– Нет. Извини. Реально просто нет настроения. Скоро пройдет. Куда мы?
На выходе из подъезда пересиливаю себя и беру Антона под руку. Мы часто так ходили раньше. Но сейчас это кажется противоестественным и неуместным.
Мы приходим в ресторан с морепродуктами. Когда нас провожают за столик у окна, я оглядываюсь и вижу, что вокруг сидят одни парочки. Мне становится неуютно. Обхватываю себя за плечи и продолжаю озираться, подмечая, как люди вокруг держатся за руки и обнимаются, как смотрят друг на друга. Вдруг понимаю, что совсем не хочу тут быть. Смотрю на Долина и, кажется, транслирую взглядом какую-то неуместную муку. Привычная широкая улыбка тут же сползает с его лица. Он хмурится:
– Жень, все в порядке?
– Не знаю, – отвечаю честно, – сегодня очень странный день.
– У тебя что-то случилось?
Я утыкаюсь в меню. Скольжу взглядом по фотографиям блюд, аппетита не чувствую совсем, хоть сегодня и не ела.
– Антош, – резко вскидываю голову, – можно спросить?
Он хмурится и сцепляет руки в замок:
– Конечно.
– Мы с тобой дружим?
Выпаливаю этот вопрос, снова не особенно контролируя поток сознания. Но понимаю, что услышать от него какоето подтверждение мне необходимо.
– В смысле?
– За себя я знаю, что дружу с тобой. А ты?
– Жень, что за вопрос?
– Доля, зачем ты меня сегодня пригласил?
Я внимательно слежу за эмоциями на его лице. И мне кажется, что он смущается. Перебирает страницы меню, смотрит в сторону. Потом возвращается взглядом ко мне, произносит неуверенно:
– Я же говорил, хотел поблагодарить за помощь. Мы часто ходим в кафе, что тут необычного?
– В таких раньше не были. Скажи, что-то изменилось?
Сжимаю руками столешницу в ожидании ответа. Мечусь взглядом по его лицу.
– А ты бы не хотела? – Антон прямо смотрит мне в глаза, – чтобы что-то изменилось?
– Я бы не хотела, – отвечаю твердо. – Но я спрашивала не об этом.
– А как я теперь могу тебе ответить, когда знаю твое отношение?
Долин сохраняет непроницаемое выражение лица, но я вижу, как в его глазах на мгновение появляется что-то, похожее на страдание. Понимаю, что сейчас могу додавить его до откровенного признания. Но ужасно этого боюсь. Между нами воцаряется отвратительно неловкая тишина.
Я поднимаюсь со своего места и говорю тихо:
– Кажется, нам обоим стоит подумать. Или сделать вид, что ничего не было. Не знаю.
В конце фразы сбиваюсь. Преодолевая внутреннее сопротивление, наклоняюсь и целую его в висок:
– Доля, извини, ладно? Мне сегодня нехорошо. Я лучше пойду. Можно? Не обидишься?
Антон кивает. Молчит. И я ухожу, чувствуя большое облегчение. И вместе с тем – еще большую смуту в душе.
Пока иду, лавируя между столиками с парочками разной степени влюбленности, телефон в кармане джинсов вибрирует. Достаю его и не могу сдержать шальную улыбку. Не задумываясь, печатаю ответ.
Глава 29
Перебежав дорогу, я сажусь в ближайшей кофейне. Беру чай, потому что меня и так порядочно трясет. Знаю, что сегодня именно я выступаю в роли злодея по отношению к Антону, но меня все еще не покидает ощущение, что меня обманули. Может быть, я таким образом пытаюсь себя оправдать. Но все же. Мы дружим не один год. Я дружу. А он? Очевидно, что нет. Наверное, в этом никто не виноват. Или как? Господи, как бы мысли свои в кучу собрать.
Опускаю указательный палец в уже порядком остывший чай. Я и пить не намерена была, купила его как пропуск за этот стол.
Итак. Все это время Долин хотел большего. И когда ходили в кафе, и когда у него дома смотрели фильмы, и когда подкалывали друг друга и делились переживаниями. Не знаю, почему меня это так шокирует. Он ведь неплохо ко мне относился, был мне хорошим другом. Но почему молчал? Выжидал какого-то момента или просто смирился? Боже, получается, каждый раз, когда нас пытались свести люди вокруг, а я с пеной у рта доказывала, что у нас не такие отношения, все это было враньем?
Не знаю, что конкретно мне не нравится. Может быть, то, как Антон моментально отозвался на мою провокацию? Нет, глупости, я не имею никакого права злиться! Это я поступила ужасно. Я ничего не поняла, я его мучила, а сегодня еще и грубо отвергла. Ничего не объяснила, просто сбежала. Родное уже чувство вины затапливает внутренности, набивается в нос, заливает глаза. Принимай, Женя. Это все твое. В этот раз ты действительно виновата.
Звякает колокольчик на двери. Поднимаю голову от кружки с чаем и встречаюсь взглядом с Яриком. Мои глаза почему-то тут же наливаются слезами, и я громко шмыгаю носом.
Он почти бежит ко мне:
– Женя! – упирается кулаками в столешницу. – Что случилось? Он тебя обидел?
– Что? – я вытираю глаза рукавом. – Нет! Нет, конечно. Просто все вышло так неправильно.
И я начинаю плакать. Шмелев садится рядом, бережно обнимает, гладит по голове. Бормочет:
– Маленькая, ну ты чего?
– Я ужасная, Яр! Понимаешь? Кошмарный я человек, я так виновата! – утыкаюсь лицом в его грудь и щедро поливаю слезами футболку под распахнутой курткой.
– Жень, ну что ты такое говоришь? Глупости. Расскажи, что не так?
Шмелев обхватывает ладонями мое зареванное лицо и отстраняется. Смотрит требовательно, как и всегда.
Я крепко зажмуриваюсь. Озвучиваю самое пугающее свое открытие:
– Долин со мной не просто дружит.
– Он что-то сделал?
Распахиваю глаза:
– Нет! Нет, он никогда бы не стал. И напрямую ничего не сказал, но я спросила… И стало ясно, что у него ко мне, – тут я сбиваюсь и продолжаю уже сдавленным голосом, – у него ко мне чувства.
В глазах Ярика целый калейдоскоп эмоций. Они меняются, складываются в разные узоры, переплетаются, разбиваются и соединяются вновь. Ревность? Злость? Облегчение?
– Не буду упоминать, что я говорил.
– Не надо.
– Женя, в этом нет ничего ужасного.
Я перебиваю:
– Ты не понимаешь! Я его обидела, – на глазах снова выступают слезы.
Шмелев легонько встряхивает меня за плечи:
– Перестань. Антон взрослый человек и несет ответственность за свои чувства и действия. Если был рядом все это время, значит, сам так решил. Он тебя о чем-то спрашивал? Признавался?
– Нет, – растерянно качаю головой.
– Тогда как ты могла об этом узнать? Ты не обязана догадываться о том, что испытывают другие.
– Это было так ужасно, – подаюсь вперед и утыкаюсь лицом в его шею.
Вздрагиваю уже не от рыданий, а от своих ощущений. Его кожа снова кажется горячей, почти обжигающей. Аккуратно втягиваю носом воздух. Мне нравится чувствовать запах Яра.
– Верю, – слышу его голос откуда-то сверху.
Качаю головой из стороны в сторону, смахивая слезы о его шею.
– Эй! – говорит парень с притворным возмущением. – Ты об меня вытираешься?
– Ну да, – смеюсь и наконец отстраняюсь.
– Порядок?
– Да. Не хочу больше плакать.
Он прищуривается:
– Совсем или только пока?
– Начнем с небольшого промежутка времени, а там посмотрим.
– Развеемся?
– Еще спрашиваешь!
Яр встает и протягивает мне руку. Снова вытираю лицо рукавом и доверчиво вкладываю свою ладонь в его. Он ведет меня на улицу и просит подождать, пока вызывает такси. Я неловко замираю, затравленно глядя на ресторан через дорогу. Надеюсь, Долин уже ушел. Нам еще предстоит какой-то серьезный разговор, и мне точно нужно будет извиниться, но пока я даже думать об этом не хочу.
Машина подъезжает достаточно быстро, и Яр снова берет меня за руку, увлекая за собой. Наверное, нам бы тоже следовало поговорить о том, что происходит между нами. И я обещаю себе сделать это позже. Не сегодня, пожалуйста, только не сегодня.
Ярик везет меня в торговый центр, где мы идем в VR-клуб. Там от души мочим зомби в виртуальной игре, а я визжу каждый раз, когда вижу зеленоватых монстров. Когда снимаю очки, замечаю, что Яр хохочет до слез.
– Боже, Женя, если настанет зомби-апокалипсис, я бы ни за что не хотел остаться с тобой вдвоем!
– Дурак! – смеюсь и в шутку толкаю его в плечо. – Вообще-то я всех убила!
– Но при этом орала так, что у меня уши заложило.
– Ну вот и выбирай. Останешься глухим и живым, либо помрешь с идеальным слухом, Шмелев!
– Выбираю остаться целым и невредимым, – говорит он и ловит меня за запястье.
Подтягивает меня к себе и целует в лоб. Потом отпускает и снова со смехом выдает:
– Если в реальной жизни увидишь зомби-собаку, будь добра, сразу стреляй, а не сюсюкайся.
– Это же собака, Яр.
– Зомби!
– Ну ничего святого, – притворно цокаю языком.
Потом мы идем есть, и Шмелев уговорами снова скармливает мне целую порцию. Не знаю, как у него это выходит, но я подчиняюсь. И почти не чувствую вины за то, что нормально поела. Когда откидываюсь на спинку стула и со вздохом удовлетворенно поглаживаю полный живот, у меня звонит телефон. Боюсь, что это Долин, но на деле выходит еще хуже. Это мама.
– Да? – отвечаю с опаской.
– Зайка, у тебя все хорошо? Ты с Антоном? – она еле перекрикивает музыку.
Кошусь на Ярика и надеюсь, что он не слышал вопроса. Отвечаю:
– Да. А что такое?
– Мы с тетей Аленой поедем к ней на дачу, хорошо?
– Хорошо.
– Антону привет! Не теряй меня!
Я скидываю звонок и смотрю на застывший экран телефона. По правде говоря, я давно уже ее потеряла. Жалко, что мама этого не понимает.
– Жень, все в порядке? – Яр обеспокоенно хмурится и касается моей руки, которую я сжала в кулак, сама того не заметив.
– Да, – пытаюсь улыбнуться.
– Точно?
– Точно, Яр. Хочешь ко мне? Только фильм в этот раз выбираю я.
Я стараюсь говорить весело, но выходит взволнованно. Как будто сейчас это приглашение обрастает дополнительными смыслами. Еще немного, и потонет под весом собственной многозначительности.
Яр замирает, останавливая на мне прямой взгляд серых глаз. Вижу, что понимает если не все, то большую часть моих эмоций.