– Смотри командир, – он разгладил рукой обычную карту с множеством отметок на ней. – Вот здесь отмечен весь наш маршрут и второй группы тоже. Мы с ними постоянно были на связи. В принципе, картина везде одинаковая. От малых городов ничего практически не осталось, там мы провели очистку полностью. Со средними городами сложнее. Во многих из них есть уцелевшие дома или даже кварталы, а также остались кое-какие запасы. Про продовольствие точно не скажу, но запасы промышленных товаров есть. Не знаю, насколько они пригодны для дальнейшего использования, но дело не в этом.
– Тогда в чем же?
– Туда возвращаются люди.
Эта новость меня обрадовала, но Варяг оставался почему-то мрачнее тучи. Значит не все так просто.
– Дикие?
– Не совсем, по крайней мере не такие, каких мы встретили на юге. Судя по всему, им удалось где-то пересидеть это время и недавно они начали выходить на поверхность. А может и давно были, только мы не замечали. Скорее всего, они продолжают жить малыми общинами в подвалах и на нижних этажах разрушенных зданий.
– Идут на контакт?
– В том то и дело, что нет. Не знаю, за кого они нас приняли, но каждый раз начинали стрелять без предупреждения. Дважды засады устраивали, один раз заминировали маршрут.
– Какие выводы? Что думаешь по этому поводу?
– Я думаю, что это те, кого мы искали на юге. Одичали не все. Сбились в малые общины и выживают как могут. Уровень заражения стал снижаться со временем вот и стали мигрировать с юга в города, где хоть что-то уцелело. Между собой они находятся в состоянии вооруженного нейтралитета, это в лучшем случае. Угрозы для нас не представляют. До ближайшего нашего города больше тысячи километров. Сомневаюсь, что протянут до конца зимы, запасов не хватит, да и перебьют друг друга, почем зря. Думаю, что похожая картина на окраинах крупных городов, туда мы пока не совались. Но, сам понимаешь, при таком раскладе мы эти районы очистить от радиации не сможем. Пока там есть хоть один живой человек, бойцы на это не пойдут.
– Это понятно, что еще?
– На карте отметил несколько воинских частей, выживших нет, но запасы остались. Оружие в неограниченных количествах. Есть даже тяжелое и если оно попадет в чьи-то руки, беды не миновать.
– Согласен. Запасы, по возможности надо вывозить, оружие уничтожать.
– В том то и дело, что проехать невозможно. Мы сами еле проехали, чуть было не застряли. Да и далеко это, вот тут, – Варяг показал на карте.
– Ого, – мне оставалось только удивляться, – вы и сюда добрались?
– Маршрут по ходу движения перестраивать приходилось. Немного отклонились.
– Совсем чуть – чуть, два лаптя по карте, – сказал я без претензий, сам знал, как иногда приходится петлять в рейде. – Как думаешь, много таких выживших?
– Трудно сказать, думаю в общей сложности, не меньше, чем в наших городах. Что будем делать?
– Пока не знаю. Думать будем.
Я, действительно, не знал, как в этом случае поступить. С одной стороны люди выжили и, на первый взгляд, в помощи не нуждались. Как обстоит дело в реальности, неизвестно. Чтобы установить контакт с ними и вникнуть в ситуацию потребуется время. Судя по количеству отметок на карте, на это потребуются люди и время. Много времени, которого не было. Запасы пока позволяли расширить анклавы, но не безгранично. Кроме того, дороги стали непроходимыми, за исключением тех, которыми мы пользовались. Был и еще один вопрос, который все чаще меня беспокоил. Он был о способе выживания. Я уже неоднократно имел возможность убедиться в том, что выживать можно по-разному. Если для этого им пришлось грабить или убивать всех, кто попадался на пути, то таким людям в проекте не место, как и на Земле. Иллюзий на этот счет я уже давно не питал.
После этого разговора Варяг согласился на оздоровление и присоединился к своей группе. Его информация тщательно изучалась. Совет к единому решению не пришел. Высказывались разные предложения. От организации рейдов до возобновления работы убежищ, объектов категории «С». Для их выполнения не было возможностей. Уже сейчас проект находился на пределе прочности. Выводы Водолея были однозначные. По его расчетам на поверхности оставалось людей не больше, чем в городах и колонии. Часть из этих людей одичала и не имела никаких перспектив. Из оставшихся половина могла представлять серьезную угрозу для проекта. Открытым оставался вопрос по поводу другой половины. Таких по расчетам было не более ста тысяч человек. За каждой из этих цифр стояли конкретные люди. Мы имели все шансы увеличить количество участников в полтора а то и в два раза, но возможности для этого были ограничены. Сошлись на том, что необходимо искать таких людей, устанавливать с ними связь и предоставлять информацию о закрытых городах. На месте смогут разобраться в каждом конкретном случае. Через сеть стационарных станций Водолей начал активно прослушивать радиоэфир и анализировать. При выявлении перспективных групп, с моего разрешения выдавать координаты ближайшего города. С главами городов это было согласовано. В любом случае, если бы встал выбор кого включать в проект, иностранцев или соотечественников, то мой выбор был бы очевиден. Они имели на это первоочередное право.
Через несколько дней на связи был Хабаровск. Вместо ожидаемого капитана Терентьева на экране возникло лицо Джулии.
– Добрый день, – поздоровался, осознал свою ошибку и перешел на английский. – Джулия, рад Вас видеть.
– Добрый день Константин Сергеевич, это не обязательно я хорошо говорю по-русски. Мои родители когда-то жили в России. Мы решили присоединиться к программе.
– Хорошо, только никакой информации от Вас так и не поступило.
– Вы меня не так поняли. Со мной всего двадцать человек. Желающих было больше, но уйти удалось только нам.
– Помощь нужна?
– Спасибо, нас встретили и разместили. Только оружие отобрали и вещи.
– Таковы правила. Ваши вещи будут уничтожены, а оружие теперь вам ни к чему.
– Но там дорогие мне вещи…
– Они Вам дороже жизни? Если вы захотите покинуть убежище, Вам их вернут и оружие тоже, если не успели еще уничтожить.
– Нет, нет, вы правы. Черт с ними, – она разволновалась. – Что нам теперь делать?
– Давайте по порядку. Что там у Вас произошло?
Я предпочел бы с ней поговорить лично, но такой возможности в ближайшее время не предвиделось. Поэтому наш сеанс видеосвязи обещал быть продолжительным.
– После Вашего предложения наша община раскололась надвое. Дело могло закончится вооруженным конфликтом. Надо понимать, что у нас недавно закончилась война между Севером и Югом и возобновления конфликта никто не хочет.
– Об этом конфликте можно подробнее, сами понимаете, у нас возможности не было отслеживать, что там у Вас происходит.
– Я не люблю вспоминать эти события, но если Вы настаиваете…
– Это не простое любопытство, Джулия. В двух словах, если можно.
– Хорошо. Я попробую, но за достоверность информации ручаться не могу. Поскольку спутники перестали работать, а связь отсутствовала, на восстановление событий после апокалипсиса у нас ушло больше двух лет. В результате катастрофы и последующих катаклизмов, наш континент раскололся надвое. Точнее сказать, откололась южная часть материка. По линии разлома воды океанов соединились, затопив значительные территории. Никто не сомневался в том, что именно вы виноваты в катастрофе и первыми нанесли удар. Об этом говорили немногие уцелевшие из военных. Даже не смотря на наличие большого количества убежищ, наследия холодной войны, из южных штатов выжить удалось немногим. Они объединились с анклавами Мексики и Кубы и после начала зимы мигрировали на север страны. Канада меньше всего пострадала от ядерных ударов, но радиоактивные осадки и лесные пожары сделали территорию непригодной для проживания. Беженцы с северных штатов мигрировали в Канаду, где объединились с беженцами с Аляски. На территорию Аляски пришлось несколько мощных ядерных ударов по военным и стратегическим объектам. В результате две волны беженцев встретились недалеко от границы Аляски и Канады. Это случилось полтора года назад. К этому времени в каждом из объединений установились свои правила. Камнем преткновения стал небольшой город, который мог вместить ограниченное количество людей. Он был не тронут катастрофой. Местные жители готовы были принять беженцев, но не всех. Договориться не удалось. Следующие шесть месяцев город переходил несколько раз из рук в руки, в результате чего был почти полностью разрушен. Стороны заключили перемирие, а потом мирный договор. Была образована Федерация государств Северной Америки. В нее входит один город и несколько поселений.
При этих словах Джулии я подумал, что ослышался, решил уточнить.
– Сколько человек в Федерации? У Вас есть такие данные?
– Около десяти тысяч человек.
– У нас в одном городе в четыре раза больше, – не удержался я от комментария.
– Значит, Вам повезло больше, – согласилась она.
– Еще анклавы есть? Не может быть, чтобы уцелело так мало. А канадцы?
– Жители Канады оказались не готовы. Их осталось совсем мало. Насчет других анклавов мы не знаем. Пока это все что есть. Первое время мы тоже надеялись, но после двух лет поисков, надежды не осталось. Да и наша первоначальная численность была в десятки раз больше. Не многим посчастливилось выжить. Хотя это вопрос спорный. Только в ходе войны Севера с Югом численность сократилась в полтора раза. Это не считая болезней и голода. Теперь вы понимаете, почему мы не смогли выполнить ваши условия?
– А какое отношение к Вам имела группировка, которая была нами уничтожена в Хабаровске?
– Никакого. Мы с ними ни разу не встречались. С ними удалось установить связь по линии военных. Они сообщили, что направляются в Китай и Россию искать пригодное для жизни место и обещали сообщить, если такое найдут. Насколько я понимаю, в их числе были несколько человек или подразделение с нашей военной базы в Японии, но до нас они не дошли бы и выбрали ближайшую точку. Наше командование связывало с их военным походом большие надежды.