щенный взгляд пробивает меня такой дрожью, что, боюсь, это и из зала видно.
Наверное, именно в этот момент понимаю, что люблю его. Я и раньше знала, конечно, но боялась этого. А когда стою на сцене и вижу этот исступленный взгляд, у меня шанса не остается. Невозможно не ценить такое к себе отношение. Шмелев как будто убить за меня готов. Никто в целом мире не готов, а он – может. Именно это осознание заставляет меня влюбиться в него так сильно, что даже больно.
Поддаюсь порыву и одними губами говорю ему:
– Люблю тебя.
Ярик, конечно, не слышит, но точно понимает. Вижу это по тому, как меняется его лицо. Сначала удивленно вытягивается, а потом радостно светлеет. Он кивает и так же отвечает мне:
– И я тебя люблю.
Я расцветаю улыбкой. Чувствую себя безмерно счастливой. В неудобных, по факту, туфлях. На сцене ДК, где деревянные рейки вытерты временем и ногами других актеров. Удивительно, что совсем недавно мы со Шмелевым терпеть друг друга не могли. Может, из-за того и ругались, что с эмоциями справиться не умели.
Кубок мы выигрываем. Получаем не гран-при, но первое место, это тоже очень классный результат. Пацаны снова обнимаются, сомкнувшись в кольцо, и радостно скачут. Я зажата в середине и смеюсь, опустив голову. Удивительный момент. Кажется, раньше я никогда ничего не выигрывала.
– Женька, сегодня ты точно идешь с нами отмечать в парк! – кричит Игорь, приобнимая меня за плечо.
Я мягко отстраняюсь и смеюсь:
– Шансов отказаться нет?
– Вообще ни одного! Ты наша фронтвумен! Ты вообще знаешь, как я был против девушки в команде?
– И что изменилось? – я с наслаждением скидываю туфли.
– Так ты пришла. Я думал, ведьма какая-нибудь будет, а ты своя.
Долин смеется и тянет Игоря за плечо:
– Ты что-то разошелся. С коньяком перебрал?
– А че не перебрать? Первое место же!
– Согласен, – резюмирует Антон и отпускает друга.
Хихикаю над их короткой перепалкой и оборачиваюсь на дверь. Наверное, это сработала интуиция, потому что я вижу там Яра, который замер на пороге. Какое-то время просто изучаем друг друга. Я первая начинаю двигаться. Иду к нему босиком, и он тут же делает шаг мне навстречу. Когда встречаемся, он подхватывает меня на руки. Шмелев держит меня за бедра, и мне бы следовало смутиться, но я так люблю свои ощущения от его прикосновений, что напрочь забываю про стыд. Ну и почему я должна стесняться, если мы вместе и любим друг друга? Разве это не правильно?
– Женя, такая ты красивая! – бормочет он мне на ухо. – Нереальная просто, фантастическая, мне так повезло.
– Ярик, перестань.
– Нет, не перестану. У меня самая замечательная девушка, почему я должен молчать?
– Такой ты дурачина, – тихо смеюсь я.
– Пофиг. Главное, что я с тобой. Женька… ты идеальная, честно.
Я склоняю голову и утыкаюсь ему в шею. Вдыхаю знакомый уже запах его туалетной воды. Свежий и немного терпкий. И, конечно, запах Ярика. Все вместе звучит действительно идеально. Я бы дышала этим всю жизнь. Его кожа горячая. Касаюсь ее губами и аккуратно перевожу дыхание. Мой мальчик. Мое счастье.
– Ты чего притихла? – спрашивает парень.
И я сразу же смущаюсь своих мыслей. Жмурюсь и снова прислоняюсь лицом к его шее. Хорошо, как же хорошо!
– Просто рада, что мы вместе, – отвечаю тихо ему на ухо, – очень много эмоций.
– У меня тоже.
– Поставишь?
Шмелев послушно опускает меня на пол и сам поправляет на мне платье, ревниво стреляя глазами на пацанов вокруг. Я снова смеюсь. Это кажется мне таким милым. Он обнимает меня, бережно прижимая к себе. Склоняя голову ниже, доверительно сообщает:
– Мне не нравится, что тебя все щупают.
– Яр, что за глупости? – отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. – Никто меня не щупает. Слово еще такое подобрал.
– Ну, обнимают. Игорь этот вечно вокруг тебя трется.
– Игорь хороший.
– Базара ноль. Хороших еще знаешь сколько вокруг будет? А мы теперь про дружбу между мужчиной и женщиной все, вроде, поняли.
– Я все равно в нее верю. Ей нужно больше допущений, но она вполне имеет право на жизнь.
Шмелев качает головой и отпускает меня. Говорит иронично:
– Упертая ты, Гольцман. То, что наш проект по всем фронтам вышел из-под контроля, тебя вообще не смущает?
Я хлопаю себя по лбу:
– Проект! Ты анкету разработал?
– Кажется, я случайно пробудил демона, – смеется Ярик и подталкивает меня в спину, – иди лучше переодевайся, пойдем твою победу отмечать.
Я отыскиваю свои вещи и прижимаю джинсы к груди:
– А мы правда пойдем?
– А что тебя удивляет? Там Тит на выходе тоже ждет, он капец как заряжен на тусовку.
– Яр, коньяк будешь? – кричит Долин, который уже порядком раскраснелся.
Мой Шмелев сначала едва заметно хмурится, а потом улыбается, и я невольно любуюсь его ямочками на щеках. Спрашивает:
– А что за прикол у КВНщиков пить именно коньяк?
– Не знаю, нас так старшие научили, наверное, это генетический код, передается от отца к сыну, типа того.
Я влезаю в джинсы и смеюсь. Генетический код, ага, как же. Отворачиваюсь к стене и быстро стягиваю с себя платье, меняя его на топ.
– Совсем с ума сошла? – раздается сзади.
Я фыркаю:
– Ты же только что коньяк пил.
– Ага, и чуть не подавился, когда увидел, как ты раздеваешься.
– Так гримерка общая, Яр.
Он исподлобья наблюдает за тем, как я аккуратно сворачиваю платье и убираю его в рюкзак. Отпивает колу прямо из большой бутылки. Я подхожу к нему и целую в губы, собирая сладкий вкус газировки.
Говорю беспечно:
– Я твоя, Ярик. Мы вместе. Нет ничего криминального в том, что кто-то из пацанов увидит мою голую спину.
– Скажешь мне еще раз?
– Что? – напускаю на себя непонимающий вид, но его это не обманывает.
– Ты знаешь, что.
Тогда я привстаю на цыпочки и тянусь к его уху. Касаясь губами, говорю:
– Я люблю тебя.
Смотрю ему в лицо, успеваю уловить, как он прикрывает глаза и улыбается. Кивает, будто подтверждает сказанное. Я отталкиваюсь от его груди и возвращаюсь к своим вещам.
И думаю, что моя жизнь будто только сейчас началась. Мы так были нужны друг другу. Шмелев научил меня вылезать из кокона многочисленных правил. А я, кажется, научила его так сильно не злиться. На себя, на жизнь, на всех вокруг. Сколько же еще впереди у нас удивительных открытий? Надеюсь, что очень, очень много.
И вместе мы точно со всем справимся.
В этих размышлениях я немного отвлекаюсь. Повернувшись, вижу – Долин с пунцовыми щеками громко вещает, как искал микрофон перед выступлением, а Ярик хохочет, откидывая голову назад. В груди заметно теплеет. Кто бы знал, что эти двое могут подружиться.
Оглядываюсь, проверяя, все ли взяла, и прошу Мартына:
– Дай телефон, пожалуйста.
По сложившейся уже традиции мы все отдаем телефоны звукачу перед игрой. Он выдает мне смартфон, и я вижу пять пропущенных от папы. Сердце, испуганно трепыхнувшись, замирает. Что ж, это может быть либо очень хорошая новость, либо очень плохая. Проверим? Нажимаю на «вызов» и выхожу в коридор.
– Да, пап? Ты звонил? – бормочу в трубку, краем глаза наблюдая за тем, как моя команда и Ярик взрываются хохотом от очередной шутки Долина.
Картина очень умиротворяющая и притом сильно отвлекает от переживаний.
– Привет, Кнопка, я забыл, что у тебя игра.
Это, конечно, совсем не новость. Он всегда так много работал, что едва вспоминал про мой день рождения. Другое дело, что и мамы никогда не было на моих концертах и утренниках.
– Все нормально? Напугал меня количеством пропущенных звонков.
Отец невесело смеется:
– Что за жизнь у моей дочери, что ее так легко напугать.
– Неожиданные звонки иногда страшнее любого ужастика.
– Согласен. Я только хотел сказать, что нашел квартиру. Она недалеко от колледжа. И с мамой мы… почти договорились.
Я вся внутренне замираю, каменею. Дышать боюсь. Когда пауза затягивается, уточняю тихо и очень сдержанно:
– Что значит «договорились»? И почему «почти»?
– Это значит, что ты можешь собирать вещи. Если еще не передумала со мной жить.
– А ты не передумал?
– Нам будет непросто, Кнопка, – папа вздыхает, – но я надеюсь, что все получится.
Бросаю взгляд из коридора в гримерку. Оттуда за мной наблюдает Шмелев. Положил руки в карманы джинсов и внимательным взглядом отслеживает каждую мою реакцию. Я улыбаюсь. Для него.
Спрашиваю в трубку:
– Когда переезжаем?
– Как соберешься. Завтра или послезавтра. Предупреди только.
– Хорошо. А мама, – я перевожу дыхание, – точно не против?
– Пока нет. Дальше посмотрим, хорошо? Будем решать проблемы по мере их поступления.
Я киваю и лишь спустя пару секунд вспоминаю, что папа этого не видит.
– Хорошо. Поняла. Завтра вечером буду готова, заберешь меня?
– Заберу. А вы как там, пойдете куда-то посидеть после игры?
– Пойдем.
– Мне нужно прочитать лекцию о вреде алкоголя? – папа интересуется с иронией, но как будто прячет за ней собственное смятение, он ведь и правда не знает, как со мной общаться.
– Нет, пап, я все знаю. Я девочка-отличница, помнишь?
– Именно такие сильнее всего напиваются. Ладно, Кнопка, если надо будет забрать, звони, окей?
– Не переживай. Я с Яриком, все будет хорошо. Вадик и Антон тоже будут.
– Три богатыря, – хмыкает отец одобрительно, – тогда не волнуюсь.
Мгновение я молчу, пытаясь осознать, почему мне немного тревожно. Потом спрашиваю:
– Пап, как все-таки вы договорились?
Он не торопится отвечать, но потом устало вздыхает:
– Да есть у меня один знакомый переговорщик. Которому очень приятно заниматься нашим разводом. Знаешь, кто такой медиатор?
Я хмурюсь, и Ярик на расстоянии зеркалит мою эмоцию. Я же в этот момент пытаюсь понять и принять это хитросплетение отношений наших родителей. Зачем нам вся эта история?