– Хорошо, присылайте одного из своих, встреча на нейтральной территории и без глупостей, есть чем ответить, – предупредил я на всякий случай.
Я не собирался отправлять в форт одного из своих, самому долго переодеваться. Форт молчал долго, потом прозвучало в шлеме:
– Хорошо, через пятнадцать минут будет. Отбой связи.
На случай контактов с местными жителями у нас была легенда о возвращении в точку сбора регулярных частей с дальних мест дислокации. В качестве переговорщика должен был выступать Глобус. Выехали на холм, растянувшись по фронту, заняли позиции. Стволы задрали в небо в знак добрых намерений, но были готовы к любому развитию событий. Глобус дошел до середины, остановился. На встречу не спеша двигался человек в армейском тулупе. Нелепая походка объяснялась глубоким снегом и одной рукой за пазухой. Мне это не понравилось, но сильно не волновало. Николай и без оружия десятерых стоит. Он подошел и остановился. Разговаривали минут десять, после чего разошлись в разные стороны. Николай подошел, отряхнул снег, залез к нам в машину.
– В общем так, это община на месте заброшенной деревни. Приглашают в гости, но без оружия. Готовы нас выслушать. Сколько их не знаю, как и они. Думают что нас человек двадцать-тридцать. Всех принять не смогут, трудности с продовольствием. Интересуются сколько среди нас инопланетян. Успокоил, сказал что нет, со страху им показалось. Вроде поверили. Что будем делать?
– Сургут, Филин – остаются на позициях. Остальные на БТР подъедем ближе. Пегас останется прикрывать. Пойдем втроем. Без оружия, ну или почти без оружия. Если через час нас не будет, действуйте по обстановке. Скафандры применять только в крайнем случае.
– Принимается, – Томский вызвал по связи Сургута и Филина, предупредил.
Собирались не долго, дольше ждали, пока я переоденусь. Подъехали почти вплотную к воротам в ограждении. Мы высадились. БТР задним ходом вернулся на место встречи. Позиция не самая удачная, зато есть возможность быстрой эвакуации. На воротах встретил парламентер. Только сейчас я понял, что за пазухой была не рука, а левый рукав тулупа. Левой руки не было, пуговицы перешиты. Это был пожилой мужчина, но молодые глаза заставили присмотреться. Ему было лет под сорок, борода с сединой, потемневшая кожа лица, как от загара, крепкая фигура. Движения выдавали слабость или усталость. Но жалости он не вызывал, скорее был опасен. Мельком глянул на БМП, подозрения подтверждались, следов не было, боевая машина давно была без движения.
Деревня была домов на пятнадцать – двадцать и некогда была заброшенной. Об этом свидетельствовали былые следы запустения и покосившиеся, почерневшие от времени заборы. Тем не менее, из труб шел дым, протоптаны тропинки, наезжены снегоходами дороги, деревня жила. Нас проводили в избу почти на окраине и пригласили внутрь. Обстановка внутри была гнетущая. Маленькие окна едва давали свет. Топилась печь, но было прохладно. Запах сырости и запустения выветрился не до конца. В торце стола сидел мужчина средних лет, в тулупе, накинутом на плечи, поверх вязаного свитера с воротом. Вставать и приветствовать даже не думал. Из углов стены от входа отделились две фигуры с карабинами и перекрыли выход, закрывая путь к отступлению. Обыскивать не стали. У меня начинало внутри закипать, сдерживался. Хозяин заговорил, едва мы переступили порог.
– С чем пожаловали, гости дорогие? – голос был простуженный.
Ответить я не успел, угадав мою реакцию, заговорил Томский.
– Хорошо же ты гостей встречаешь, добрый человек.
– Незваный гость – хуже татарина, – ни мало не смутившись, продолжил хозяин.– Кто такие, откуда такие красивые взялись? – он посмотрел на Алену, которая только сейчас вышла на свет из-за нашей спины и слегка смутился.
– Как я уже сказал, мы из регулярных частей, возвращаемся в пункт сбора, – невозмутимо продолжил Томский, озвучивая легенду, – от Вас ничего не надо, только запас воды пополнить, если остались чистые источники. Можем предложить Вам свою помощь, если требуется.
Хозяин утвердительно качал головой в такт словам Томского, всем своим видом показывая, что не верит ни единому его слову.
– Из регулярных говоришь? Оно и видно… вот что… не хотите по-хорошему, проваливайте. Объезды есть, хорошо будете искать – найдете.
Дальше произошло то, чего я не ожидал. Алена вышла вперед и подошла к печке. Достала дозиметр и поднесла к очагу.
– Вы знаете, что убиваете себя? Дрова из леса? Лес заражен…
– Да что ты говоришь? – хозяин вышел из себя, договорить не дал, встал из-за стола, я приготовился к активным действиям. – Не может быть. Мы-то дураки тут сидим и не знаем. Дрова заражены, лес заражен, вода заражена. Рыбы и дичи нет, а мы понять-то не можем, что такое вокруг происходит? Из регулярных? – он уже перешел на крик, – Я сам капитан из регулярных, звездеть мне тут не надо. Появились, бодрые, красивые, встречают их не так. У меня дюжина семей из двадцати осталась, запасов ноль, через месяц кормить будет нечем. Последние запасы доедаем, и могилы себе копаем, пока силы есть. Проваливайте, не доводите до греха. Надо пропустить – пропустим в объезд. На этом все, до свидания.
– Погоди капитан, – я решил взять ситуацию под контроль, – Прикажи всем выйти, поговорим с глазу на глаз.
Он кивнул своим, я подал знак рукой своим, все вышли.
– Двенадцать семей говоришь? Что ж ты ведешь себя как институтка? – он попытался встать и что-то сказать, но наткнулся на мой взгляд, передумал, желваки заиграли. – Мы к тебе пришли не просто так, предложили помощь, а ты нас гонишь. Это что форма самоубийства такая?
– Я не могу впустить, у вас собой неизвестно что или кто. Мне доложили, что стреляли, да пуля не взяла, своим людям я верю. Был бы один, ради Бога, но людьми рисковать не могу…
– В меня стреляли. Защитный костюм такой. Как иначе мы могли бы выжить, сам подумай.
– Подтвердить сможешь? – в глазах собеседника было недоверие, но он успокоился.
– Потом да, сейчас нет, и так из графика выбиваемся, есть дела поважнее. Давай начнем с начала, я майор Егоров, командир подразделения, Барсом зови.
– Капитан Терентьев, командир мотострелковой роты, зовут Анатолий,– он протянул руку. – Извини. И за стрелка тоже, молодой там был, вот и накликал…. – он хрипло закашлялся.
– Забыли. Рассказывай, чем сможем, поможем.
Рассказ был не долгий и невеселый. Катастрофа застала их на учениях. Вернулись в часть. Вместе с семьями закрылись в убежище, обычном подвале, мало для этого приспособленном. Часть кадрированая, никакого стратегического интереса не представляла. Через месяц в убежище находиться стало невозможно, уровень радиации постоянно повышался. Шлюзов не было, выходы на поверхность лишь усугубили ситуацию. Какие запасы были, погрузили с собой и все желающие на четырех БМП и двух «Уралах» с кунгами, поехали искать незараженные районы. Набралось двадцать с небольшим, семей. Доехали не все. Кто-то умер по дороге. Потеряли половину техники. Нашли заброшенную деревню. Из местных жителей, одна семья. Чудом уцелели. Домашний скот, хозяйство, пасека. То, что лес и вода заражены, узнали позже, когда люди стали болеть и умирать. Сейчас нашли где брать дрова, но печи фонят во всех домах, уходить некуда, начали строить новые срубы, поменьше. На горизонте маячит голод. Запасы подъели, даже домашний скот, какой был, пустили в общий котел, кормить все равно нечем. Одна корова осталась, на молоко держали, скоро под нож придется пускать. Снегоходами у заезжих мародеров разжились, которые позарились на оружие и технику. Пришлось повоевать, троих потеряли. После этого закрылись. Всех приезжих решили отправлять в обход. Рисковать больше не хотели.
– Что дальше думаешь делать? Планы есть? – спросил, когда он закончил.
– Топливо надо, в часть наведаться, двести пятьдесят верст отсюда. Посмотреть что да как. Может запасы еще остались, а может и вернуться получится или оставшихся забрать. И боеприпасы, хотя бы к автоматам. По дороге неизвестно с кем столкнемся. Бойцов мало осталось, в основном женщины и дети, малой группой поедем, человека три, максимум четыре.
– Детей много?
Капитан нахмурился, неохотно проговорил
– Немного… десять… остались только те, что постарше. Им больше всего досталось.
Дальше расспрашивать не стал. По реакции понял, что это больная для него тема. Из дальнейшей беседы выяснилось, что запасы на складах части, в том числе горючего, есть. Отдаленные гарнизоны снабжали с запасом и к зиме готовили с начала лета. Есть техника, продовольствие и оружие. Проблема заключалась в том, что отъезд их проходил не совсем гладко и в случае возвращения им никто не гарантировал горячий прием, тем более никто не подумает делиться запасами. Для оставшихся тридцати человек они были отрезанным куском, едва ли не дезертирами. Возможность уйти была у всех, но решимости на это не хватало. Проще было отсиживаться в ставшем небезопасном месте, на стратегических запасах, чем уходить в неизвестность. Попытки разведки заканчивались тем, что группы просто не возвращались. В чем причина этого, в технике или в людях, никто уже не разбирался.
– Если командир части на месте, думаю, что смогу его убедить, в противном случае…
– В противном случае, мы поможем договориться, будь спокоен.
– Так вы что, собираетесь с нами? – капитан смотрел недоверчиво, боясь спугнуть удачу.
– Пока ничего обещать не могу, ситуация мне понятна. Посоветуюсь со своими, будем решать, как Вам помочь.
Пока я разговаривал, Алена уже обошла с сопровождающим половину поселка, о чем мне и сообщила. У нее сформировались собственные планы. Томский не отходил от нее ни на шаг. За меня они не переживали, больше за капитана. Слишком уж нескладно началось знакомство. Вернулись, Сомов доставал расспросами, но два раза повторять не хотелось. Собрались в грузовом БТРе, надо было решать, как дальше быть.
Люди отчаянно нуждались в помощи и до нашего возвращения могут просто не дожить. Среди них женщины и дети. С другой стороны есть главная задача и дефицит времени. Самым простым решением было оставить им часть продовольствия и боеприпасов и двигаться дальше, но не всегда самые простые решения являются правильными, я это знал. Знал еще и то, что если на обратном пути на этом месте мы никого из живых не застанем, я себе этого никогда не прощу и не смогу смотреть своим людям в глаза. Всем мы помочь не могли, но сейчас, в этом конкретном случае, жизнь трех десятков человек зависела от нас, и мы могли помочь. В этом случае потеря времени уже ничего не значит. Решение у меня уже было, я не стал тратить время на обсуждение.