– Согласно моим расчетам, мы находимся в двадцати километрах от эпицентра наземного ядерного взрыва боеприпаса средней мощности, в зоне высокого радиоактивного заражения. Судя по направлению и интенсивности осадков, половина радиоактивных осадков уже выпала в тридцати километрах и далее от места расположения убежища. Об этом свидетельствует уровень загрязнения местности и факт выхода из строя открыто расположенной техники.
– Что с техникой, не понял? – Сомов перебил Алену.
– Транспорт поврежден. Восстановлению не подлежит, – процитировал я табличку. – Продолжай.
– Думаю, что с выбором средств защиты мы не ошиблись, менять пока не стоит, если не будет других вводных. Приборы работают штатно. У меня все.
– Тогда вскрываем письма.
В первую очередь в послании говорилось, что если разведка была проведена в защитных костюмах классом ниже комбинезона Демрон с максимальной защитой и замкнутым циклом дыхания, то срок пребывания продлевается на трое суток, в связи с поражением одного или нескольких участников. Далее следовала вводная. Информация изложенная в вводной, соответствовала данным разведки, на этом хорошие новости заканчивались. А вот дальше были плохие. Во-первых, мы совершили две ошибки, когда не дождавшись темноты, вышли на поверхность – слишком велико было желание увидеть солнце. Убежище с вероятностью пятьдесят процентов было демаскировано, а также к полученной дозе поражения, следовало добавить значение от солнечной радиации, ввиду полного или частичного уничтожения озонового слоя. Во-вторых, в случае демаскировки, предлагалось организовать круглосуточное наблюдение за подступами и охрану объекта. При этом время нахождения на поверхности не должно превышать суммарно одного часа на человека, а нас было всего трое. Как это выполнить пока оставалось загадкой. Способ передачи информации был установлен. В обмен на пакеты с вводными я должен был отправлять краткий отчет о действиях группы и полученных индивидуальных дозах.
Все это надо было обдумать, а заодно и поужинать не мешает. Так и поступили. У Сомова сохранялось хмурое выражение лица, но при этом появился аппетит, думал, не отдать ли ему еще свою порцию. Алена стала проявлять повышенный интерес к происходящему, пришлось наступить ей на ногу под столом, поняла правильно. После ужина, когда Сомов пошел проверять генераторы, попыталась развить эту тему, пресек, выводы делать было рано. Окончательно поверил, что процесс выздоровления идет, утром. Проснулся под грохот беговой дорожки, а поскольку я был еще в кровати, а Алена так греметь не смогла бы, вывод напрашивался сам собой. Боясь спугнуть намечающиеся улучшения в нашей жизни, тоже пошел к тренажерам и застал там Сомова. Он закончил издеваться над беговой дорожкой и принялся за штангу. Настроение улучшалось. Решил, что дорожке и так досталось, пошел на кухню. Алена уже готовила завтрак.
– Доброе утро. В шесть часов разбудил своим бегом, – потом добавила – Впрочем, лучше так. Через полчаса завтрак будет готов.
Полчаса на короткую зарядку в комнате и душ мне не хватило. Немного опоздал, Сомов сидел за столом и доедал завтрак. Алена сидела напротив и уже не скрывала своей радости от того что ее завтрак пользуется успехом. Пришлось нарушить идиллию.
– Какие варианты по охране у вас есть? Мне пока в голову ничего не пришло, – честно сознался я.
– Тоже не пойму, даже если мы все комплекты наденем слоями, что не возможно в принципе, все равно не получается, я считала, – Алена была явно озадачена не меньше моего.
– Вы серьезно? – Сомов перестал жевать. – Что тут не понятного? Ясно же, что речь идет не о физической охране, а о технической.
Такая мысль мне даже в голову не пришла.
– Продолжай.
– Ставим гранаты на растяжки и камеры, делов-то.
– Гранаты ладно, а где ты камеры собрался брать? – Алена рушила мои надежды на разрешение проблемы.
– В радиоузле, дверь в генераторной, там чего только нет. Я проверил. Вы что спали, когда Борисович распинался?
– Нас там не было, если ты помнишь, вы вдвоем ходили в генераторную, забыл?
– Точно, забыл. Запрет же на радиосвязь, – озадачился теперь Сомов.
– С этим как раз проблем нет – час «икс» наступил, хоть и условно. Значит и часть ограничений должна сниматься. Если так – за дело, в любом случае должны быть инструкции внутри.
Не сговариваясь, поднялись из-за стола. Инструкции, схемы нашлись, как и камеры кругового обзора с пультом наблюдения и грудой кабелей. Такое впечатление, что их откуда-то сняли или разворачивали уже, а потом сняли. Из инструкций следовало, что режим радиомолчания продолжает действовать, а вот насчет камер никаких указаний не было. Зато была схема развертывания системы видеонаблюдения, с возможностью переключения в ночной и тепловизионный режимы, Алена без труда в ней разобралась. Снаружи бункера имелся технический люк, куда и следовало все это подключать. Гора с плеч. По поводу растяжек тоже возник спор, Сомов настаивал на боевом варианте исполнения с использованием гранат, я же предлагал использовать сигнальные мины. Нашли компромисс, на каждой сигнальной мине написали маркером «Боевая», на этом успокоились. В этот раз выход на поверхность решили провести в сумерках за час до темноты, я остаюсь на охране. Перед выходом Сомов подошел ко мне.
– Командир, я остаюсь в команде, если вы не против. И это… извини, накатило что-то, сам не понял. Перед Аленой я уже извинился.
– Хорошо, тогда работаем, тему закрыли, – я ликовал, но этого не показывал. Признаться честно, до этого момента, сомнения оставались.
Выход на поверхность прошел успешно, видеонаблюдение заработало, периметр прикрыт сигнальными минами на растяжках, новый пакет с инструкциями доставлен, взамен отправлен короткий отчет. Сомова выход на поверхность не впечатлил, он больше сокрушался по поводу безвременно утраченного транспорта. Вернулись уже затемно, поэтому доставленный пакет вскрывали поздно. На этот раз новости были только хорошие, уровень радиационного загрязнения снижался, следовало увеличить радиус разведки до двухсот метров и время пребывания до двух часов. Организовали круглосуточное дежурство за пультом системы наблюдения. Было уже поздно, разошлись по комнатам все кроме меня, остался дежурить, через три часа сменила Алена. Уснул моментально. Под утро меня разбудил Сомов, расталкивая за плечо.
– Командир, движение на периметре, – и побежал к пульту.
– Сигналки? – спросил, подходя к монитору.
– Что случилось? – Алена тоже пришла на шум.
– Нет, крадется кто-то, или идет, один с оружием. Я его в тепловизор засек, сейчас и визуально будет видно, светает. Смотрите, – он переключил режимы.
На картинке с камеры, установленной над входом в бункер, кроме тумана видно ничего не было. Потом стал проступать силуэт человека в защитном костюме с карабином.
– Да это же Борисович, – первым опознал Сомов, видимо по карабину. – В гости что ли?
Я с выводами не торопился. Тем временем человек подошел к почтовому ящику, извлек конверт с отчетом и опустил другой, принесенный с собой, повернулся к камере, помахал рукой. Вот кто наш злой гений, не дающий скучать.
– Точно он, Печкиным подрабатывает, – заключил Сомов.
Мы согласились. Тревога ложная, действий с нашей стороны не требуется, махать в ответ бесполезно, не увидит.
– Алена, нужно подключить внутреннюю систему оповещения и электронные замки, если это возможно.
– Без проблем, сегодня сделаю.
Следующие дни прошли как один. Инструкции поступали регулярно, отчеты отправлялись во время, штрафных санкций не было. Радиус разведки увеличился до семисот метров, подходил уже в зону видимости с базы, время выходов на поверхность увеличилось до четырех часов. Периодически, то тут то там, в пределах радиуса находили таблички с новыми вводными, то выпадение осадков, то признаки химического заражения, реагировали соответственно. Полковник нашу шутку с надписями на сигнальных минах оценил, из чего мы сделали заключение, что за нами ведется наблюдение, вот только самих наблюдателей мы ни разу не заметили. Попадались пару раз старые следы примятой травы и сломанные ветки, списали на животных. Уровень радиационного загрязнения снижался с каждым днем и после расчетов и длительного обсуждения, было решено отказаться от герметичных костюмов в пользу комбинезонов Демрон с более низкой степенью защиты и противогазов, поскольку ходить приходилось всё дальше. Преимущества такого решения подтвердились в первый же день. Если раньше на передвижение во время разведки четырех часов едва хватало, то сейчас оставался запас по времени, который использовали на остановки и более тщательный осмотр местности и работу с приборами. Кроме того, можно было вооружаться как обычно, в зависимости от задачи, не экономя на весе и боеприпасах.
На десятые сутки раздался сигнал тревоги внутренней системы. Повезло опять Сомову.
Собрались возле пульта, вместо ответа на наши вопросы, Сомов только рукой показал на экран монитора. Напротив входа стоял БТР, от него удалялась фигура все того же Борисовича.
– Он еще и Дед Морозом работает, ай да дед, ай да молодец, – Сомов наконец-то заговорил, до этого видимо потерял дар речи.
– А я крестиком вышивать умею, и в школе снегурочкой была, – добавила Алена, чем всех развеселила.
Атмосфера праздника присутствовала. Новый год, да и только.
Это событие помимо положительных эмоций, заставило меня задуматься. Наличие бронированной и защищенной техники для передвижения означало начало нового этапа подготовки, а значит предыдущий успешно пройден. Вместе с тем предстоит заново подстраиваться и менять уже сложившийся режим подготовки. И внимание, расслабляться не стоило. Потому, когда мы с Пегасом вышли на поверхность, на котором он настаивал вполне обоснованно, я не переставал осматриваться по сторонам. Было все спокойно, но интуиция не давала покоя, сигнал прозвучал, когда Сомов потянулся открывать люк, остановил окриком, не заботясь о маскировке. Подозрения оправдались, когда заглянул в едва приоткрытый люк, заметил струну растяжки. БТР был заминирован. Осторожно раскрепили один конец струны, проверили наличие других растяжек, чисто. После этого, резко от