Интонацией стараюсь показать, что не напираю, а наоборот, сдаю назад:
– Я понимаю. Я не об этом.
– Да знаю я. Только все это переварить надо. Ты правда хотела доказать в проекте, что наша дружба, условно говоря, все переживет?
– Конечно, а как еще?
– Мне немного иначе преподнесли, – задумчиво выдает он, глядя в сторону.
Не просто отводит глаза. Смотрит на кого-то.
Сердце бахает в груди гулко и медленно. Не хочу следить за взглядом Антона. И все же медленно поворачиваю голову, уже зная, кого увижу. Но не хочу. Не хочу!
И я останавливаю себя. Наверное, мне слишком страшно. Закрываю глаза. Прикладываю к ним кончики пальцев. Горблюсь и выдыхаю.
– Все в порядке?
– Все хорошо, – отвечаю, не отнимая от лица рук.
Да, все просто прекрасно. Новые блузки – это не новая жизнь. Худая Женя – все равно не идеальная Женя, которая всем нравится. Плохой поступок – это просто плохой поступок, все могут оступиться. Но паника уже растекается по венам, отравляя мою кровь.
Все, чего сейчас хочется – пойти в туалет и сунуть два пальца в рот. Это не спасет меня от предательства, но по крайней мере я не буду толстушкой, которую дразнят. Я буду стройной девочкой, которой не везет с друзьями. Но которой, может, хотя бы повезло в любви?
Наконец опускаю руки и выпрямляюсь. Щеки горят. Мне больно и страшно. Не здесь я хочу быть. Я хочу к Ярику.
Долин и правда хорошо меня знает. Потому что смотрит мне в глаза и улыбается. Широко и светло, как он умеет:
– Иди.
Я не спрашиваю, о чем он, я и так понимаю.
Поднимаюсь и уточняю с надеждой:
– Мы потом еще поговорим?
– Конечно, Жень.
Я киваю и торопливо хватаю сумку, отчего стул качается. Королева грации, чтоб меня.
– До встречи, малышка, – жизнерадостно кричит Антон уже мне в спину.
Я медленно оборачиваюсь и натыкаюсь на странный взгляд. Будто он делает это с какой-то целью. Он едва заметно кивает мне. И по инерции я доверяю Долину так же, как и раньше. Широко улыбаюсь и громко говорю:
– До встречи, Доля!
Глава 41
Пока поднимаюсь в «аквариум», меня немного потряхивает. Антон был прав, я не ожидала. И, хоть я запретила себе смотреть, точно знаю, кто сдал меня ему. Прохожу мимо туалета и каким-то невероятным усилием воли заставляю себя не свернуть туда. Нельзя. Страшно даже представить, что подумал бы Ярик, если бы узнал, что я с собой делаю. Пока мне удается зацепиться за эту мысль, а дальше разберусь.
Поздно соображаю, что надо было просто позвонить Шмелеву, но в нашем колледже не так много мест, где он любит проводить время, и я почти уверена, что найду его.
Еще с лестницы вижу макушку со взъерошенными волосами. Все внутри сладко сжимается. Мой. Сидит, развалившись в кресле. Смеется чьей-то шутке. Останавливаюсь всего на секунду, чтобы полюбоваться. И именно в этот момент Яру на колени заваливается девица.
Кажется, сейчас я слишком хорошо понимаю выражение «приросла к земле». Я горю, и платформа моих ботинок плавится, намертво склеиваясь с полом. Даже пальцем не могу пошевелить, в таком я бешенстве. Что она себе позволяет? Прищуриваюсь, навожу фокус. Судя по тому, что я помню, это Вика, любительница караоке. Никогда не общалась с ней лично, просто видела в коридорах. И на аватарке в ноутбуке у Шмелева, конечно.
Пока борюсь с внезапным параличом, вижу, как Ярик грубо отталкивает девушку. Презрительно кривится, что-то говорит. Уметь бы читать по губам. Девушка смеется и тянется к его плечу. Шмелев жестко отбрасывает от себя ее руку.
Я же наконец способна двигаться. Навешиваю на лицо самую милую улыбку и иду к компании на пуфиках. Там происходит какой-то разговор на повышенных тонах. Я так занята тем, чтобы удержать лицо, что почти не слышу отдельных фраз. Вижу только, что даже Тит бросает что-то Вике с издевательской усмешкой. К сожалению, это ее не смущает, и она запускает руку Ярику в волосы. Совсем отбитая?!
Я останавливаюсь за ее спиной и ласково спрашиваю:
– Вика, у тебя какие-то проблемы с координацией?
Девица прижимает ладони к груди и наконец делает несколько шагов в сторону. Некстати думаю о том, что грудь у нее как раз отличная, не то что у меня.
– В смысле? – спрашивает она, вздернув подбородок.
Игнорирую вопрос и с улыбкой поворачиваюсь к Шмелеву.
– Привет.
Он поднимается на ноги и ласково говорит:
– Маленькая, ты уже закончила?
Я заставляю себя не меняться в лице, тушу пожар ревности в грудной клетке. Борюсь с желанием вцепиться в волосы этой стерве. Упс. Приятно познакомиться, с этой стороны я себя еще не знала.
Но я прекрасно понимаю, что ругаться сейчас нельзя. Ни с ней, ни с Яриком. Нужно показать, что мне плевать.
– У-у-у, – тем временем тянет Ктитарев, – вот это взгляд! Гольцман, если бы можно было убивать глазами, нас бы всех тут уже не было!
Он радостно хохочет, и вся компания присоединяется. Тут же, кстати, сидит Игорь, кавээнщик. Тоже смеется и подмигивает мне.
Я отвечаю Шмелеву:
– Закончила. Идем?
Он кивает, быстро целует меня в губы, вызывая у компании новый всплеск эмоций и глупых выкриков вперемешку с матом.
Но прекращает Яр это так же ловко, как и спровоцировал. Просто говорит стальным тоном:
– Пацаны, речь.
Я же разворачиваюсь к Вике и добавляю побольше сахара в голос:
– Милая, если в следующий раз соберешься падать, найди свободные колени. Эти уже заняты.
Ярик смеется, уткнувшись мне в макушку, а Тит и вовсе звонко ухает, потрясая кулаком в воздухе.
Мы уходим, и Шмелев беспечно интересуется:
– Куда отправимся?
– Не знаю, – отзываюсь угрюмо.
Чувствую себя обессиленной. Все потратила на то, чтобы выдать на публику правильную реакцию. По крайней мере, на мой взгляд. Знать бы еще, что в действительности верно. Может быть, я вообще повела себя как идиотка?
– Разве не на английский?
– Что-то нет желания.
– Жень, – Ярик тормозит меня за локоть и разворачивает к себе, – ты обиделась?
Я огрызаюсь:
– Нет, Яр, обрадовалась!
– Ты ревнуешь? – уточняет он торжествующе.
Смотрю на него и хочу то ли поцеловать, то ли пощечину влепить.
– Чем ты так доволен, позволь спросить? – спрашиваю ядовито.
– Влюбилась, что ли?
– Ярик!
– А что? Не так? – он отходит, разводя руки в стороны. – Ты Язову одним только взглядом на клочки порвала!
– А что мне нужно было делать? Любоваться тем, как она на коленях у тебя сидит?!
– Так она не сидела. Ты же видела, что я ее оттолкнул.
Я вынуждена сдать назад:
– Видела.
– Ну а что тогда?
– Приревновала, – признаю нехотя.
Шмелев подходит и крепко меня обнимает. Нежно гладит по волосам, по спине. Говорит таким тоном, словно баюкает:
– Это даже приятно, Жень. Но лишнее. Мне и смотреть на других девушек не хочется.
– А чего они лезут? – выдаю по-детски обиженным тоном.
– Уверен, это скоро прекратится. Может, сбежим с пар?
– С ума сошел?
– Ты же староста, Жень, – искушает Шмелев, – даже пропуск можно не ставить в ведомости!
Я вздыхаю:
– Ты очень плохо на меня влияешь. Это неправильно.
– Иногда можно позволить себе расслабиться. Нельзя все время быть идеальной, ты так с ума сойдешь.
– Я и так уже чересчур расслабилась.
– Неправда. Но не бойся, я тебя научу.
Отстраняюсь как раз вовремя, чтобы засечь его хитрую улыбку.
Качаю головой:
– Тогда я тоже должна тебя чему-то научить.
– Уже учишь, маленькая.
– Чему?
– Не знаю. Но я меняюсь, разве это не заметно?
Вынуждена признать, что он прав. Может, это не просто влюбленность? Кажется, мы с ним действительно нужны друг другу.
– Так что? – Яр обхватывает мое лицо ладонями. – Сбежим?
– Но пропуски я поставлю!
– Похоже на компромисс, – ухмыляется он.
Мы идем в кафе и берем на двоих один огромный десерт. Мороженое с кучей взбитых сливок, вафлями и какой-то яркой посыпкой. Едим из одной тарелки, и я стараюсь не думать о том, сколько калорий сейчас получает мой организм. Чисто теоретически – на сколько я могу поправиться, съев даже треть этой тарелки? На три килограмма? На пять? Боже мой, я же раздуваюсь с каждой секундой!
– У тебя в роду были цыгане? – уточняю у Ярика.
– С чего ты взяла?
– Не могу понять, как ты меня уговорил на это.
– Просто умею убеждать, – сообщает он самодовольно.
– Я так и квартиру тебе скоро отпишу.
Шмелев смеется и касается моего носа ложкой.
– Эй! Она же грязная.
– Иногда можно немного испачкаться, Гольцман.
Откидываюсь на стуле и протяжно выдыхаю, смакуя непривычное ощущение сытости. Ну что за человек? Я давно не нарушала столько правил. Возможно, вообще никогда.
– Кажется, я сейчас впаду в диабетическую кому, – ворчливо выдаю я.
– Не бойся, я тебя спасу.
Игриво приподнимаю брови:
– Сделаешь искусственное дыхание?
Шмелев хмыкает и наклоняется ко мне через стол. Смотрит прямо в глаза и подтверждает, понижая голос:
– Рот в рот.
Несмотря на то, что сама это начала, смущенно вспыхиваю. Но все равно протягиваю руку и нежно глажу Ярика по щеке:
– Ты иногда такой дурачок, аж сердце щемит.
– Расскажешь мне про отца? – вдруг спрашивает он.
От такой смены темы и настроения я теряюсь. Свожу брови на переносице:
– Что ты хочешь знать?
– Все, что ты готова мне поведать. Мне интересно. Все-таки мне предстоит с ним познакомиться.
И для пущего эффекта он подпирает подбородок ладонями. Лучше бы на лекциях так внимательно слушал!
– Ну, – начинаю неуверенно, откладывая ложку, – я, конечно, больше папина дочка. Мне всегда с ним было проще. И он может найти ко мне подход в любой ситуации. Но папа очень много работает и почти всегда в командировках. Он пропускает все праздники, школьные выступления, да и обычные выходные. Редко бывает рядом, когда нужен мне.