— О, вот это дело! — обрадовался Виктор, — за него и Фрола потерпеть можно. Лишь бы не оказалось страшко, как в прошлый раз — мне потом та рябая рожа почти неделю снилась.
Они принялись оживленно обсжудать девичьи стати, не обращая внимания на спящего, как им казалось, «Романа». А если бы посмотрели, то решили бы, что сержанту Луневу снится что-то очень приятное, коль уж на его лице блуждает легкая улыбка.
Илта и впрямь была довольна — то, что она услышала потверждало, что она на верном пути. Женщины, которых привозят, судя по обрыкам фраз, для каких-то медицинских целей — именно то, что нужно для проекта. Осталось добраться до этого Фрола и выбрать местечко, чтобы обстоятельно с ним побеседовать.
Через некоторое время лейтенант глянул на часы и кивнул Вите. Тот протянул руку и потряс за плечо лежавшего «Романа». Илта зевнула, продирая глаза и старательно изображая сонного, недовольно взглянула на «сослуживца».
— Время уже, просыпайся, — усмехнулся чекист, — вон слышишь, смена идет.
За дверью и впрямь раздавались шаги — кто-то поднимался откуда-то снизу. Дверь распахнулась и в комнату вошло трое мужчин в форме и знаками отличия НКВД. В комнатке сразу стало тесно, запахло мужским потом и табачным дымом, лейтенант вновь поставил на плитку кофейник. Илте пришлось проявить максимум непринужденности, отвечая на реплики, обычные между старыми товарищами. Пару раз она, видно, прокололась — судя по удивленным взглядам вновь прибывших.
— Ладно, Ромка что-то и вправду сегодня устал, я смотрю — хмыкнул Рыков, — ум за разум заходит. Ты не заболел там?
— Нет! — поспешно ответила Илта. Не хватало еще чтобы ее отправили в здешний лазарет, — нет, устал просто. Не выспался.
— Ну, иди, отдыхай, — сказал старший лейтенант, — уж рыбу мы и без тебя засолим. Дорогу не позабыл еще?
Видимо это была шутка, на которую Илта была вынуждена ответить деланным смешком, выскальзывая за дверь. За ней обнаружились широкие ступеньки, уводящая вниз. Видно было, что эту лестницу прорубили прямо в горной породе, в тех самых скалах, на которых и построили некогда здания Центра. Метров через тридцать лестница кончилась, выходя в широкий коридор.
Отчасти Илта «помнила» дорогу — из глубин украденной памяти всплывали отдельные картинки: проходная, где сидели двое энкэвэдэшников, проводивших их равнодушным взглядом, коридор с рядами дверей из которых то и дело выходили парни в форме, небрежно здоровавшиеся с сослуживцами. Шедший рядом Витя болтал без остановки, вспоминая общих знакомых и забавные эпизоды службы. Илта односложно отвечала, думая, что делать дальше. Разоблачения пока можно не опасаться — как бы не удивлялись сослуживцы убитого Лунева изменениям в его поведении, все же вряд ли они догадаются о подмене. Однако Илта помнила, что где-то здесь в Центре скрывается шаман Сагаев, изменивший Эрлэн-хану. Уж он то без труда разгадает столь незамысловатое колдовство, также как и иные шаманы.
Была и другая проблема — прием, с помощью которого Илта украла внешность у убитого Лунева, действовал недолго. Она и сейчас чуть ли не наяву слышала негодущий вопль, несущийся откуда-то из Нижнего мира, навязчивый крик души, требущей вернуть украденное. На него, конечно, плевать, но долго удерживать чужой облик не получится — самое большее, через сутки Илта обретет свой обычный облик. А заменить его на что-то иное не выйдет — такое колдовство опасно применять слишком часто, так недолго и до одержимости. Оставалось надеятся, что морок продержится хотя бы до начала местной пьянки. А там на месте, она что-нибудь придумает.
С такими мыслями Илта и очутилась перед дверью, которую она чуть не прошла мимо — вовремя всплыло очередное воспоминание. Она уверенно толкнула дверь и шагнула вперед. К счастью, в казарме больше никого не было. Девушка прошла к койке и, завалилась на нее, уставившись в потолок. Сейчас ей оставалось только ждать.
«Отдай! Отдай! Отдай!»
«Что, черт возьми, тебе нужно!? Исчезни дрянь!»
«Отдай! Отдай! Отдай!!» — продолжал бубнить в голове Илты бесплотный голос. К вечеру убитый ею сержант, как и положено всякому неупокоенному мертвецу резко активизировался, требуя вернуть украденный облик. Хорошо, еще, что днем он молчал — Илте и без того было нелегко находится в казарме, среди пяти или шести «сослуживцев». А тут еще и это.
Голос слегка притих, словно отдалившись, но продолжал бубнить.
«Отдай, отдай, отдай».
— Эй, Ромка, ты чего такой квелый?! Давай наливай!
В небольшой коморке вокруг грубо сколоченного стола толпилось человек двадцать — мужчины в возрасте от двадцати до пятидесяти лет торопливо разбирали стаканы со спиртом. Кто-то был одет по форме, при петлицах и даже фуражке, только придя со смены, другие успели переодеться в штатское. Таймень и хариус уже были выпотрошены и разобраны буквально по кусочкам, еще два омуля лежали на краю стола, дожидаясь своей участи. Рядом лежал нарезанный хлеб и стояла полуоткрытая банка с солеными огурцами. Впрочем, закуской товарищи чекисты оскорблялись редко, лишь занюхивая рыбой слабо разбавленный спирт.
«Рома» — Илта, выбранная разливающим, вновь наполнила стаканы. Объемистая бутыль с спиртом быстро пустела, однако вслед за ней уже поспевала «тяжелая арттиллерия» — в углу пылился большой баллон с мутной жидкостью. Как поняла Илта из усмешек окруживших ее «товарищей» это и был тот самый самогон, из которого, предположительно, траванулся напарник Фрола.
Впрочем, его участь, похоже, не пугала ни сгрудившихся возле стола чекистов, ни самого Фрола — уродливого рыжего бугая с петлицами лейтенанта на энкавэдэшной форме. Вообще, за здешним столом собралась в основном офицерская компания — сержантами были только Рома и Витя, вообще непонятно за какие заслуги приглашенный к «офицерскому» застолью. Чем быстрее пустела бутыль со спиртом, тем больше разязывался язык у энкавэдэшников, громко рассуждавших на разные темы — в основном о войне. Ее итоги, как с удивлением отметила Илта, представлялись с каким-то шизофреническим оптимизмом, возможно объяснимым тем, что большинство присуствующих были кем угодно, но не боевыми офицерами. Илта поняла это через полчаса пребывания в данной компании. Судя по всему, здешний персонал подбирался в основном из охранников ГУЛАГА, что было закономерно, учитывая место расположения Центра. Однако полное отсутствие боевого опыта не мешало им уверенно рассуждать на тему военных действий и разгрома противника. Больше всех шумел некий майор, старший по званию и по возрасту — мордатый мужик лет пятидесяти, с кителем накинутым поверх тельняшки, похоже знавшей еще русско-японскую войну. Видимо так и было — подвыпивший энкавэдэшник громко вспоминал о бурной революционной молодости в Петрограде, уверенный, что и сейчас как тридцать лет назад советский народ погонит империалистов отовсюду.
— Пусть не думают, б…и п…глазые, что их взяла! — валяжно развалившись на мятой койке, рассуждал он, — гнали раньше мы врага с земли советской и сейчас погоним. И англичанка им не поможет — сметем к чертовой матери в Тихий океан и самураев и англичан, а немчуру проклятую в ее проклятом Берлине сожжем.
— Верно, говоришь, товарищ Смирнов! — поддержал его уже хмельной Рыков, — так и будет!
— Пусть не думают япошки и за Амуром отсидется, — продолжал Смирнов, — с товарищем Мао вышвырнем их и из Китая и из Кореи и самого микадо за яйца повесим прямо в Токио. А потом и в Берлин и в Лондон наведаемся.
В запале он ударял рукой со стаканом по плечу сидевшего рядом Вити. Спирт вылескивался чуть ли не в лицо молодому сержанту, однако, тот, похоже, даже не помышлял о том, чтобы нарушить субординацию и хотя бы пересесть. Впрочем, это и так было непросто сделать — сдвинутые вокруг стола три койки, в обычное время, видимо, предназначенные для арестантов, сейчас были наглухо забиты пьяными чекистами.
— Так и будет товарищ Смирнов, — поддакнул рыжий Фрол, скаля желтые зубы, — зря что ли сидим в этой глуши? Погодите, еще юшкой фашисты умоются, еще сами драпать до своего Токио будут. Выпьем за Победу!
— Хорошо сказал, — майор благосклонно кивнул и поднялся из-за стола, — давайте товарищи! За победу! За нашу победу!
Вокруг раздался одобрительный гул и офицеры начали опрокидывать стаканы. В считанные минуты покончили с тайменем и хариусом, товарищи офицеры принялись за омуля, бросая на пол обсосанные кости. Илта украдкой выплеснула спирт на пол и потянулась за огурцом. Внезапно она встретилась взглядом с майором, смотревшим осоловелыми глазами и недоуменно мотавшим башкой.
— Ты…это, — он передернул плечами, — черт, неужели белая уже? Вроде и выпил немного.
— Что-то не так, товарищ майор? — внутренее подобравшись спросила Илта.
— Херня какая-то видится, — буркнул в ответ Смирнов, — бабы какие-то узкоглазые. Эй Фрол, — обратился он к охраннику, — ты нам вроде девок обещал?
— А то как же, — кивнул в ответ охранник, — щас приведу.
— Девки то хоть ничего? — подозрительно спросил рябой мужик с петлицами капитана государственной безопасности, — здоровые? С чего бы их забраковали?
— Да не бойтесь, товарищ Смирнов, не заразные, — усмехнулся Фрол, — просто там у них чей-то неладно не то с яичниками, не то с маткой — хрен их поймешь, застудили что ли. Раньше еще в Чите отсев шел, а сейчас стали прямо здесь освидетельствовать. Этим двум и так не жить, пусть хоть с мужиками настоящими побудут напоследок.
— Слышал я, что там, в Чите их тоже девка обследовала, — сказал Смирнов, — изменницей оказалась. Я ее видел раньше — красивая такая врачиха. Ее бы оприходывать.
— Подстилка японская, — пренебрежительно ответил Фрол, — но здоровая как лошадь, так что отправили вниз. Но эти две тоже ничего, вот увидите.
— Ну ладно, веди уже, — махнул рукой майор, вальяжно повалившись на кровати и закинув руку на плечо Вити, — да пошевеливайся, а то уж плоть требует, понимаешь. Не ровен час, не дождусь, нарушу революционную законность прямо с пареньком. Как в прошлый раз, помнишь Лещев? — он подмигнул Вите и, не стесняясь полож