держалась и хихикнула, аж крошки изо рта полетели. Нейтан удивлённо посмотрел на меня и спросил, всё ли в порядке. Я поманила его, и наклонившись близко к уху рассказала, что меня так насмешило. Муж отстранился от меня и пару секунд смотрел, видимо пытаясь понять, всё ли со мной хорошо. После чего и сам негромко рассмеялся, покачав головой.
–Что, то же картину представил? – спросила я.
–Ну да, – ответил он. – Ох, и горазда же ты выдумывать! Нет, точно – тебе только книжки писать с твоей фантазией.
–Так смешно же ведь, – сказала я, пожав плечами. – Наверное, это всё стресс виноват. Ещё и половины не проплыли, а уже такие приключения. Даже одного товарища потеряли…
–Это ты права… – задумчиво протянул муж, глядя куда-то в пустоту.
Он враз стал серьёзным и задумался, забыв о недоеденном куске, который держал в руке. Я потрепала его по волосам, что бы отвлечь, и он, улыбнувшись мне, взялся доедать свою рыбу.
Глядя на нас, все остальные то же принялись за еду. Из капитанской рубки пришёл Катран, взял провизии на двоих – себе и капитану, и не говоря ни слова умёлся обратно в рубку. Всё ещё переживает из-за Сверчка. А на улице тем временем испортилась погода. Облака, сначала редкими белыми кучками плывшие по небу, вдруг стали сгущаться, собираться в большой облачный фронт, откуда-то подул довольно прохладный ветер и стало заметно штормить. Катер качало на волнах, качались и пассажиры вместе с ним. В углу, где сидели люди Джесси Джеймса, вдруг началась какая-то возня, затем посланник Смит, вскочив на ноги и зажав рот рукой опрометью кинулся вон из кубрика. Не успела его спина мелькнуть в проходе, как от борта послышалось надрывное: «Бу-э-э-э!». Бедняга. Его укачало, и вся еда, принятая ранее, пошла насмарку. Надрывные звуки повторились, потом ещё раз, и спустя какое-то время в дверях показался Смит, утирающий рот рукавом и с лицом бледно-зелёного цвета. Пошатываясь, он прошёл к товарищам и обессиленно рухнул на свой тюфяк. После чего свернулся калачиком и затих. Напарники, сочувственно посмотрев и покачав головами, заботливо укрыли его ворсистым одеялом и оставили в покое. Кроме него пока больше никого не укачало, но я заметила, как Специалист Олин несколько раз подносил руку ко рту и тайком, стараясь, что бы никто не видел, вытирал рукавом вспотевший лоб. А в кубрике совсем не жарко сейчас, даже прохладно. Я вот в одеяло поплотнее закуталась и сижу, только нос наружу торчит. И выглядит Специалист бледновато. Наверное, то же тошнит, но он пока справляется и терпит. Но, возможно, недалёк тот момент когда и он блевать побежит. А сама я ничего, нормально так себя чувствую. Во всяком случае пока. Ну, это скорее плюс, чем минус, правда ведь?
Глава 4
Нейтан. Патрульный катер Гарпия. Неподалёку от острова Блок Айленд, Атлантика.
Ближе к вечеру погода окончательно испортилась. Небо заволокло тучами, подул сильный и холодный ветер. С неба начал накрапывать дождь. Волны раскачивали катер, бились о борта, солёными брызгами обдавая любого, кто осмеливался высунуть нос из рубки. Стало предельно ясно, что нужно срочно поворачивать к берегу и искать место, где можно будет пришвартоваться и переждать шторм. А заодно и переночевать. Сбоку что-то сверкнуло. Я обернулся и посмотрел в иллюминатор. И в ту же секунду ещё один разряд яркой нитью прочертил небосвод вдалеке, почти у самого горизонта. Я почувствовал, что катер поворачивает носом к далёкому берегу и ускоряет ход – слышно, как натужно завыли двигатели на корме, стремясь разогнать судно. Да, до берега желательно добраться до того момента, как начинающийся шторм разыграется в полную силу. А время начинает поджимать, ведь нужно будет ещё найти место, где «Гарпия» сможет укрыться на время шторма и переждать, без риска быть разбитой о скалы или выброшенной на берег волнами, которые уже сейчас выглядят довольно устрашающе. Наш катер не настолько крупное судно, что бы рискнуть двинуться на нём сквозь шторм. Только я об этом подумал, как из ходовой рубки донёсся искажённый динамиком голос нашего вперёдсмотрящего, Защитника Томпсона:
–Земля прямо по курсу!
Народ в кубрике оживился, все стали смотреть в иллюминаторы, пытаясь разглядеть то место, куда мы движемся полным ходом. Я встал с тюфяка, на котором сидел возле гамака Норы, подошёл к боковой двери, открыл её и выглянул наружу. И сразу же получил щедрую порцию солёных брызг прямо в лицо. Помотал головой, вытерся рукавом, и прищурившись, пристально вгляделся вдаль, пытаясь разобрать хоть что-нибудь. Но потуги мои оказались тщетными. Сквозь усилившийся дождь и морские брызги, которые создавали волны, когда «Гарпия» то поднималась на гребень, то резко ныряла вниз, мне ничего не удалось толком разглядеть, кроме тёмной размытой полосы впереди. Я оставил свои попытки и захлопнул дверь. Результатом моего выхода наружу стала мокрая голова, намокшая спереди одежда и недовольство товарищей, начавших бранить меня за то, что я раскрыл дверь и напустил внутрь кубрика изрядную долю водяной пыли и мелких брызг. Я вернулся на успевшее остыть место на тюфяке, вытащил из кармана тряпицу, развернул и принялся вытирать волосы. Нора насмешливо посмотрела на меня, потом спросила:
–Ну что, сходил, посмотрел?
–Угу, – кивнул я, не прерывая своего занятия.
–И как там?
–Мокро, холодно и ветренно, – ответил я, встряхнув тряпку и разложив её для просушки на краю тюфяка. – Довольно-таки мерзкая погода.
Нора улыбнулась и поплотнее закуталась в одеяло. Она так и сидела в гамаке, раскачиваясь в нём словно на качелях, пока катер болтало на волнах. В этот момент в кубрик из ходовой рубки заглянул капитан.
–Господа, – обратился он ко всем присутствующим, – мы подходим к острову. На старых картах он обозначен, как Блок Айленд. Это довольно крупный остров, на нём даже небольшой аэропорт есть… был. И ещё, самое главное – с северо-западной стороны острова должна быть бухта, попробуем до неё добраться. Если удастся, то сможем спокойно переждать шторм. Советую всем уже сейчас начать готовиться – возможно придётся сходить на берег.
С этими словами Трелони вернулся в рубку управления, а все, кто был в кубрике, зашевелились и начали собираться. Ах да, чуть не забыл сказать – я ведь, едва начало накрапывать быстренько метнулся на палубу и собрал все вещи Норы, которые сушились под открытым небом. На данный момент жена была одета в свой второй комплект одежды, состоявший из кожаных брючек с накладными карманами, братьев-близнецов тех, которые поучаствовали в купании Норы и серого вязаного свитера. Сейчас жена застёгивала ботинки, сидя на моём тюфяке. Она уже натянула свою жилетку, у которой между внешним слоем плотной кожи и подкладкой из мягкой замши было проложено несколько слоёв кевлара, а на груди в районе рёбер вшиты титановые пластины. Кстати, эту жилетку нам принесла и отдала дочь той самой женщины-пилота, которая управляла винтокрылом в тот день, когда на меня и Нору впервые было совершено нападение. Летательный аппарат Братства Стали тогда был сбит атакующими – его безжалостно расстреляли из ракетомётов, и лётчик вместе с бывшими на борту стрелками погиб. Как оказалось, на базе Братства у неё была дочь двенадцати лет, которую она растила одна, без мужа. Отец девочки, который был Паладином Братства, пал в бою много лет назад. Дочке тогда было всего два годика и она его совсем не помнит. Когда ей сообщили, что её мама погибла выполняя боевое задание, девочка стойко перенесла утрату. Она не билась в истерике, так же не впала в тоску, но кто знает, что творится в душе у ребёнка, потерявшего единственного родителя и самого близкого человека на свете. Когда девочка узнала, что мы по человечески похоронили её мать, то очень благодарила, и в знак признательности принесла и отдала вот эту самую жилетку, которая сейчас одета на Норе. Моя жена в свою очередь вернула девочке все вещи её матери, которые были у неё на тот момент. Комбинезон, куртку, ботинки, шлем, а так же пистолет женщины-пилота и именные жетоны.
На жилетке у Норы с левой стороны груди ближе к ключице закреплены ножны, в которых обычно покоится один из её ножей – реплика траншейного кинжала 1918 года с отлитым из латуни рукоятью-кастетом. Этот нож вместе с ножнами я приобрёл ещё до войны (боже, как же давно это было!) как коллекционный вариант. Сначала он хранился дома на полочке, затем был упрятан в мой «бункер» за домом, а ещё позже, когда я уже вылез после многолетней спячки наружу, покинув Убежище 111, и вернулся в Сенкчуари, траншейный кинжал перекочевал в оружейную комнату на втором этаже нашего дома. Нора, когда мы готовились к совместному переходу на базу Братства и выбирали, какое оружие брать или не брать в дорогу, как увидела этот ножик, так сразу вцепилась в него мёртвой хваткой. Сначала она упрятала его в свой баул и некоторое время нож путешествовал вместе с поклажей. Но когда после всех пережитых приключений мы наконец оказались в Новой Цитадели, Нора перетасовала все ножи, которые тащила с собой. Оценив их по степени важности и полезности к применению, она определила для себя три клинка, которые должна была всегда носить при себе. Тогда-то на первое место и вышел этот самый траншейный кинжал, а закрепить его на груди рукоятью вниз Норе подсказал я. Узкие аккуратные ножны кинжала имеют маленькие металлические «ушки», которые как раз и предназначены для того, что бы нож можно было разместить на теле бойца так, как ему будет удобно. Жена долго не рассуждая взялась за иголку с ниткой, намереваясь пришить ножны к жилетке… и тут её ждала неудача. Оказалось, что проткнуть толстую кожу, да ещё вместе с кевларовой прослойкой не такая уж простая задача, как могло показаться на первый взгляд. Пришлось мне брать дело в свои руки и уже с помощью острого шила проделывать отверстия в нужных местах. После чего ножны были пришиты туда, куда надо и жена теперь красовалась с раритетным траншейным ножом на правой стороне груди. Торчащая вниз рукоять-кастет зловещего вида внушала уважение, а расположение ножа на теле красноречиво говорило о том, что он окажется в руке своей владелицы в доли секунды, если понадобится. Сейчас ножны пустовали, Нора убрала кинжал в сумку, когда я забирал её вещи для просушки.