответа. Для этого данных было недостаточно. Обмен информацией с колонией пока ни к чему не привел. Требовалось время, чтобы осознать это и разработать совместную программу. При этом почти сразу было высказано предложение разделить адаптантов на две группы, поровну между колонией и центром. Я в этом необходимости не видел. Зачем распылять усилия? Достаточно того, что на программу в центре будут выделены лучшие специалисты и необходимые ресурсы.
Через несколько дней ко мне обратились родители адаптантов с просьбой о выделении отдельного блока для их размещения. Такая возможность была. Их разместили в жилом секторе медицинского блока. Это был оптимальный вариант. Еще через неделю профессор представил отчет и вариант программы на согласование. Расширенным Советом мы ее утвердили. Начиналась подготовка к навигации и про программу на время пришлось забыть. Меня поглотили повседневные заботы.
Для отправки в колонию набралось две с половиной тысячи человек. Их рассчитывали отправить одним рейсом. Если в первую навигацию основное внимание было сосредоточено на колонистах, то сейчас в основном готовились грузы. Колония нуждалась во всем, от бытовых мелочей до производственных линий. С производственного уровня шел частичный демонтаж оборудования. Для нас это не было критичным, но Аркадий Борисович время от времени высказывал опасения по этому поводу. Его доводы были просты. На Земле сейчас находилось гораздо больше людей. Я же знал и другое. Без нашей помощи колония не выживет. С учетом того, что у нас было два закрытых города и возможности по восстановлению разрушенных производств, пусть пока не самых сложных, я и не думал о прекращении помощи колонии. По прогнозам Водолея, в ближайшем будущем количество людей в колонии и на Земле должно будет выровняться. После чего должен будет начаться обмен полезными грузами. Сейчас же выживание колонии во многом зависело от нас. Программа колонизации развивалась именно так, как и планировалось.
Почти одновременно вернулись обе группы очистки. Результаты впечатляли. Помимо маршрутов к городам и убежищам были полностью очищены от радиации полсотни эпицентров в малых городах. Каких это стоило усилий, можно было догадаться по внешнему виду команды Варяга. Осунувшиеся и похудевшие они едва держались на ногах. Самый длительный и результативный выход за время после катастрофы для них закончился. Варяг не испытывал радости по этому поводу, что для себя я объяснил усталостью. Без долгих разговоров они были помещены в карантин с последующим оздоровлением в капсулах. Исключение составлял Варяг, который после трех дней карантина настаивал на встрече. Я встретился с ним в одном из помещений медицинского блока. После стандартных приветствий он первым делом выложил на стол карту.