Произносит неразборчиво:
– Извини, не надо было тебя отпускать.
– Еще дольше мог идти? – ворчу я, притворяясь, что все еще злюсь. – Я подумала, что ты не станешь догонять.
– Это была провокация?
– Душевный порыв, которому я сама оказалась не рада.
– Жень, – он разворачивает меня за плечи и смотрит в глаза. Требовательно, как он это умеет.
– Что?
Открывает рот, делает вдох. Все очень медленно. Ну же!
– Будешь моей девушкой? То есть, я… хочу, чтобы ты была со мной. Очень. А ты?
Я прищуриваюсь и задумчиво вытягиваю губы. Размышляю вслух:
– Может, тебя все-таки иногда провоцировать? Кажется, это только на пользу.
– Жень!
Я широко улыбаюсь, не сдерживаясь. Киваю. От счастья хочется рассмеяться, но, кажется, это будет уже слишком.
– Я тоже хочу, Яр. Очень.
Он шумно выдыхает. Даже через куртку чувствую, что сжимает меня сильнее. Весь как-то расслабляется, из взгляда уходит настороженность.
Привстаю на цыпочки и тянусь к нему. Ярик медленно наклоняется, мы соприкасаемся сначала лбами, затем носами, а потом, наконец, губами. Как сладко, с ума сойти можно! Вся рассыпаюсь мелкой дрожью, аж кончики пальцев покалывает. Поднимаю руки и трогаю его волосы, провожу по шее, как будто показываю, что теперь точно могу так делать. Мой. Мой парень. Ярослав Шмелев – мой парень! Я откидываю голову и все же смеюсь.
– Ты чего?
– Просто никогда не думала, что буду встречаться с бесячим Шмелевым, – поясняю радостно.
– Это я бесячий? Ты себя-то видела? – он тоже веселится.
– А я вообще невозможная. Что, не думал, что душная Гольцман будет твоей девушкой?
Ярик с улыбкой качает головой:
– Может быть, видел такое разок в ночном кошмаре.
Взъерошиваю ему волосы и хватаю за нос. Он ойкает и пытается ущипнуть меня через куртку:
– Женя! Что за новый прикол?
Беспечно пожимаю плечами:
– Мой прикол. Ну что, куда идем? В караоке?
– Прекрати меня дразнить.
– А то что?
– А то, – и он выразительно проводит большим пальцем по своей шее, высовывая язык.
Я предусмотрительно отхожу от него на несколько шагов и с притворным смирением сообщаю:
– Хорошо. Я поняла, – а потом добавляю язвительно, – Яричек.
– Ну все, доигралась!
Когда вижу, что он срывается с места, взвизгиваю и бегу. Конечно, поскальзываюсь, и Шмелев ловит меня, обхватив поперек живота. Я хохочу и пытаюсь вырваться, он рычит что-то страшным голосом. А я чувствую себя очень, просто невероятно счастливой.
Потом мы садимся в автобус и едем к Титу. Переплетаем пальцы, бросаем друг на друга смущенные, но крайне эмоциональные взгляды. От каждого у меня все внутри замирает. Мое сердце от этого, наверное, уже с ума сошло. Как и я.
Ярик дает мне наушник и включает новую песню. Я отворачиваюсь к окну и по обыкновению погружаюсь в текст. Уверена, он не случайно их выбирает. Так мне хочется думать, поэтому каждое слово я анализирую с особым пристрастием. И мне очень нравятся строчки «Без тебя день – это дико, без тебя два – я как дикарь, без тебя три – я убит».
Но на словах «заблокируй номера всех бывших, детка, они точно тебе больше не нужны» я вопросительно поворачиваюсь к Шмелеву. Он ухмыляется и кивает.
Вынимаю наушник и с некоторым волнением говорю:
– С большим удовольствием бы заблокировала, но у меня их нет. Ни номеров, ни бывших. Так что придется тебе отдуваться за нас обоих.
– Ни одного?
– Как-то на школьной дискотеке целовалась с парнем из параллельного. Но он был пьян, а мне было просто любопытно. Наверное, он вообще с кем-то забился на меня, – пожимаю плечами, будто мне все равно, но внутри все как-то склеивается от неприятных воспоминаний, – но меня это не заботило.
– Почему?
– Наверное, хотелось ласки. Хотя бы такой.
– Моя нежная девочка, – произносит Ярик с болью в голосе и крепко меня обнимает.
Я доверчиво прижимаюсь к нему. Даже если потом все испортится, у меня останутся эти воспоминания. Самые лучшие, какие у меня только были. Уже неплохо, да?
Когда Ктитарев открывает нам дверь своей квартиры, то быстрым взглядом пробегает по нашим лицам, а потом по сцепленным, переплетенным пальцам. Выпятив нижнюю губу, несколько раз одобрительно кивает и радостно провозглашает:
– Попадос!
Вадик отходит в сторону и делает приглашающий жест рукой, при этом загадочно усмехаясь.
– Чета Шмелевых, прошу!
Чувствую, не один вагон шуток заготовил он для нас с Яриком. Но понимаю, что делает он это по-доброму. От него всегда именно такое ощущение, какое-то светлое.
– Начинается, – ворчит Яр, разуваясь.
Мою руку не выпускает, как будто приклеился. Я широко улыбаюсь. Шепчу ему:
– Ярик, отпускай, разденься нормально.
– А он все, теперь уже вцепился и хрен выпустит, – Вадик все равно слышит и не упускает возможности подколоть.
– Тит, речь.
– Простите, миледи! – хохочет Ктитарев и поспешно исправляется, – фиг выпустит. Ни за что на свете, так сказать!
Шмелев подносит мою руку к губам и целует костяшки пальцев. И только тогда отпускает. Я снимаю куртку и сдержанно улыбаюсь. Мне все нравится. И шутки эти дурацкие, и то, как Шмелев строит из себя сурового мужика, а сам смущается.
Тут наконец оглядываюсь и поспешно захлопываю рот, который успел удивленно распахнуться. Квартира выглядит огромной, а судя по тому, что я вижу за спиной Вадика лестницу, она еще и двухэтажная. Когда заходили в этот дорогущий ЖК, я понимала, что живет Тит в крутом месте, но это просто дворец какой-то.
– Родителей нет? – уточняет Ярик.
Ктитарев в ответ едва заметно морщится и машет рукой, мол, конечно, можно было и не спрашивать.
Я неловко переминаюсь и опускаю взгляд в пол. Смотрю на свои ноги, на керамическую плитку. Все в колледже знают, что папа Вадика вечно в фееричных загулах, а его мама руководит модельным агентством и не разводится с мужем то ли из-за денег, то ли из принципа, то ли из-за любви. Как в такой неоднозначной семье вырос такой добрый парень, я даже не знаю.
Ктитарев ведет нас в свою комнату. Мальчишеская, уютная, с легким налетом беспорядка. Посмеиваюсь, вспоминаю хаос, который царит у Шмелева.
Вадик открывает маленький холодильник и достает две стеклянные бутылки с прохладным лимонадом, подает нам.
– У тебя что, в комнате холодильник? – уточняю я.
Нет, у нас в семье тоже деньги водятся. Хороший ремонт, две машины, поездки за границу, мне ни в чем никогда не отказывали. Но Тит просто живет в какой-то другой реальности.
– Ага, – беспечно отзывается он и с размаха падает на диван.
Ярик подходит ко мне, обнимает за талию и тихо спрашивает:
– Ты чего засмущалась?
– Не ожидала, что твой друг – цыганский барон, – брякаю я, а Ктитарев разражается громким хохотом.
Яр тоже смеется и подталкивает меня к дивану:
– Да, живет он во дворце, но в Фифу играть не умеет. Даже ты его уделаешь.
Притворно оскорбляюсь:
– Даже я? Дайте джойстик, салаги.
Парни одобрительно гудят и смеются, передают мне геймпад. Ярик шарит рукой по мягкой обивке, находит электронную сигарету и подносит к губам.
– Шмелев, ты обалдел? – вырывается у меня.
Он моргает и смотрит растерянно на меня, потом на электронку в своей руке:
– Блин.
– Ты знаешь, как это вредно?
– Ну, начало-о-ось, – со значением тянет Вадик. – Вот такие они, серьезные отношения, Пчелкин!
Яр чуть розовеет и сжимает зубы от этого прозвища. И как будто бы раздумывает, что ему делать. А я понимаю, что поставила его в дурацкое положение перед другом. Поспешно дополняю:
– Нет, я же не запрещаю, ты сам решаешь. Просто переживаю. Это правда вредно, я в интернете читала. Кури на здоровье. Ой! Короче, все, давайте играть!
Атмосфера снова становится веселой и легкой. Но краем глаза я вижу, что сигарету Яр откладывает, и просто радуюсь, не задумываясь, почему он это сделал.
Весь вечер мы рубимся в приставку, перебираем кучу игр. Заказываем пиццу, шутим, много смеемся. Яр все время меня обнимает, иногда целует, хотя мне немного не по себе от того, что Тит рядом. Я и правда не привыкла к таким открытым проявлениям чувств. Щмелев же чувствует себя комфортно, с Ктитаревым они давно дружат, и, видимо, отношения у них очень доверительные.
В конце я задремываю, положив голову Ярику на колени. Сквозь сон слышу, как они беззлобно цепляют друг друга в процессе игры. Потом чувствую, как Шмелев наклоняется, касается губами моего виска. Гладит по плечу.
– Просыпайся, маленькая, уже поздно.
– Домой? – спрашиваю сонно.
– Да, я провожу.
У дверей Вадик жмет руку Ярику, меня целует в щеку, хотя раньше мы так не здоровались и не прощались.
– До завтра, Шмелевы.
– Тит, – пытается осадить его Яр, но сам смеется.
Он вызывает такси, и у моего дома мы выходим вместе.
Обнимаю его и прижимаюсь щекой к куртке.
– Ехал бы лучше к себе, я бы дошла сама.
– Так крепко обнимаешь, что я тебе не верю.
– Да, – хихикаю как дурочка, – не хочется прощаться.
– Рано еще, пойдем, до квартиры провожу.
– У нас приличный дом, не убили бы меня, – ворчу, открывая дверь.
– Себе я доверяю больше, чем твоему дому.
– Как скажешь, мой супергерой, – поддеваю кокетливо и ускоряюсь на пути к лифту.
Шмелев догоняет, разворачивает к себе и крепко прижимается своими губами к моим. Дыхание сбоит, пульс торопится, мысли, наоборот, осоловело притормаживают. Как он мне нравится, боже мой. Влюбилась как кошка. Так ненавидела его, а теперь от каждого поцелуя дурею. Хоть бы все получилось. У нас должно получиться!
Он и правда провожает меня до седьмого этажа, там снова целует, а потом вызывает лифт и уезжает. С сожалением наблюдаю, как двери закрываются. Завтра мы увидимся, я знаю, но все равно уже начинаю скучать.