— То, о чем ты говоришь, слишком расплывчато, — сказал Жуковский Бойцову. — Чтобы на что-то соглашаться, я должен знать свою задачу. Когда в прошлый раз Фотиев вербовал меня, то он хотя бы объяснил, что я должен победить конкретное зло — олигарха Сидорина. А что сейчас? Неизвестно где скрывающийся Фотиев, неприступные мутанты… С кем бороться, кого побеждать? Ветряные мельницы?
— Поэтому-то мы и должны вступить в бой, чтобы противник проявил себя! — ответил Степан, довольный, что в поведении Сергея наступил перелом.
— Слава Богу, хоть «мы должны», а не «ты должен»! — усмехнулся Жуковский. — Я так понимаю, что придется переезжать в Москву? Этого мне меньше всего хочется.
— Мы это знали, поэтому и не предлагаем тебе жить в самой Москве. Да и опасно тебе там появляться. Когда ты исчезнешь из Магадана, Фотиев сразу всполошится, и где он начнет тебя искать? Конечно, в Москве. Поэтому мы подыскали для тебя место, где ты хоть некоторое время не будешь им обнаружен.
— Что это за место? — усомнился Сергей. — Учти, переезжать я намерен только вместе с семьей.
— Есть такой маленький городок — Пересвет. Это в Московской области, рядом с Сергиевым Посадом. Достаточно близко к Москве, чтобы не быть оторванным от ордена, и в то же время вряд ли кто-нибудь будет искать тебя именно там.
— Первый раз слышу, — с сомнением сказал Сергей. — Скорее всего, дикое захолустье.
— Так его совсем недавно и на картах не было, — пояснил Степан. — Поэтому и не слышал. Рассекретили не так давно. Тихий, уютный, зеленый городок, и до Москвы чуть больше часа добираться. Тебе там понравится.
— Главное, чтобы моим понравилось. Особенно Насте. Тут она при деле, все у нее получается, а там что? Коровам хвосты крутить? Так она не согласится.
— Найдется и там ей дело, — нетерпеливо сказал Бойцов. — Москва все-таки рядом. Но и ты уж приложи старание, объясни ей, что к чему. Слишком все серьезно, чтобы из-за мелочей что-то сорвалось.
— Хочешь сказать — из-за девчоночьего каприза? — поправил его Жуковский. — Не стесняйся, называй вещи своими именами.
— Нет, я вовсе так не думал, — смутился Степан.
— Ладно, проехали. Когда нужно выезжать?
— Чем скорее, тем лучше. Поэтому завтра же начинай передавать дела фирмы Андрею.
— Мне? — У Синицына вытянулось лицо.
Видно было, что он не ожидал такого поворота, и меньше всего ему хочется оставаться в Магадане. И Сергей хорошо понимал почему.
— А кому, ты думал? — удивился Бойцов. — Разве не понимаешь, что без нашего прикрытия фирму здесь сожрут уже через месяц? Или ты не знаешь, что с бегством Фотиева оборвались многие концы, в том числе и источники финансирования ордена? Без этого золота нам совсем туго придется!
Андрей тяжело вздохнул, но вынужден был согласиться.
В этот же день Жуковского застал еще один телефонный звонок. На этот раз звонил старец Даниил. Он уже откуда-то знал о принятом Сергеем решении и еле слышным голосом попросил по приезде сразу навестить его.
— Только не тяни с этим, мне уже недолго осталось, — сказал он в заключение и положил трубку.
Как ни странно, но Настя не стала возражать против отъезда из Магадана, хотя Жуковский и предупредил ее, что это навсегда. Оказалось, что дочь отлично понимает двусмысленность их положения и не раз задумывалась о том, что когда-то придется рвать все связи. Конечно, ее не слишком прельщала перспектива никогда больше не увидеть никого из друзей, но она понимала и то, что уж очень от них отличается. Другого выхода просто не оставалось. А насчет дела — она не сомневалась, что ей удастся без труда наладить его в любом месте. Тем более отец уже предложил ей вариант работы, который они решили рассмотреть по прибытии на место.
Сложнее оказалось с Верой, чего Сергей никак не ожидал. У них давно уже заходили разговоры об отъезде, и жена всегда высказывала мысль, что с Севера надо уезжать, что многие знакомые так и сделали и никто об этом не жалеет. А как дошло до дела — оказалось, жалко бросать налаженный быт, хорошую работу, друзей и знакомых. Даже соседей таких, как у них, нигде не найдешь! Сергей понял, что ей просто страшно уезжать, ведь почти всю жизнь прожила здесь. Но в конце концов согласилась и она.
Передать дела на фирме, продать квартиры и имущество удалось на удивление быстро. Даже Настя продала свой бизнес за какие-то три дня, хотя ожидала долгой бюрократической волокиты. У Жуковского было сильное подозрение, что в дело вмешался Бойцов и «уговорил» кое-кого ускорить процесс, но спрашивать его об этом не стал.
Еще через два дня семья Жуковских с несколькими чемоданами в сопровождении Степана Бойцова, возвышавшегося среди них на голову, вылетела в Москву.
8
В первый же рабочий день двухтысячного года генерал госбезопасности Василий Андреевич Романов подал рапорт об отставке. Упустив из-под носа арестованного миллиардера Роберта Сидорина, подозреваемого в заговоре против существующей власти с целью ее свержения, а также в покушении на массовые убийства и такое экзотическое преступление, как геноцид, генерал не посчитал себя достойным занимать ответственную должность в аппарате президента. Подавать рапорт пришлось уже не деду, ушедшему на покой, а бывшему премьеру, занявшему его место, пока, правда, с приставкой и. о.
Но новый хозяин отставки не принял. Он недвусмысленно дал генералу понять, что сбежавший олигарх для него даже удобнее, чем находящийся под стражей: меньше будет воя в отечественной и зарубежной прессе. Сбежал — значит, виновен. Ну, а если снова высунет нос, то и разговор с ним будет соответствующий. А сейчас и. о. ждет от генерала совсем другого. От нынешней должности Романов освобождается и назначается советником президента по специальным вопросам. По таким вопросам, услышав про которые абсолютное большинство населения страны решило бы, что генерал вместе с президентом если не съехали с катушек, то вплотную приблизились к этому. То есть генерал должен был собирать, систематизировать и докладывать и. о. сведения о наиболее примечательных случаях мистики, магии и другой небывальщины. И первым делом, которое он поручил Романову, было дело о бесследно пропавшем работнике секретного архива ФСБ Борисе Михайловиче Баркове. Кроме судьбы самого архивиста, и. о. интересовали личности всех его предшественников, которых с момента создания ВЧК — ОГПУ сменилось на удивление немного.
Услышав от бывшего премьера такое, Романов сразу зауважал его, потому что прежде в глубине души считал, что тот не поднялся в развитии выше уровня подполковника КГБ, именно с этой ступеньки нынешний «почти президент» ушел в поход за властью. Теперь генерал с удовольствием констатировал, что оказался не прав. Но, несмотря на это, не признался в личном знакомстве с тремя людьми, которых считал главной загадкой в стране, — цыганским бароном Вансовичем, президентом медицинского фонда Фотиевым и таинственным молодым человеком Виктором, который в одиночку отправил в глубокий сон полсотни вооруженных охранников. Романов старался уверить себя, что скрыл знакомство по той лишь причине, что сам почти ничего о них не знает. Но в глубине души понимал — дело вовсе не в этом. Наверно, он просто не считал себя вправе выдавать не принадлежащую ему тайну.
Расследование по делу подполковника госбезопасности Бориса Баркова не дало ничего, хотя на него были брошены лучшие оперативники ФСБ. Он просто бесследно исчез. Были опрошены тысячи потенциальных свидетелей, но все оказалось бесполезно. Пришлось объявить на него всероссийский розыск и на этом успокоиться.
Намного интереснее оказались материалы по его предшественникам на посту архивариуса. Сличив их фотографии, генерал заметил, что все они чем-то неуловимым похожи друг на друга. Каждый из них состоял в должности много лет, удивительным образом избегая популярных некогда репрессий, а позже — сокращения или чистки рядов. А главное — ни один не умер своей смертью, но каждый погиб так, что тело не удавалось отыскать или, как минимум, достоверно опознать. Один утонул в море, другой сгорел на пожаре до состояния головешки, третий погиб в разбившемся и сгоревшем самолете. Четвертый, как и последний, Борис Барков, просто, без всяких затей пропал без вести.
Все они характеризовались руководством как опытные и добросовестные работники, свято блюдущие государственную тайну. Но Романов все-таки решил назначить ревизию архива, хотя сделать это оказалось нелегко. Даже у самого генерала не было всех необходимых допусков, позволяющих войти туда. Пришлось обращаться к шефу, и только после его вмешательства разрешение на ревизию было получено. И то лишь с условием, что проверяющие не будут знакомиться с содержанием документов, а лишь убедятся в их наличии и сохранности.
Ревизия выявила то, чего Романов подсознательно ожидал. В архиве не оказалось некоторых документов, и почти все они числились по новому профилю его деятельности. Как это случилось, не мог объяснить никто, потому что за все время отсюда не была вынесена ни одна бумажка, даже по приказу самого большого начальства. Только копии, и то после продолжительных согласований. А тут вдруг одна из папок, хранившихся с царских времен, оказалась вместо документов набита газетами за тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год. Что было в тех документах, кому и, главное, зачем понадобилось их изымать, оставалось только гадать.
Когда генерал доложил обо всем этом и. о., тот, казалось, ничуть не удивился, лишь принял к сведению и дал новое поручение — собрать всю возможную информацию о масонах. Не опереточных вольных каменщиках с их мастерками и циркулями, а о людях, контролирующих огромные средства и обладающих реальным влиянием на политику государств Запада. Пусть они называют себя как-то иначе, но суть остается прежней. Основное внимание и. о. посоветовал обратить на недавно уехавшего из Москвы Карла Вайсмана.
Генерал давно выполнил это и множество других поручений. И. о. был избран и благополучно провел на посту два срока. Теперь в стране властвовал другой президент, а Романов вс