А уже спустя минут десять я катила с ветерком по растрескавшемуся асфальту шоссе, с каждой милей удаляясь от заправки. Мотоцикл вёл себя предсказуемо, не дёргался, не вилял, очень быстро, но плавно набирал скорость, тормоза работали отлично. Позади к седлу была притянута ремнями теперь уже моя большая сумка с поклажей. По Санди Вэлли Роуд мне нужно было ехать до тех пор, пока дорога не упрётся под прямым углом в другое шоссе. Там повернуть налево, проехать мимо кладбища Гудспрингс – оно будет по правую руку, а там уже и до посёлка рукой подать. Горячий ветер пустыни дул мне в лицо, я приноровилась к тому, как ведёт себя мотоцикл и мчалась с уже приличной скоростью. На голову вместо шляпы повязала на манер банданы свой платок, глаза защищали мотоциклетные очки-консервы. Их я, поборов брезгливость, стянула с головы мёртвого бородача. Долго оттирала очки смоченной в воде тряпкой, пытаясь вытравить въевшийся в кожаный ободок пот их бывшего владельца. Свою шляпу я затолкала за пазуху, под застёгнутую до верха куртку. Миля следовала за милей, исчезая под колёсами мотоцикла, и вскоре я начала получать несказанное удовольствие от процесса езды. Вот надо же, оказывается нужно было пережить ядерную войну и восстать практически из мёртвых, что бы неожиданно для себя вновь обрести увлечение юности.
Глава 12
Нора. Пустыня Мохаве, Невада. Окрестности посёлка Гудспрингс.
Сколько бы не длилось путешествие, но рано или поздно оно заканчивается. Я благополучно доехала до перекрёстка двух дорог, так никого и не встретив. Пустыня вокруг меня словно вымерла. Свернула налево, и примерно с четверть мили спустя по правую руку от себя увидела кладбище с покосившимися надгробиями. Довольно маленькое, кстати. Проехала меж двух холмов, плавно вошла в поворот. За ним увидела первые дома. Вот и Гудспрингс. Приехали, значит. Прямо на въезде в селение справа от меня стоит салун. Самый обыкновенный, построенный в стиле дикого запада. Большая вывеска над дверью гласит: «Pioneer Saloon». А рядом и чуть ниже светится разноцветным неоном надпись «Открыто до часу ночи». Заведение одноэтажное, а это что означает? Правильно – то, что сдающихся под ночлег комнат в нём, скорее всего, нет. М-да, это плохо. Я вот как раз надеялась, предполагая, что в селении есть какое-то подобное заведение, снять там комнату и как следует выспаться. Да и вообще отдохнуть и привести себя в порядок после всех передряг, в которых побывала за последние сутки. Чем расплатиться за ночлег и стол, планировалось определиться уже в процессе, так сказать. Хм, ну ладно, всё равно стоит зайти, разузнать, что тут и как. Да и вообще, нужно разведать обстановку, дабы не тыкаться в незнакомых местах, будто слепой котёнок.
Рассуждая подобным образом, я решительно свернула с дороги, направив байк прямиком к салуну. За время поездки по шоссе я основательно освоилась с управлением и теперь вполне уверенно рулила. Затормозив напротив входа, я щёлкнула тумблером, отключив питание. Поставив мотоцикл на подставку и подняв очки на лоб, я неторопливым шагом направилась к салуну, попутно поглядывая по сторонам и оценивая окружающую обстановку. Оценивать пока особо нечего, так как сразу видно, что посёлок этот глушь несусветная. Затерянный где-то у чёрта на куличках ма-а-аленький клочок цивилизации. Впрочем, как и многие другие в этих краях. Если бы когда-то в пустыне Мохаве не построили Лас-Вегас, знаменитый игорный рай, то в этих местах и людей-то не было бы. Ну, немногочисленные военные базы и ракетные шахты, разбросанные в разных местах пустыни не в счёт. От того места, где нахожусь сейчас я, видна лишь пара домов, частично скрытых чахлыми деревцами, на коротких кривых ветвях которых виднеются немногочисленные плоды. Кстати, довольно мелкие. Рядом с салуном, слева от него, если стоять лицом к дверям, находится ещё одно строение. Это ни что иное, как местный универсальный магазин, о чём красноречиво гласит надпись, выведенная красной краской прямо на стене над входной дверью. У входа в «универмаг» стоят друг на друге несколько больших деревянных ящиков, возле боковой стены возвышается прямоугольный мусорный бак гигантских размеров. Бак явно не пустует, так как запах, источаемый из-под не плотно закрытой крышки, дотягивается до того места, где я сейчас стою. В магазин я обязательно наведаюсь, но позже, после того, как определюсь с ночлегом и как следует отдохну. Между зданиями сооружена поилка для скота, заполненная до верху. Возле неё, опустив косматые морды в воду, мнут копытами землю четыре здоровых быка с большими рогами, закрученными вверх, прямо как у горных козлов. Быки по внешнему виду отличаются от тех, которых я видела в Содружестве. Тамошние более косматые и рога у них почти прямые, только кончики слегка загнутые. И размерами они, вроде бы как, побольше будут чем те, которые сейчас заправляются водой. Напротив магазина припаркованы три крытые повозки и одна телега, гружёная большими пластиковыми баками, заполненными какой-то жидкостью. По-видимому, питьевой водой. Да, точно – сбежавший Череп говорил, что у них тут где-то есть скважина, откуда и качают воду. Кстати, с водой в дорогу надо ещё будет вопрос решить. Для длительного путешествия той одной баклаги, которая у меня есть с собой, будет явно недостаточно. Ни у телеги, ни у повозок никого не видно. Наверное, погонщики и охрана сейчас коротают время в салуне за кружкой местного пива или стаканом местного же самогона, который наверняка здесь громко именуют «виски».
На крыльце под навесом, защищавшим от палящего солнца, возле дверей в питейное заведение на кресле-качалке восседает старик. Причём старик в полном смысле этого слова, с большой, так сказать, буквы. Глядя на его, всё сплошь испещрённое глубокими морщинами лицо, язык бы не повернулся назвать его даже пожилым человеком. Сколько на самом деле лет этому древнему экземпляру, я не взялась бы определить ни на вскидку, ни хорошенько поразмышляв на эту тему. Но явно о-о-очень много. Дед держит в руке трубку с длинным чубуком. Он с размеренностью метронома подносит его ко рту, затягиваясь табачным дымом и выпуская наружу сизыми клубами. Одет старик в неопределённого цвета штаны, заправленные в растоптанные, видавшие виды сапоги, клетчатую рубаху из грубой ткани и коричневую шляпу. Стетсон, как и у меня, только моя шляпа новая, а у старикана донельзя заношенная и такая же древняя, как и он сам. Дедуган, при всей своей напускной невозмутимости и отрешённости от внешнего мира, внимательно следит за моим приближением.
–Здравствуйте, дедушка, – вежливо поздоровалась я, остановившись напротив кресла-качалки. – Как поживаете?
–Какой я тебе дедушка, внушенька? – сильно шепелявя ответил мне старик, оторвав трубку от губ. – Шама-то подумай, што говоришь.
И он, преподняв указательным пальцем шляпу, постучал себя кулаком по лбу. После чего с вызовом уставился на меня своими мутными зенками. Вот те раз! Отбрил делуля. Ладно, зайдём с другого угла.
–Не знаю вашего имени, мистер, – сделав вид, что не заметила подколок хамовтого деда, улыбнулась я. – Я приехала издалека и эта местность мне незнакома. Хотелось бы понять, что здесь и как. Вы, я смотрю, табачок покуриваете…
И с этими словами я залезла в карман куртки и извлекла на свет кисет с табаком, доставшемся в наследство от убитого рейдера. Подкинув кисет на ладони, я с улыбкой протянула его старику.
–Вот, возьмите – это вам.
–Шой-то? – подозрительно прищурился старик, тем не менее беря у меня из рук подарок.
Пальцы у него по-старчески подрагивали. Дед распустил завязки, расширил устье кисета и заглянул внутрь. Потом поднёс к своему, покрытому пигментными пятнами носу и понюхал содержимое. После чего поднял на меня глаза и улыбнулся щербатой улыбкой. Многочисленные морщины собрались вокруг глаз на загорелом лице. Видно было, что старик откровенно рад моему подарку.
–Шпашибо, детошка! – прошамкал он. – Табашок мне будет ошень кстати.
Старик выбил не до конца прогоревшие остатки табака вперемешку с пеплом из трубки, и тут же принялся заново её набивать из подарочного кисета. Я развязала платок и стянула его вместе с очками с головы. Тряхнула волосами, расстегнула куртку и вытащила из-за пазухи шляпу. Распрямила её и водрузила себе на голову. Дед, с явным удовольствием затягивающийся свежим табаком, наблюдал за мной. Когда после смены головного убора в моём облике произошли перемены, но оторвался от трубки и произнёс:
–Да ты, детошка, окажываетша крашотка! Так откуда ты, говорыш, в наших краях?
–Меня зовут Нора, – улыбнулась я, игнорируя его вопрос. – А вас?
–Вше нажывают меня Жабей-Пит, да, мэм.
–Как… Забей-Пит? – переспросила я, удивлённо подняв брови.
–Да, да – Жабей-Пит, – закивал старик, снова засовывая чубук трубки в рот.
–Ну, хорошо, – пожала я плечами, не зная, что и ответить. – Очень приятно познакомиться. Так, а это у вас тут, значит, салун…
Глупее придумать было больше нечего, но должна же я была хоть что-то сказать. Хотя бы из элементарной вежливости и для поддержания разговора. Дед покосился на находящуюся аккурат над его головой вывеску, после чего перевёл взгляд на меня и кивнул. Я почувствовала себя полной дурой. Осталось только задать следующий вопрос, который должен будет звучать примерно так: «И там, наверное, кормят, а ещё и выпить наливают?». М-да. А Забей-Пит тем временем посмотрел на мой транспорт, ткнул в его сторону чубуком трубки и произнёс:
–Какая у тебя повожка интерешная. Я такую, што бы была на ходу, ни ражу не видел. Ржавых-то их на швалке полным-полно, – он махнул рукой куда-то в сторону холмов. – Но штоб работала, жначит, таких тута нету. Не страшно, на двух колёшах-то?
–Нет, мистер Забей-Пит, – отрицательно покачала я головой, снова улыбнувшись. – Когда едешь, то им легко управлять.
Ага, значит, тут свалка старой техники есть где-то неподалёку… Хм, ладно. Пока мне от этой информации ни тепло, ни холодно, но кто знает, может в будущем пригодится. Кивнула старику, который отсолютовал мне трубкой, и поднявшись на крыльцо, толкнула дверь, ведущую в главное питейное заведение дыры под названием Гудспрингс.. Перешагнула порог, дверь за моей спиной протяжно скрипнула, над головой звякнул колокольчик. В мою сторону одновременно посмотрели несколько пар глаз находящихся внутри помещения людей. Я сделала пару шагов и оглядел