ают под микроскопом. Она не стеснялась задавать неудобные вопросы, на которые получала исчерпывающие ответы. Видимо с официальной частью было покончено, когда перешли к обсуждению арктического похода. Всех деталей она не знала, да и не обо всем можно было здесь говорить. Ее больше интересовали погодные условия, животные и некоторые технические детали, без подробностей. Потом перешли на обсуждение ближайших планов. В конце обеда, она извинилась и спросила у меня разрешение забрать Алену для недолгого разговора. Ушли в кабинет. Я вышел на улицу подышать и думал, что так, наверное, и должно происходить знакомство с родителями. Они вышли минут через десять, обе в хорошем настроении. Когда, после недолгого прощания и проводов до стоянки, БТР отъехал от базы, Алена сказала мне:
– Ты маме понравился, – для меня это была хорошая новость.
– Раз понравился, значит, с папой договоримся. Выходи за меня, – неожиданно для себя я сделал предложение, просто сказал то, что думал, не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
– Никогда не пойму, когда ты шутишь, а когда говоришь всерьез, – упрекнула она.
– Я не шучу и спрашиваю серьезно, ты согласна выйти за меня замуж? – я повернулся лицом к лицу и смотрел ей в глаза.
Возможно, она не так себе это представляла, я же вообще никак не представлял, хотя и давно уже обдумывал, но вышло вот так.
– Я согласна, – она улыбнулась, и мы поцеловались, закрепляя согласие.
– Я поговорила с мамой насчет эксперимента с собакой, она согласилась, скорее всего, наше предложение примут, насчет папы гарантии, сам понимаешь, нет. Только если он сочтет это полезным для программы и никак иначе.
– Понятно, мне он тоже говорил, что семейный проект его не устраивает, так что поблажек ждать не приходится, но я попробую.
Виталий Семенович приехал поздно вечером, когда ждать уже перестали, был он собран и явно чем-то озабочен, долго беседовал с Аркадием Борисовичем, потом очередь дошла и до нас. Первым делом позвал меня в кабинет. Когда заняли свои места за столом, долго молчал, в свете последних событий, видимо не зная с чего начать. Потом заговорил:
– Разговор будет серьезный, тебе предстоит принять непростое решение…
С Лидией Михайловной он, скорее всего, не успел пообщаться. Я решил не тянуть кота за хвост и первый раз за все время перебил его.
– Если вы про одиннадцатого участника группы, то есть встречное предложение.
Он не удивился, только констатировал:
– Вот поэтому я считаю, что в семейных связях внутри проекта есть и плюсы и минусы. Излагай, я послушаю.
– Есть предложение оставить одиннадцать человек в группе, в качестве резервной капсулы использовать двенадцатую, прекратив издеваться над собакой. Поскольку эта вахта обещает быть последней, я бы и двенадцатую задействовал, но на этом не настаиваю. Чем больше будет бойцов в группе, тем проще будет выполнить главную задачу… – мои аргументы заканчивались, к счастью он меня остановил.
– Достаточно, признаться, мысль такая была и кое-какие изменения на этот случай предусмотрены, если у ученых не будет веских аргументов против, я думаю это возможно.
Я не стал говорить, что ученые уже не против, ему это точно не понравится, поэтому сказал:
– Когда можно будет узнать ответ?
– Завтра в «Омега-центре» и узнаете. К вечеру жду вас там. Алена дорогу знает.
Он уехал, предварительно раздав нам распоряжения по поводу отъезда и отдельно переговорив с Аленой.
– Ответ обещал дать завтра вечером, – в свою очередь обрадовал я Алену.
– Хорошо. Наверное, и так дел невпроворот, даже не поужинал, давно я его таким не видела. Завтра в обед поедем, может быть баньку попросим затопить?
– Просить не надо, Борисович сказал, что утром будет.
Ночью, когда Алена уже спала, а я лежал и обнимал внезапно свалившееся в руки счастье. Накануне нового этапа, по привычке, подводил для себя итоги, но в этот раз все получилось иначе. Дни отдыха пролетели незаметно, все предыдущие события казались делами давно минувших дней. Первый день-два в мыслях раз за разом возвращался к событиям, заново воспроизводя ситуации и возможные пути их решения и каждый раз приходил к заключению, что все было сделано правильно. Я вспоминал, как двигался по воле ветра и логичного объяснения не находил. Об этом я, понятно никому не рассказывал, но думал над этим много. Почему считается, что плыть по течению – плохо, обязательно надо против, тренируя силу, но не разум. Даже капсулы стали инструментом остановки течения времени, по которому плывут все и не замечают этого до прихода неизбежной старости и смерти. Почему для достижения цели должно идти наперекор обстоятельствам или чьей-то злой воле? Испытания, которые нам даны свыше? Как вариант принимается, но ответов на эти и другие вопросы я по-прежнему не находил. Даже казалось иногда, что все события последних месяцев были заранее предопределены и связаны какой-то незримой нитью, которая в конечном итоге связала нас с Аленой одной судьбой. В любом случае, все мои дальнейшие действия и шаги, были так или иначе с ней согласованы или просто учитывали этот факт. Такого раньше никогда не было. Время, когда я без оглядки мог все бросить и изменить все, прошло безвозвратно. Или в этом была повинна не только Алена? Может быть это осознание четкой цели своих действий? Это возрастное, пришел я к заключению и успокоился. Да, именно успокоился, после того, как Алена заняла законное место в моей жизни, я уже ни в чем не сомневался.
Отдых пошел на пользу, я был готов ко всему, случись катастрофа завтра, я начал бы сразу действовать, но лучше ее не было бы никогда. Пусть этот мир, несовершенный, несправедливый и прекрасный одновременно продолжает жить, мудрея по мере развития и шаг за шагом отходя от бездны, на это и жизнь положить не жалко. А мы останемся незримыми стражами, о существовании которых никто и никогда не узнает. Может быть потом, в далеком будущем, на месте объектов сделают музей и будут рассказывать детям, до какой степени безумия дошла цивилизация, как рассказывают о каменных ножах или наконечниках копий. Так хотелось думать, но было и другое – предчувствие катастрофы. Уверенность молодости сменилась мудростью зрелости, которая подсказывала, что все, даже самые незначительные, действия приводят к последствиям, расходясь как круги на воде и накапливаясь. Слишком много было сделано для того, чтобы катастрофа состоялась и слишком мало для того, чтобы ее предотвратить. Чаша весов, а может и терпения, давно переполнена. Произошел перелом, нет, я не сломался, я изменился, стал частью этого проекта. И к своему счастью, я в числе тех, кто к этому готов, и не одинок. Незаметно для себя уснул.
Проснулся с чувством тревоги, но не из-за опасности, а из-за того, что рядом нет Алены, впрочем, это быстро прошло вместе со звуками беговой дорожки, доносившимися из спортзала, вряд ли это Борисович развлекается. Она возвращалась к привычной жизни, да и мне не мешало бы последовать ее примеру. Помимо наших вещей, которых было немного, все оружие и снаряжение, доставленное по нашей заявке, включая вещи Сомова, необходимо было забрать с собой. Нас здесь никогда не было. Таковы правила.
– Нам пора, – говорил я Борисовичу, стоя у загруженного БТР, когда Алена уже села в него. – Даже не знаю, как тебя отблагодарить за все, что ты для нас сделал.
– Только не вздумай ничего мне дарить, – перебил он, – у меня отдельного помещения для музея нет. Алену береги, – это будет самая лучшая благодарность, она мне как дочь.
– Это обязательно, Илье передавай привет, толк из него будет, хорошая у тебя смена растет.
– Знаю. Моя школа! – с гордостью повторил Борисович.
На том и распрощались, скорее всего больше не увидимся, хотя кто знает.
До аэродрома доехали с ветерком, дорога знакомая. При подъезде Алена попросила не торопиться и доехать до конца бетонной полосы. По мере движения стал просматриваться холм, оказавшийся хорошо замаскированным ангаром.
– Моя вотчина, надо с ласточкой поздороваться, пошли со мной, – сказала она, спрыгивая с брони.
После довольно сложных манипуляций над консолью электронной системы охраны, массивные герметичные двери разошлись в стороны, включилось освещение. Внутри ангара на бетонном покрытии помимо знакомого уже самолета «Cessna» и его близнеца, находились два гражданских вертолета, заправщик и техника обслуживания.
– А там что? – спросил, показывая на аналогичные ворота в конце ангара.
– Склад длительного хранения, неприкосновенный запас, даже для меня доступ ограничен.
Она бегло осмотрела все самолеты и вертолеты, замечая одни ей известные признаки того что с техникой все в порядке. Видимо результаты ее не разочаровали, но уходить она явно не торопилась. Когда пауза затянулась, я поторопил:
– Едем или летим? – прозрачно намекнул, что мне тут делать уже нечего, я уже увидел все, что мне нужно.
– Едем, – со вздохом проговорила Алена, – хотя я бы предпочла улететь с тобой куда-нибудь далеко, на край света.
– Мы уже там были, совсем недавно, – я как-то совсем невесело пошутил.
На самом деле мне не терпелось поскорее увидеть святая святых проекта – объект категории «А» или по другому «Омега-центр».
После двух часов пути окружающая местность стала меняться, начинались предгорья, бетонная дорога закончилась расходящимися в разные направления дорогами. Узкая бетонная дорога, по которой мы продолжили свой путь, проходила в глухом лесу, кроны деревьев почти смыкались над ней, создавая иллюзию движения по зеленому тоннелю. Дорога заканчивалась обширной площадкой из горной породы, перед выездом на которую мы снова остановились. Алена включила тумблер на боковой панели приборов, замигала красная лампа системы опознавания, сменила цвет на зеленый, лишь после этого продолжили движение. Плато, окруженное со всех сторон лесом, с другой стороны подходило вплотную к горному массиву. С небольшим уклоном вверх от земли уходила почти отвесная стена скалы. Когда каменная стена у подножия начала приходить в движение, не сразу понял, что происходит. Въездные ворота были облицованы натуральным камнем, идеально сливаясь с фоном самой горы, никакой дополнительной маскировки не требовалось, даже зная, куда и зачем еду, вряд ли я смог бы распознать здесь вход в убежище.