Открываю замок своим ключом и почти перестаю дышать. Даже не представляю, что мне сейчас устроит мама. Придется призвать на помощь все свое самообладание и внутренние силы, чтобы попытаться ей противостоять. Наш прошлый разговор я даже вспоминать не хочу. Если сейчас она будет говорить что-то такое же обидное, мне нужно быть сильной.
Захожу и сразу натыкаюсь взглядом на мужские ботинки.
– Привет, Кнопка!
– Папа! – кричу во всю мощь легких и кидаюсь ему на шею.
Он легко подхватывает меня, кружит и смеется:
– Задушишь!
– Я не знала, что ты сегодня возвращаешься, думала, только на неделе, – говорю я, когда он ставит меня на пол.
– Знала бы, если бы брала трубку, – ледяным тоном изрекает мама, неслышно оказываясь за моей спиной.
Я вздрагиваю, но ничего не отвечаю. Смотрю на папу, он мне улыбается и поддевает подбородок большим пальцем. Потом враз становится серьезным, берет меня за плечи и окидывает быстрым взглядом. Спрашивает:
– Ты что, снова похудела?
– Она не худая, она стройная, – мама не дает мне и рта раскрыть.
– Оля, – предостерегающе одергивает ее папа.
Я хмурюсь и пожимаю плечами:
– Не знаю, вроде бы нет. Я хорошо ела, пап.
Это не совсем неправда, с Яриком я несколько раз в самом деле хорошо ела. Смотрю на маму. Она поджимает губы и глядит неодобрительно. Не понимаю, чем она недовольна? Что я ем? Боится, что я снова стану пышкой, которую травят в школе? Такой дочкой трудно гордиться.
– Умничка. Но выглядишь очень худенькой. Можешь кушать еще лучше?
– Я постараюсь, – улыбаюсь и киваю.
– Только не перестарайся, зайка, – с притворным смешком говорит мама и достает из кухонного шкафа бокал.
– Мам!
– Что «мам»? Ничего особенного я не сказала. Нам, женщинам, стоит следить за фигурой, вот и все.
До боли закусываю нижнюю губу. Мне невольно становится стыдно за пиццу, которую мы ели у Вадика. Могла ведь заказать салат! Чувствую себя слабой, толстой и отвратительной.
– Оля, ты вино хотела пить? Пей, – жестко осаживает ее папа. Не помню, чтобы он разговаривал с ней таким тоном. – Кнопка, ты прекрасна, знаешь? С любыми цифрами на весах.
Я слабо улыбаюсь. Честно делюсь с ним:
– Если честно, у меня и весов теперь нет.
– Супер! Давно считал, что их надо выкинуть к чертям.
– Вов, что значит выкинуть? Зайка, почему нет? Что случилось?
– Сломались, отнесла в ремонт, – выдаю первое, что приходит в голову.
– Можешь пользоваться моими. За весом нужно следить.
– Ольга! – рявкает папа, уже не сдерживаясь.
Мама оборачивается с бокалом в руке и смотрит на него с вызовом. То ли я давно не видела родителей вместе, то ли за последнее время между ними что-то изменилось. Вся сжимаюсь, потому что чувствую, как привычный мир трещит по швам. Люди, которые должны гарантировать безопасность, на деле транслируют одну сплошную угрозу.
Папа прерывает их яростный зрительный контакт, чтобы повернуться ко мне и чмокнуть в щеку:
– Кнопочка, оставишь нас? Мы с мамой поболтаем, а ты иди, завтра же на учебу?
– Да.
– Я отвезу тебя в колледж, хорошо?
– Ладно. Спокойной ночи.
– И приключенческих снов, – выдает папа наш старый прикол, и это наконец позволяет мне немного расслабиться и улыбнуться.
– Спокойной ночи, зайка.
Я ухожу и слышу, как за моей спиной плотно закрывается дверь в кухню. Ничего. Они взрослые, они разберутся. А я сейчас лягу спать, и завтра снова увижу Ярика. От этой мысли улыбаюсь широко и счастливо.
Но в голове что-то зудит. Я запускаю руку под футболку и ощупываю живот. Как будто бы сегодняшняя пицца уже сделала меня отвратительно толстой. Передергиваю плечами. Сколько времени прошло с того момента, как я поела? Если сейчас пойти в ванну, включить воду посильнее, склониться над раковиной и…
Сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Мне нужно заземлиться, но зацепиться не за что. Беру телефон и пишу Ярику. Мне бы искать опору внутри себя, но сегодня там ничего нет, не чувствую сил.
Кидаю телефон на кровать и падаю рядом. Меня потихоньку отпускает. Уже знаю, что сегодня делать с собой ничего не буду.
Глава 38
Ночью я сплю беспокойно, мне снятся какие-то тягучие неприятные сны, из которых очень сложно выбраться. В какой-то момент мне даже кажется, что в моей комнате мама. Что она касается меня своей нежной рукой и пытается успокоить. Как в детстве, когда она не давила и не говорила ежесекундно, какой я должна быть. Или говорила, но я тогда иначе это воспринимала. В любом случае, когда я открываю глаза, в комнате пусто. Телефон, кажется, уже давно проигрывает мелодию будильника и свалился на пол. Я сажусь и растерянно тру глаза. Ну и ночка. Видимо, вчера перенервничала.
Зеваю и потягиваюсь. Потом смотрю на время и буквально скатываюсь с кровати. Пятнадцать минут назад надо было встать! А я вчера так устала, что не приготовила себе одежду на сегодня и не собрала сумку! Боже, что со мной творится? Мечусь по комнате, перебираю тетради и ручки, хватаюсь за джинсы, которые тут же валятся у меня из рук.
– Черт!
Суматошно пытаюсь попасть ногой в штанину, но вдруг останавливаюсь. Присаживаюсь на кровать и проверяю сообщения. Несколько от Алины, на них я отвечу по дороге. Одно короткое от Долина: «Поговорим?». Конечно, блин, поговорим, а что нам еще остается? Ответ ему тоже откладываю. Открываю диалог с Яриком и улыбаюсь. Ему хочется ответить сразу. Даже со спущенными штанами.
Легко ему говорить «расслабься»! Я и так, кажется, слишком расслабилась. За выходные по учебе почти ничего не сделала. Теперь еще и на сборы меньше времени, у меня же обычно все посчитано. А ведь именно сегодня нужно выглядеть хорошо, наверняка всех поклонниц Ярика разорвет от зависти и злости, когда они увидят нас вместе. Будут искать во мне изъяны и найдут – целую кучу! Еще и эта пицца вчера.
Прикладываю руки к лицу и шумно выдыхаю в ладони. И правда, нужно расслабиться.
В дверь коротко стучат.
– Да?
– Кнопка, ты встала? – папа засовывает голову в комнату.
Точно, сегодня же он везет меня в колледж! Нервное напряжение наконец отпускает.
– Немного проспала. Мы же успеем вовремя?
– Не вопрос. Домчу с ветерком, не паникуй.
Папа прикрывает дверь, а я наконец натягиваю на себя джинсы. То ли мне кажется, то ли они сидят плотнее, чем раньше. Ничего, я с этим разберусь.
Снимаю с вешалки блузку, но тут же отшвыриваю ее в угол. Туда, где все еще валяется толстовка. Отлично. Что дальше? Завалю экзамен?
Трясу головой, чтобы отогнать идиотские мысли. Надеваю короткий топ и клетчатый пиджак. Компромисс между новой Женей и старой Гольцман. Годится.
Иду умываться, укладываю волосы волнами. Крашусь тщательнее, чем обычно. В процессе окончательно успокаиваюсь. Я действительно все успеваю, да и выгляжу, кажется, неплохо.
– Пап, я готова! – сообщаю, влетая на кухню.
– А завтрак?
– Я же проспала, некогда, – говорю я и поспешно добавляю, – поем в колледже.
Окидываю внимательным взглядом родителей. Отец смотрит телевизор, держа кружку с уже остывшим кофе. Мама, как всегда одетая с иголочки, нарезает лимон.
– Стакан воды? Это полезно, – произносит она, поворачиваясь ко мне. И я думаю, что выглядит она не так, как обычно. Не так идеально. Лицо как будто чуть припухшее, хоть и старательно накрашенное. Как будто мама плакала.
Чуть теряясь, я киваю, и она протягивает мне стеклянный стакан. Тороплюсь и пью большими глотками, но уже не потому, что опаздываю. А потому что хочу быстрее отсюда уйти. Атмосфера более чем неловкая. Пусть я мало понимаю в человеческих взаимоотношениях, но кожей чувствую – что-то не так. Пара капель падает мне на грудь над вырезом топа, и я стираю их пальцами.
– Ты стала иначе одеваться, – замечает мама, прослеживая мое движение.
– Захотелось сменить гардероб.
– Мы обновили его не так давно.
– А я хочу обновить еще раз, – отвечаю упрямо.
Застываем с ней напряженно, глядя друг на друга.
– Оля, она подросток, у них все время стиль меняется.
– А у нее не должен. Мы все выбрали со стилистом, чтобы она, наконец, стала выглядеть как нормальная девушка! – в конце фразы мамин голос срывается, и она отворачивается к своим лимонам.
– Мы опаздываем, – сухо сообщаю я и иду в коридор.
Нормальная девушка. Класс. Без ее контроля я ненормальная, выходит. Наряди куклу по-другому, и никто не поймет, что это Барби, а не советский пупсик. Так, получается?
Не могу найти свои грубые ботинки, и мне приходится перевернуть всю обувницу, чтобы отыскать их вообще в другом шкафу на дальней полке. Ну, спасибо, мамочка, что хоть не выкинула.
Папа давно уже готов и ждет за пределами квартиры. Смотрит с любопытством.
Обуваюсь и иду за ним, закрывая дверь нарочито аккуратно, хотя внутри все клокочет. Не буду хлопать, потом наверняка пожалею.
Пока спускаемся в лифте и идем по подземной парковке, оба молчим. Я залезаю на переднее сиденье его внедорожника и пристегиваюсь.
– Вы с мамой ругаетесь? – спрашивает папа, когда мы уже выезжаем на улицу.
– Как видишь.
– Я пока не понимаю, что я вижу.
– Нам с ней сложно, – отвечаю тихо, – в последнее время особенно.
– Почему? – он кидает на меня быстрый взгляд, на секунду оторвавшись от дороги.
– Не знаю. Как будто я стала ее иначе воспринимать. Или не ее. А наши отношения.
– Мама сказала, у тебя появился парень? Это как-то связано? – снова короткий внимательный взгляд.
Я заливаюсь краской и запальчиво говорю, повернувшись к нему всем корпусом:
– Что бы она ни сказала, это неправда! И никак это не связано. Парень есть, но он замечательный, а мама его видела только раз и уже решила, что он мне не подходит. Наговорила гадостей. Не знаю, как она тебе это подавала, но при мне в выражениях не стеснялась.