ась. Внутри так называемый салун, как оказалось, по всей длине разделён на две части стеной. Почему так называемый? Да потому, что настоящий салун времён дикого запада выглядят совершенно иначе, а не так, как это вот, не пойми что. По сути, это обычный бар, каких тысячи по всей Америке… В смысле – раньше было. Как с этим сейчас дела обстоят, тут я не берусь утверждать, да. Как я уже сказала, помещение состояло из двух комнат, в одной находится сам бар, а в другой стоят пара столов для игры в бильярд, да ещё один стол у дальней стены, за которым сейчас идёт игра в карты. Вьётся к потолку сизый табачный дым, позвякивают стаканчики, наполненные чем-то спиртным, слышится шелест сдаваемых карт. Возле большого музыкального аппарата стоит невысокая симпатичная девушка лет двадцати с тёмными волосами, собранными в хвост на затылке, одетая в облегающие кожаные штаны и жилетку поверх завязанной узлом на плоском загорелом животе рубахе. На бедре у неё висела кобура с торчащей из неё рукояткой револьвера. У ног девушки сидит высунув розовый язык большая овчарка. При виде меня она оскалила клыки и угрожающе зарычала.
–Тихо, Шайен, – сказала хозяйка, успокаивающе положив руку на голову овчарке.
Но стоило мне сделать шаг, как зверь снова начал рычать, потом вскочил, прижав уши, шерсть на загривке поднялась дыбом. Хм, а я кажется знаю, почему моё появление вызывает такую агрессию у собаки. Это она чувствует, что я как бы и не совсем человек. Я замерла на месте в замешательстве, не зная, как мне поступить. Но тут девушка разрядила обстановку, повысив голос на своего питомца:
–А ну-ка перестань сейчас же! Что с тобой сегодня такое?
После чего обратилась ко мне со словами:
–Извините, мэм. Я не знаю, что на неё нашло. Шайен очень умная собака и на посторонних никогда не кидается, если те не проявляют агрессии по отношению ко мне. Ума не приложу, что же ей в вас так не понравилось. Ещё раз прошу извинить нас.
И она смущённо улыбнулась, продолжая гладить собаку по голове. Та немного успокоилась, перестала скалиться и рычать, но продолжала смотреть настороженно, внимательно следя за каждым моим движением.
–Ничего страшного, – улыбнулась я в ответ. – Просто я, наверное, какая-то особенная незнакомка.
Девушка приняла мои слова за шутку, но я-то знала, что ничего весёлого в моих словах нет.
–Вы, судя по всему, издалека, – скорее утвердительно, нежели задав вопрос обратилась ко мне хозяйка собаки. – Я видела в окно, как вы подъехали, а потом с Забей-Питом у дверей разговаривали.
–Да, – кивнула я. – И вы правы, молодая леди. Я приехала издалека.
А про себя подумала: «Да ты, деточка, даже представить не можешь, насколько издалека». Тем временем девушка шагнула ко мне, протягивая руку со словами:
– Меня зовут Санни. Санни Смайлс.
–Очень приятно, Санни, – я пожала протянутую руку. – Моё имя Нора. Нора Стюарт.
–Рада знакомству, Нора. Вы к нам надолго?
Во время нашего рукопожатия овчарка сначала резко встала и приблизилась вслед за хозяйкой ко мне. Я внутренне напряглась, но виду не подала. Псина осторожно вытянула свою морду и понюхала штанину моих кожаных брючек, ткнув в ногу холодным чёрным носом. Потом спокойно уселась на пол и часто задышала, снова высунув наружу язык. Приняла меня, значит. Ну и ладно, мне же проще. А хозяйка собаки, похоже, неплохая девушка. Надо познакомиться с ней поближе. Мне сейчас любые полезные связи пригодятся. Застряла я здесь, как мне кажется, надолго.
–Санни, – обратилась я к новой знакомой. – Ты сейчас не сильно занята?
–Прямо сейчас нет, но собиралась пойти позаниматься с детишками. Я тут, понимаешь, кружок по стрельбе для детей и подростков веду, – девушка покраснела, слегка смутившись. – А ты что-то хотела?
–Ну, – слегка замялась я, – хотелось бы поговорить с кем-то, кто в курсе местных дел и раскладов. А то, чувствует моё сердце, придётся мне здесь задержаться на какое-то время. И кстати, вот этим тут можно расплачиваться?
С этими словами я порылась во внутреннем кармане куртки и выудила оттуда пару потёртых крышек от Нюка-Колы. Показала их Санни. Та посмотрела и утвердительно кивнула, сказав, что тут у них в ходу любые крышки от газировки. Добавила, что среди торговцев используется помимо крышек и, собственно, натурального обмена ещё и некий динарий Легиона. Но он широкого хождения не имеет и используется в основном для взаиморасчётов между самими торговцами.
–Отлично! – ответила я девушке. – Тогда давай поступим так: ты проведёшь своё занятие, а я, если можно, конечно, пойду с тобой. Очень интересно будет посмотреть, как стреляют подростки. А потом мы вернёмся в бар и я угощу тебя ужином. А ты мне расскажешь, как тут вообще люди живут, что вокруг происходит и что где находится. Как тебе такое предложение?
Санни была не против, что бы я пошла с ней на занятие, но стала протестовать против того, что бы я платила за неё. Я сказала, что разберёмся, и мы вышли через заднюю дверь на задворки салуна. Собака лениво поплелась следом. Выйдя наружу, мы оказались на натуральном стрельбище, хоть и маленьком. У задней стены бара во всю ширину были сложены друг на друга мешки с песком. К этим самым мешкам был прислонен широкий щит из досок, высотой примерно футов семь, может быть восемь. Доски на нём располагались не плашмя, а ребром, получался этакий деревянный сэндвич. Я сначала не поняла, зачем было так делать, но позже, когда начались занятия, всё встало на свои места. Всё дело в том, что Санни учила стрелять ребятишек не из огнестрельного оружия. Основными предметами для освоения были, как оказалось, небольшие, но довольно мощные арбалеты, метательные ножи и топоры, сильно напоминавшие индейские томогавки. Хм, забавно. Но если вдуматься, для ребятни, да и не только, подобный выбор оружия для занятий вполне себе достоин внимания. Хороший арбалет с правильно подобранным боеприпасом способен не только человека уложить, которому в общем-то много и не надо, что бы получить повреждения, не совместимые с жизнью, но и свалить крупного зверя. В мире до войны охота с луком и арбалетом на крупных животных была очень распространена, а над производством экипировки и оружия работала целая индустрия. Да и просто лучный и арбалетный спорт был весьма популярным в среде американцев тех лет. Спросите, откуда я всё это знаю? Ну, как откуда – от Нейтана, откуда же ещё. В его оружейной коллекции были, конечно же, и лук со стрелами, и арбалет одной из известных фирм. Эх Нейтан, Нейтан… Стоит вспомнить о муже, как к горлу тут же подкатывает ком. Каким же ты был славным, муж мой любимый… Я уже смерилась с потерей, но в глубине души всё равно надеялась, что, а вдруг… Мне до сих пор не даёт покоя то видение, которое длилось буквально секунду, пока я падала, вывалившись из винтокрыла. Но думать об этом сейчас не хочу.
Напротив щита ярдах в двадцати стоял длинный, грубо сколоченный стол. Это была, как я поняла, стрелковая позиция. Девушка, прикрыв глаза рукой, глянула на солнце, ярко светящее в ослепительной вышине, потом посмотрела на старые дамские часики на левой руке. Ты гляди-ка – работают ещё. Часы явно довоенного производства, причём не какой-то там ширпотреб, а по-настоящему дорогие. Наверное, поэтому и идут до сих пор. Тут из-за ближайшего из домов послышались детские голоса и через секунду над изгородью за стрельбишем замелькали вихрастые головы спешащих на занятие мальчишек. Когда они подошли, то оказалось, что среди них есть и девчонки, но они, как и ребята были коротко стрижены, поэтому и не выделялись из общей массы подростков. Всего на занятия по стрельбе явилось ровно десять человек, семь мальчиков разного возраста и три девочки-подростка. При чём одной из них было лет восемь, не больше. Впрочем, как и нескольким пацанам. В основном же это были дети от двенадцати до четырнадцати лет. Более старшие уже, наверное, взрослым вовсю помогают. Да и эти то же без работы, скорее всего, не остаются. В постъядерном мире дети рано становятся взрослыми. Да уж…
Сбоку от сстрельбища, чуть в стороне лежали несколько мешков с песком, вот на один из них я и присела, принявшись с интересом наблюдать за тем, что же будет дальше. А дальше было вот что. Санни, как заправский капрал громко скомандовала строиться. Подростки засуетились, задвигались, как муравьи, но вскоре выстроились в нестройную шеренгу. В руках у каждого из них было по арбалету, на поясе короткий колчан со стрелами. Причём у самых младших это были маленькие арбалетики пистолетного типа, стреляющие тонкими дротиками, а у тех, кто постарше, имелись штуки посерьёзней. Последовала следующая команда, произнесённая громким девичьим голосом. Стрелки шагнули к столу и каждый положил на него свой арбалет, встав напротив щита-стрелоуловителя. На щите в ряд были намалёваны чёрной краской мишени, над каждой из них стояла цифра. Цифрами так же были обозначены места на столе, где должны были стоять стрелки. Как я поняла в дальнейшем, из тех, кто пришёл на занятия, было несколько человек новеньких, появившихся в первый раз. Санни начала расхаживать вдоль стола заложив руки за спину – ну точь-в-точь, как сержант перед шеренгой новобранцев, и объяснять, как правильно заряжать, целиться и стрелять из арбалета, при этом не попав себе в ногу или в какую-нибудь другую часть тела, а так же не поранив кого-то из окружающих. После чего она назвала одного паренька по имени и велела приступать к стрельбе. Сама же отозвала в сторону новичков и велела им внимательно наблюдать, что и как будут делать старшие.
Подросток выкрикнул команду и шеренга пришла в движение. Они взяли в руки своё оружие, взвели тетивы, каждый положил на направляющую по арбалетному болту, и начали стрелять по мишеням. Болты с глухим стуком стали вонзаться в щит, каждый старался прицелиться как можно лучше. И тут мне стало ясно, почему доски щита набраны в толстый пакет. Так банально проще вытаскивать стрелы. Тем более, что древесина от многочисленных попаданий была уже изрядно потрёпана и превратилась в подобие слоёного картона. Стрельба продолжалась где-то около получаса, причём девчонки не отставали от парней по уровню меткости. Новичкам, пришедшим впервые, дали выстрелить по пять раз, после чего отправили их домой, наказав не опаздывать на следующее занятие. Остальные, оставив разряженные арбалеты на столе, направились к мишеням, на ходу доставая метательные ножи. Снова равномерное «Тук! Тук!» огласило задний двор салуна. Санни была с подростками, поправляя тех, кто по её мнению неправильно что-то делал, подсказывала, как лучше держать нож, делать замах, ну и тому подобное. Я прошлась вдоль стола, разглядывая оружие, оставленное ребятами. М-да, а ничего себе изделия, скажу я вам. Из шести арбалетов три оказались добротно изготовленными самоделками, с аккуратно вырезанными и тщательно обработанными деревянными ложами, покрытыми слоем какого-то лака. Дуги были металлическими. Как впоследствии рассказывала Санни, сделаны они были из автомобильных рессор. А вот ещё три арбалета оказались довоенными изделиями. Они благополучно пережили апокалипсис и первые послевоенные годы всеобщего хаоса. Изготовленные из дюралевого сплава и синтетических материалов, арбалеты продолжали верно служить своим новым хозяевам. А чему там, собственно, ломаться? Даже я, примерная жена, мать и домохозяйка прекрасно понимаю, что материал и