— Поговорим об этом позже, если хотите. Я не знаю, как к этому относиться.
— Лучше об этом больше не говорить, — тихо сказала девушка.
Ответить я не успел, потому что из погреба донесся приглушенный, но душераздирающий крик. Кричал наш лекарь.
Схватив трость, я бросился туда. В руках Иванны, которая определенно более практична, возник пистолет. Мы подбежали к погребу, отодвинули щеколду на люке и отбросили сам деревянный люк, который тяжело упал рядом. Иванна заглянула в погреб первая, за ней — я.
Сам погреб был освещен яркой настольной лампой, которую мы поставили специально, чтобы пленник не сидел в темноте. Лекарь находился на глиняных ступенях. Он был взволнован, губы слегка дрожали.
— Что случилось? — спросил я, готовый ко всему. Последние события сделали меня взвинченным, избыточно и чутко реагирующим на все. Кто знает, что произошло здесь, в погребе? Может, лекарь каким-то образом сумел обратиться к Лиму, а Лим ответил? Может, в темном углу притаилось какое-то чудовище, опасная тварь, неосторожно вызванная нашим пленником? А может, случилось еще что-то, более страшное? Я внутренне собрался, намереваясь встретить самое худшее.
— К-крыса, — произнес лекарь, показывая дрожащей рукой на дальнюю глиняную стену. — Здесь пробежала крыса! Я их с детства не переношу!
Иванна вздохнула, с мученическим видом подняла глаза к потолку и убрала пистолет. Я понимал ее чувства.
— Что за шутки? — возмутился я. — Какая еще крыса? Ты же лекарь, интеллектуал, работник умственного труда, вон у тебя сколько книг! — Я указал пальцем на аккуратную стопку книг, выданных пленнику для чтения.
— П-при чем тут книги? — удивился лекарь.
Пожалуй, я впервые встречал таких недогадливых.
— Каждый работник умственного труда очень хорошо умеет обращаться с книгами. Вот и бросай их в крыс! А нас больше не зови по пустякам.
Мы с Иванной вернулись на кухню. Фонарь, освещающий двор, вдруг начал мигать. Было интересно смотреть в ночное окно, которое то вспыхивало желтоватым светом, то гасло, становясь полностью черным. Казалось, на улице свирепствует непогода и одна за другой вспыхивают молнии. Но снаружи никаких молний, конечно, не было. Были тихая ночь без ветра, запоздавшие прохожие, одинокие машины. За окном притаилось спокойствие, если не считать многочисленных ищеек и убийц, мечтающих выйти на мой след и получить вознаграждение.
— Мне пора кое с кем поговорить, — сказал я Иванне. — Последите за пленником, потом станет ясно, что с ним делать. Зависит от того, как пойдет разговор.
Девушка кивнула и проводила меня встревоженным взглядом, следя за тем, как я иду к двери. Она уже догадалась, что я хочу сделать. Все-таки Иванна — умная женщина, несмотря на душевную травму, полученную в ранние годы жизни.
Дверь правильно открылась с первого раза. Наверное, мне везет сегодня. Я вошел в квадратную кирпичную комнату и остановился напротив Цензора. Старик сидел, опираясь щекой на ладонь, и с любопытством смотрел на меня. Слегка помятая тога едва колыхалась на неощутимом ветру, ее золотые края поблескивали в свете невидимых ламп, и я внезапно понял, почему Цензор задает вопросы.
Всем приходилось слышать о секретных военных постах. Часовой или караульный — это названия одного и того же явления, когда куда-то пропускаются не все, а только избранные. Что нужно сделать, чтобы проникнуть, например, в особо Охраняемый склад? Предъявить пропуск или назвать пароль. Какой у тебя уровень допуска, туда тебя и пропустят. Так работает пост — отсекает ненужных людей и направляет остальных в предназначенное им место. Но ведь когда создавался проект, когда он работал как положено, Цензор выполнял роль обычного поста. Старик наверняка сортировал сотрудников строго по допуску. Этих — в один отдел, а тех — в другой. Ему предъявляли пропуск или называли пароль. Потом, когда проект рухнул и все сломалось, как сломался Цензор? Он продолжал выполнять ритуал, ставший уже бессмысленным. Требовал допуск или пароль у вновь прибывших. Но ни у кого не было ни допуска, ни пароля. Тогда Цензор, не в силах отказаться от своего долга, но будучи достаточно разумным, чтобы приспособиться, изменил условия. Он стал задавать вопросы, справедливо рассудив, что осведомленный человек имеет право попасть в любое место. Ответившие правильно оказывались там, где им нужно, а неправильно — в любом случайном.
Идея же «проездного», главного вопроса, тянулась еще с тех пор, когда у некоторых сотрудников был абсолютный доступ в любое место и в любое время. И Цензор потом решил, что если человек знает ответ на главный вопрос, то имеет право на все. А какой главный вопрос мог родиться в испорченном разуме искусственного существа? Конечно, тот, который издавна волнует людей и на который почти невозможно найти ответ. Зачем жить человеку? Вот же вопрос!
— Что привело вас ко мне, Глеб, в этот непростой для вас час? — Клянусь, Цензор сказал именно так!
— Нам надо поговорить, — буркнул я, слегка озадаченный показной осведомленностью насчет моей травли.
Старик слегка приподнял левую бровь. Движение толстой мохнатой брови смотрелось отнюдь не комично.
— Я хочу обжаловать действия титулованных особ Лима, — чеканным голосом произнес я.
Цензор за время своего существования, должно быть, повидал много всего. Он наверняка сталкивался с разными предложениями: умными и глупыми, честными и обманными, наивными и коварными. Старик привык ко многому, его удивление обычно было наигранным, призванным придать разговору человеческую естественность. Но сейчас, когда лицо Цензора будто окаменело, когда в разговоре возникла долгая пауза и не было не то что удивления — не было даже признака жизни, движения во всем теле старика, я понял, что сумел его потрясти.
— Кому вы собираетесь подать такое прошение, Глеб? — тихо спросил Цензор. На его лице жили только шевелящиеся губы.
— Вам, — ответил я. — Кому же еще? Ведь только вы испокон веков занимаете одну и ту же должность. И какую должность! Решаете, кого пропускать и куда, даже присваиваете ранги. У вас невероятная власть, невероятная и неизменная. Вы незыблемы, в отличие от титулованных особ, которые то падают вниз, то поднимаются вверх, то борются друг с другом, то теряют могущество. Вы ведь — столп Лима. Единственный столп, на котором все держится.
Трудно сказать, как на самом деле воспринял мою речь Цензор, но в его маленьких глазах горел интерес.
— Предположим, Глеб, у меня есть некоторая власть. Но, как вы понимаете, она не распространяется на титулованных особ. Они существуют самостоятельно.
Я медленно покачал головой, не соглашаясь:
— Мне кажется, я знаю, как это все работает. Как работало раньше и работает сейчас. В Лиме нет ничего самостоятельного. Даже старый город, находящийся в глубине, оказывает огромное влияние. Если на то пошло, то не уверен, что с исчезновением старого города современный Лим продолжит свое существование. Не хотите же вы убедить меня, что у вас нет никаких рычагов воздействия на титулованных особ? Совсем-совсем никаких?
Цензор улыбнулся. Он уже ухватил нить разговора, который вошел в привычное русло торговли и убеждений.
— Допустим, вы правы. Но в чем суть вашего прошения? Почему я должен вам помогать?
Наконец мы подошли к главному! Я с трудом сдержал вздох облегчения.
— Суть в том, что я не могу нормально выполнить задание, которое вы мне сами же и поручили. Не могу, если у меня за спиной толпа агентов, так и норовящих меня прикончить. Как можно в таких условиях бороться с убийцей ни в чем не повинных людей?
— Я поручил, Глеб? — переспросил Цензор.
— Да, вы! Именно вы сказали мне: «Исполните свой долг!» Ведь лично вам выгодно, чтобы я «исполнил долг». Знаете, почему выгодно? Не потому, что убийца убивает каких-то там людей, до которых никому в Лиме нет дела. А потому, что убивает в обход вас! Появился еще один путь из Лима на Землю, и этот путь вы уже не контролируете! Нарушается монополия на перемещения. Конечно, вам очень нужно, чтобы я покарал убийцу и закрыл новый путь. Вы — самое заинтересованное лицо из всех, чьи мотивы мне понятны. Поэтому хочу сказать именно вам: работать в таких условиях я не могу. Отзовите агентов!
Впервые за весь разговор Цензор оторвал от меня взгляд и устремил его в кирпичную стену. Я ждал, уже догадываясь, каким будет ответ. Всякое разумное существо четко видит свои интересы.
— Возможно, я смогу кое-что сделать, — наконец произнес страж.
— Благодарю. Тогда у меня есть еще одна небольшая просьба. Если титулованные особы согласятся с вами и прекратят преследование, пусть выделят мне в помощь какого-нибудь жандарма из числа землян. Я слышал, жандармы хорошо обучены и знают много полезных вещей. Лучше даже, если я сам отберу подходящего человека, чтобы мы точно сработались.
Теперь Цензор улыбнулся очень широко. Определенно он знал об Иванне, и ему понравилась моя хитрость, направленная на то, чтобы сделать сотрудничество с девушкой официальным.
— Что-то еще? — Старик продолжал улыбаться. Сейчас он напомнил мне профессионального актера, который и сам не в курсе, искренна его улыбка или нет.
Если предлагают, то грех отказываться. Я решил выжать из встречи все, что можно.
— А еще я хотел бы снова попытаться ответить на «проездной» вопрос. Можно?
— Говорите, Глеб. — Цензор радушно махнул рукой. — Говорите.
— Зачем человек живет? — привычно начал я, слегка волнуясь. — Признаю, что сейчас на этот вопрос нет ответа. Но в самом отсутствии ответа заключен ответ! Человек живет из любопытства. Ему интересно познавать мир, изучать Вселенную и самого себя. Человек стремится узнать как можно больше вещей, не только чтобы ими пользоваться, но и так, на всякий случай. Это заложено в нас природой. Даже наши меньшие братья таковы. Вы знаете, что если взять мышей, посадить их в просторную клетку, где есть вода, обильная еда, всякие палочки-жердочки, то эти мыши будут не очень счастливы. Им скоро станет скучно. Но если к этой клетке присоединить темный пугающий туннель, то мыши тут же оживятся. Они начнут изучать туннель, бояться, ползти вперед и прыгать в ужасе назад — но изучать! У мышей появится цель! Такая же цель есть и у человека. Что там, вдали? Какие секреты хранит небытие? К чему наша жизнь, короткая, как огарок свечи? Каждый задает себе этот вопрос, но часто не видит простой ответ. Человек живет ради любопытства. Ради того, что рано или поздно люди узнают нечто такое, что все и всем объяснит. Каждый из нас должен стараться жить долго, как можно дольше, в надежде наконец узнать ответ на главный вопрос: зачем человек живет?