– Что, ни разу даже не пересекались?
– Пересекались. Жень, тебе зачем?
– Да так. Любопытно.
Мы заходим в столовую, и я взглядом нахожу Алину. Садимся к ней за столик, Доля сразу хватает с ее тарелки корку от пиццы.
– Привет! – подруга звонко смеется. – Я могу их собирать и потом тебе приносить, хочешь?
Антон качает головой и усердно работает челюстями. Выглядит все еще хмурым, но больше я уже точно спрашивать ничего не буду. Жестом Доля показывает, что отойдет за едой, и поднимается со стула. Провожаю его задумчивым взглядом.
– Как дела со Шмелевым? – интересуется Харитонова, подперев ладошками подбородок.
Я улыбаюсь:
– Такая ты девочка-девочка прям, я не могу.
– Ну что? Жень, мне же интересно! Вы вот о чем сейчас в аудитории говорили? Заценила, как я тебя оставила?
– Ты специально ушла?
– Конечно, я же секу.
– Алин, а почему у тебя нет парня? – вдруг спрашиваю я.
И тут она густо краснеет:
– Жень, ну что за вопрос?
– Ну правда. Ты такая красивая. И худая. И понимаешь все эти темы про отношения. Почему у тебя никого нет?
– Ну, просто не складывается, – мямлит она и смотрит куда-то в сторону.
Прослеживаю ее взгляд и натыкаюсь на Антона в очереди к кассе. О боже. Серьезно?
– Тебе нравится Долин?! – потрясенно выдаю на выдохе.
– Тихо! – шипит она. – Совсем сбрендила? Чего орешь?
– Прости. Алин, что, правда? – я послушно понижаю голос до шепота. – Тебе нравится Долин?
– Ну, может, и так. Какая разница? Я-то ему – нет.
– Так ты же не спрашивала. Он, наверное, и не в курсе.
Харитонова невесело хмыкает:
– Не нужно быть в курсе. Тебе либо нравится человек, либо нет. Как правило, это понятно сразу.
– Откуда ты знаешь, может, он так же думает?
– Жень, не наседай. Его интересуешь ты, это всем давно ясно.
Волна раздражения поднимается от грудной клетки и оседает горечью на языке:
– И ты туда же? Алин, мы просто дружим.
– Женечка, ты очень наивная.
– Да что за убогие стереотипы?! С каких пор стало невозможно дружить с парнем? Вечно приходится доказывать, что ты не индюк.
– Я давно говорю, что вам нужно быть вместе, – подруга снова задорно улыбается.
Я откидываюсь на спинку стула и резюмирую:
– Вот. Как у типичной женщины, логика отсутствует начисто. Зачем нам быть вместе, если ты к нему неровно дышишь? А может, позовешь его куда-нибудь?
– Ну, я так не хочу. Надо, чтобы он сам.
Качаю головой:
– Ты романов начиталась? Сейчас нормально, если женщина проявляет инициативу.
– Да, Жень, ты реально не сечешь в этом. Сама проявляй, у вас вон еще три свидания впереди.
– Да это ерунда! Мы и так часто тусим вместе, ну, потусим на три раза больше, подумаешь.
Я вроде бы выдаю то, что действительно думаю, но звучит все как-то неестественно. Не могу избавиться от этого ощущения. Все слова как будто пластмассовые. Но я же правда в них верю! Или верила? Господи, ну что такое. Жила же нормально – нет, надо было ввязаться в какую-то мутную историю. Теперь сама себя не понимаю.
Но перед Харитоновой точно сейчас чувствую себя неловко. А так быть не должно. Этот идиотский проект может испортить вообще все те немногочисленные дружеские отношения, которые есть в моей жизни.
Я бросаю быстрый взгляд на Антона, чтобы удостовериться, что он нас не слышит, и бормочу, склонившись к подруге:
– Алин, мы правда просто дружим. И ничего другого не будет. Ты бы хоть как-то показала ему свой интерес. Я, правда, не знаю, как это делается. Если не желаешь его приглашать, может, хотя бы напишешь ему? Или хочешь, я что-нибудь ему скажу?
– Нет! – горячо и резко возражает Харитонова. – Не нужно ни о чем с ним говорить. Это не что-то серьезное. Просто он мне симпатичен, вот и все. Жень, блин, давай забудем, а?
Немного притормозив, я киваю:
– Хорошо. Но скажи, ты не против? Ну, этого проекта.
– А как я могу быть против? Вы ведь уже все решили?
– Алин, ну ты чего?
Хочу сказать, что если бы знала о ее симпатии, то не согласилась бы, но к нам уже возвращается Долин. Не понимаю, в какой момент я успела стать виноватой перед всеми.
Досадливо морщусь и достаю вибрирующий телефон из кармана новых джинсов. Там сообщение от Яра, которое не добавляет мне оптимизма.
Глава 16
К Ярику иду как на заклание. Ладошки намокли, в груди беспокойно трепыхается сердце. И что он для меня придумал?
Еще с лестницы вижу, что он в окружении парней и девчонок. Ну вот зачем? Не мог сесть отдельно? Хочет, чтобы мне было еще более неловко?
Но я сегодня уже звала его посреди людного коридора, хватит с меня. Поэтому прохожу мимо с идеально прямой спиной и сажусь за свой столик между окном и деревом в кадке.
Прищуриваюсь и смотрю на его профиль. Не двигается. Неужели не подойдет? Даже отсюда вижу, что Шмелев злится, и удовлетворенно улыбаюсь. Невозмутимо достаю тетрадь и деловито шуршу страницами. У нас все равно «окно». Конечно, я собиралась провести его в столовой с друзьями, а не тут, изображая из себя непреклонную мадам, но чего только не сделаешь, чтобы подкормить своего демона, отвечающего за упрямство.
– И чего ты здесь сидишь, как прима-балерина? – сначала слышу его голос, а потом вижу кулаки, которыми он упирается в столешницу.
Поднимаю голову от конспектов и встречаю жесткий взгляд серых глаз:
– Ты специально там сидел, ждал, чтобы я подошла. При всех. Я иногда не все понимаю в отношениях, но я не совсем уж дура.
Яр чуть сводит брови и напряженно обдумывает мои слова. Видно, что он уже переступил через себя, когда встал и сам подошел.
Наконец, падает на стул рядом. Цедит:
– Ты иногда бесишь нестерпимо просто.
– Аналогично, – парирую я.
Вижу, что он злится на меня. Не понимаю только, почему. А если даже буду знать, вряд ли мне это поможет. Мы с ним и правда как кошка с собакой.
– Итак, – щелкаю ручкой, – что ты там придумал?
– Кое-что, – он самодовольно ухмыляется.
Понимаю, что специально выводит меня на эмоции, поэтому делаю глубокий вдох и мило ему улыбаюсь.
– Хорошо, Яр, я вся внимание.
– Сходите в кино.
Я облегченно перевожу дух. Какая ерунда!
– Ну, ты меня очень удивил! – не сдерживаю сарказма. – Мы же с ним никогда не ходили в кино.
Шмелев игнорирует мой выпад и протягивает мне ладонь:
– Но я сам приглашу его. С твоего телефона. И дам тебе пару указаний, что нужно будет сделать.
По спине ползет неприятный холодок. Звучит не очень приятно. Не хотела бы делать то, что нашим отношениям с Антоном не свойственно. Особенно теперь, когда я знаю, что он нравится Алине. Черт. Со всех сторон выглядит сомнительно. Чувствую себя глупой мухой в липкой паутине. Как лапками ни дергай, так просто уже не соскочить.
Непослушными пальцами протягиваю Шмелеву телефон. Ставлю на кон все. Понять бы только, зачем.
Когда Яр берет смартфон в руки, я пытаюсь сбросить с себя тупое оцепенение и двигаю свой стул так, чтобы сесть рядом с ним.
На его вопросительный взгляд поясняю:
– Хочу видеть, что ты пишешь.
Он безразлично пожимает плечами:
– Как хочешь. Сними блокировку.
Я сначала набираю код и только потом соображаю, что не стоило делать этого под его взглядом. Мало ли, чего от него можно ожидать в дальнейшем.
Яр открывает мой диалог с Долиным и явно просматривает нашу последнюю переписку. Чувствую себя почти что голой.
– Зачем читаешь? – возмущаюсь вслух.
– Между друзьями нет никаких тайн, милая.
– Ты сам сегодня сказал, что мы еще даже не друзья!
Яр хмыкает, начинает набирать сообщение, потом тормозит. Спрашивает:
– Как ты его называешь обычно?
– По-разному, – почему-то смущаюсь. – Антоша, Долин, Доля.
Шмелев поворачивает голову, и оказывается, что я подсела слишком близко к нему. Чувствую отголоски его дыхания на своей скуле. Намеренно сама не поворачиваюсь. Не хочу встречаться с ним глазами. Не уверена, что готова к тем эмоциям, которые в них увижу.
Он снова утыкается в телефон, набирает сообщение заново.
Яр блокирует экран, и я наконец возвращаюсь в реальность.
Отмечаю, будто со стороны, как беспокойно вздымается моя грудная клетка. Чувствую себя отвратительно. Как будто я снова в школе, где надо мной издевались. Но теперь я по другую сторону. И тут не менее ужасно. Ощущаю себя оплеванной.
Но самое худшее еще впереди. Когда я справляюсь с первыми негативными эмоциями и поворачиваюсь к Шмелеву, то вижу какой-то очередной странный взгляд. Исступленный. Воспаленный. Обвиняющий. Последнее хуже всего.
Чувство вины – это мое перманентное состояние. За то, что много и неправильно ем. За то, что плохая дочь. За то, что недостаточно стараюсь. А теперь – что плохая подруга. Для всех. Для Долина, для Алины и даже, простите меня все боги, для Яра.
– Что мне надо будет делать? – почти шепчу.
– Ничего особенного, – Яр придвигается еще чуть ближе, и этот контакт пробирает меня до костей.
Серые глаза – почти что магические, иначе почему они так затягивают? Хотела бы отвести взгляд, но не могу. Физически нет сил. И самое страшное – я вдруг кое-что понимаю. Осознаю на каком-то глубинном уровне. Я действительно ничего не смыслю в отношениях, и простое бытовое общение с людьми иногда дается мне чуть сложнее, чем остальным. Но сейчас до меня доходит, что к Шмелеву меня тянет. В грудной клетке все переворачивается от того, как он смотрит, как дышит рядом со мной. Все мое нутро стремится к нему. Я думала, что ненавижу его. Но сейчас сильно в этом сомневаюсь. Может, это стокгольмский синдром? Может, это изначально было чем-то другим?
Как бы то ни было, больше всего на свете я хотела бы сейчас коснуться его. И я так и делаю. Двигаю свой локоть по столу, чтобы дотронуться до его руки. Когда это происходит, всем телом вздрагиваю. Получаю подтверждение своих предположений.