– Час до точки высадки, ветер у поверхности усиливается, необходимо сейчас принимать решение или переходить на другой вариант доставки. Какие мнения?
– Будем прыгать, – сообщили все почти в один голос.
– Хорошо, тогда готовьтесь, будет один проход над зоной высадки, высоту снизим насколько возможно.
Не дожидаясь дальнейших указаний, начали утепляться. Комбинезоны и куртки приятно грели, очки и шапки защищали от ветра и возможного попадания снега в глаза и уши, высокие теплые ботинки с универсальными креплениями для коротких, широких лыж, позволяли при необходимости быстро от них избавиться. Поверх всего этого – маскировочный халат белого цвета, сам парашют, оружие и груз, частично расположенный на подвесной системе.
– Готовность пятнадцать минут. Ветер в нижних слоях умеренный с порывами, остальное без изменений. Командир, решение? – в очередной раз полковник требовательно смотрел на меня.
Алена с Сомовым, стоя за спиной у полковника, едва заметно кивнули, я ответил:
– Прыгаем.
Когда вновь загорелась лампа и послышался сигнал, мы уже стояли готовые к прыжку. Аппарель стала плавно опускаться, открывая вид на сумрачное небо Арктики, звезд не было, как и облаков. В третий раз прозвучал зуммер. Шагнули в бездну почти одновременно, расходясь в стороны и пытаясь разглядеть землю под собой, только белая пелена. Силуэт Сомова быстро приближался к земле, я даже с ужасом подумал, что парашют не раскрылся, но тут же над ним появился и развернулся профиль управляемого крыла парашюта, вслед за этим хлопок, меня с силой подбросило вверх, мой купол тоже раскрылся. Немного вверху и сбоку поднимался третий купол. Смотреть по сторонам было некогда, все свое внимание сосредоточил на куполе Сомова, который приближался к земле, ловя воздушный поток и смещаясь к левому берегу острова. Когда до земли оставалось около двухсот метров я почувствовал порывы ветра. Пытаясь сопротивляться ему, на время потерял из вида Сомова, он уже приземлился. Сам сосредоточился на приземлении и приготовился к удару. Приземление прошло неудачно. Нет, со мной все было в порядке, я приземлился вторым, на удалении от Сомова метров триста, а Алена третьей, рядом с ним. Я видел, как она избавляется от парашюта и спешно двигается в сторону Сомова, который не вставал и купол не гасил. Предчувствуя неладное, оставив парашют и груз, надев только лыжи, бегом отправился к ним. То что я увидел, меня совсем не радовало. Алена склонилась над Сомовым и делала ему укол в бедро через одежду, он был без сознания.
– Что с ним?
– Пока не знаю, жестко приземлился, болевой шок, сделала укол, повреждений головы и рук нет, остальное не осматривала. Мне нужен навес или укрытие.
Укрытие долго искать не пришлось, недалеко была небольшая глыба льда или обледеневшего грунта, метра полтора в высоту, даже отсюда ее было едва заметно. Не теряя времени, используя купол парашюта, устроил навес с подветренной стороны от этого выступа в земле. Следы волочения говорили о том, что он скорее всего и стал причиной столь жесткой посадки. С наветренной стороны он была почти полностью заметена снегом. Плюс явно высокая скорость приземления, за счет малой высоты, тяжелого груза и собственного веса. Пожалуй, следовало использовать другой тип парашюта с большей грузоподъемностью, но тогда нас снесло бы ветром гораздо дальше и не факт, что не попали бы в воду. Эти мысли проносились по краю сознания, основной заботой было состояние Сомова.
– Готово, укладываем на купол и поволокли, на руках не осилим.
Из второго парашюта сделали волокуши. Достаточно легко удалось дотащить его до укрытия, шелк легко скользил по насту, лишь иногда цепляясь за невидимые препятствия, но ткань выдержала. Импровизированный навес получился так себе, ткань провисала, ее трепало порывами ветра, то и дело задувая внутрь потоки холодного воздуха. Лучше чем ничего, прошел по периметру, натягивая ткань и закрепляя края всем чем можно, кусками льда, глыбами снега, вырубленного ножом. В результате получился шалаш, где поперек лежал Сомов, а рядом, уже задевая скат головой, сидела Алена, для меня места уже не было. Лучшее, что я сейчас мог сделать – это не мешать. Тут и там валялись вещи. Перетащил сначала груз Сомова, потом Алены, мои вещи были далеко, пока пусть полежат. Из палатки донесся стон боли, больше похожий на рев, Сомов пришел в себя. Заглянул внутрь. Он сидел, прислонившись спиной к ледяной стене, и пытался встать.
– Костя, хоть ты ему скажи, что идти ни куда не надо, – Алена была в отчаянии.
С трудом он меня понял, успокоился. Видно было, что едва понимает, где находится и что произошло.
– Докладывай.
– Ушиб грудной клетки, вывих левой ноги, подозрение на перелом стопы и ребер, сотрясение мозга. Позвоночник, руки, жизненно важные органы вроде без повреждений. Костя скажи ему надо лечь, он меня не слушает.
– Выйди пока, так надо, принеси спальный мешок и топливные брикеты.
Она послушно вышла из укрытия, оставив нас вдвоем. Я присел напротив Сомова, слегка, чтобы не навредить, потрепал его за плечо. Он открыл глаза и попытался что-то сказать, я его жестом остановил.
– Миша, ты поломался, – начал я говорить по слогам, как можно разборчивее. – Не пытайся говорить, если понял, моргни глазами.
Он моргнул и опять смотрел на меня, ожидая продолжения
– Жесткое приземление, сейчас ты на уколах, поэтому не двигайся, можешь сделать только хуже. Понял? – Задание для тебя закончилось. Ждешь эвакуации. Понял? – Алена останется с тобой, я пойду за помощью. Понял?
В ответ на каждый вопрос он моргал глазами, давая понять, что не только понял, но и согласен с этим. Когда я закончил, он прикрыл глаза. Его лоб покрылся обильной испариной, дышал тяжело. Пришла Алена, расстелили мешок. Поставив стволы в распорку, немного увеличили пространство в укрытии. Как ни старались аккуратнее, когда укладывали его, он со стоном снова потерял сознание. Только убедившись, что он нас не слышит, Алена заговорила шепотом:
– Я думаю, у него с позвоночником не все в порядке, срочно нужно доставлять в больницу.
По ее словам я понял, что она в состоянии, близком к панике, хотелось ее встряхнуть, наорать «Где ты тут видишь больницы? Мы в Арктике! Оглянись вокруг и приди в себя». Необходимо было срочно заставить ее думать, поэтому спокойно произнес:
– Как ты себе это представляешь?
– Мы не можем оставить его здесь, мы понесем его до точки эвакуации так же как принесли сюда, а пробы никакие брать не будем, и нас завтра заберет катер – она говорила и с каждым словом теряла уверенность. Начала думать, это хорошо, значит теперь можно.
– Послушай меня внимательно, милая, и не перебивай. На точку эвакуации мы его не донесем, поверь мне, был уже печальный опыт, но и здесь его не оставим. Сейчас ты останешься с ним и будешь делать все, чтобы он выжил. Я отправлюсь на разведку ближайшей точки на побережье, это в трех километрах отсюда, мы сильно отклонились при высадке. Подготовлю там место, где вы останетесь в ожидании эвакуации. Раньше трех суток транспорта не будет, ты это знаешь. У меня будет время, чтобы дойти до точки эвакуации, дождаться транспорта и привести его за вами. Только так мы можем действовать, если хотим его спасти. Ты согласна?
– Я одного тебя не отпущу.
– Это единственный вариант.
– Хорошо, сделаем, как ты говоришь, – пересилив себя, она согласилась.
Через час все припасы были собраны к укрытию, в котором едва заметно горел топливный брикет, давая тепло и скудный свет. Алена продолжала оказывать помощь Сомову, бинтуя и фиксируя поврежденные ноги, правая стопа сильно распухла. В себя он так и не приходил. Я собирался недолго, время поджимало. Взял все, что посчитал нужным, но не перегружаясь, двигаться надо быстро.
На побережье вышел за час, движение давалось тяжело, много препятствий в виде все тех же кусков льда, засыпанных снегом. Мои худшие опасения подтверждались, этим путем мы не сможем его доставить к берегу, да и катер подойти не сможет. Если бы нас снесло ветром чуть дальше к берегу, нас ждала бы незавидная участь. Сориентировался с точностью до километра, еще раз внимательно изучил карту и нашел то, что нужно. Искать надо было не бухту, а мыс, который принял бы на себя удары ледяного панциря, образуя пространство, свободное от ледяного крошева. Двигаясь вдоль берега на юг, я нашел этот мыс. За ним чистым полем было свободное пространство, снежная поляна в этом хаосе льда. Прошел кругом, осмотрел подступы, вырубил из снега брикет килограмм двадцать весом. Снег плотный, то что нужно. Еще через час на поляне стоял иглу – снежный шалаш в форме слегка заостренной полусферы. Затер щели снаружи снегом, внутри растопил брикет. Пока придем, будет уже тепло и изнутри образуется ледяная корка, укрепляя укрытие и обеспечивая дополнительную защиту от холода. Вход заделал, потом можно прорубить заново, из верхней части иглу, через отверстие в своде струился едва заметный дымок, и если бы не он, с десяти метров нельзя уже было определить наличие укрытия, которому не страшна самая лютая непогода. Разведка обратного маршрута в обход препятствий, заняла полтора часа. Скорее всего, это был замерзший ручей, потому что ледяных глыб не попадалось, вел он почти к самому укрытию на побережье и выходил недалеко от нашей стоянки, которую со стороны острова было видно издалека по тусклому свету.
По приходу пришлось отчитать Алену за потерю бдительности, моего появления она не заметила, сообщил, что новое укрытие готово, можно двигаться. Застегнув Сомова в спальном мешке, перенесли на волокушу из парашюта. Дорога заняла почти два часа, отнимая последние силы. Температура в иглу была плюсовая, пришлось ждать после прорубания входа, пока выветрится дым. Алена по достоинству оценила мои усилия по созданию укрытия. Вернулся за оставшимися на месте прежней стоянки, припасами, разобрал шалаш, засыпал следы очага, вернулся обратно.
Первая часть плана было выполнена, сил не осталось. Прошло почти восемь часов с момента высадки, а к конечной цели своей операции мы не приблизились и на километр, наоборот отклоняясь все дальше и дальше от маршрута. Если бы была возможность запросить срочную эвакуацию, я бы сделал это незамедлительно, но такой воз