— Выходит, кто-то достал не до конца свёрстанный электронный экземпляр, сам его подредактировал и распечатал. А как же счёт матча? Он его, что, угадал?
— Может и не угадал. Надо сравнить высланный Пашей экземпляр и тот, что ты подобрала со скамейки.
Вика сказала Роме свой электронный адрес, и они разошлись по квартирам.
Уже на пороге, Виктория услышала, как «заливается» забытый дома смартфон. По мелодии она поняла, что звонит мама.
— Мам, привет!.. У меня всё хорошо…. Не сразу ответила, потому что выходила на пару минут поболтать с консьержкой, а телефон с собой взять забыла… Мам, ну, не начинай… Что может со мной случиться за пару минут?.. Завтра приеду, как и обещала… Целую…
Пока Вика разговаривала с мамой, ноутбук уже загрузился. Заглянув в почту, она обнаружила письмо от Ромы. Скурпулёзно сравнив два варианта газеты, электронный и печатный, Виктория не нашла никакой разницы. «И, всё-таки, он угадал счёт», — ответила она на письмо соседа.
Глава 3. Не всем нравятся консьержки
Субботнее утро выдалось очень солнечным и жарким, поэтому выспаться у Вики не получилось. Мало того, что полночи она проворочалась, пытаясь прогнать беспокойные мысли о подозрительном визитёре, так ещё и утром нашёлся бессовестный субъект, помешавший её сну. Не было и семи, когда наглый солнечный луч, пробивающийся сквозь щель в жалюзи, начал последовательно нагревать ей сначала одну щёку, потом нос, потом вторую щёку. Вика попыталась перехитрить его, повернувшись на другой бок, и засунув голову под одеяло. Но под одеялом было жарко, душно и неинтересно. Поэтому повалявшись ещё пару минут, она решительно вылезла из своего убежища.
Вика умела очень быстро собираться, что считается не свойственно девушкам. Ей понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы принять душ, выпить чаю и быть готовой ехать к родителям. Родители жили в другом районе города, а это значит, Вике предстояло минут 40 провести в маршрутке.
Опять поленившись спускаться на первый этаж по лестнице, Вика воспользовалась лифтом.
— Доброе утро, Валентина Семёновна!
Сегодня дежурила та самая, «безотказная» по словам Полины Васильевны, консьержка. Впрочем, у Вики сложилось несколько другое мнение об этой грузной женщине предпенсионного возраста.
— Ну, допустим, доброе! — ответила та без энтузиазма.
— Валентина Семёновна, меня сегодня целый день не будет дома. Если ко мне кто-нибудь придёт, попросите, чтобы не ждал. Но пусть записку оставит, что ему надо.
— Вообще-то, это не входит в мои обязанности, — ответила консьержка с ехидцей, но терзавшее её любопытство заставило продолжить фразу, — А кто должен прийти?
«Да ходит тут один», — подумала Вика, однако вслух произнесла другое.
— Да нет, никто не должен. Это я так, на всякий случай.
Вике не хотелось вдаваться в подробности — предоставлять Валентине Семёновне пищу для её больной фантазии. Она знала, что любая информация, которой владела консьержка, трансформировалась ею в чудовищные сплетни, которыми та любила поделиться с первым встречным. В этом Вика убедилась, когда однажды ей пришлось побыть в компании Валентины Семёновны дольше пары минут.
В то утро Вика забыла зонт, и, по закону подлости, стоило ей высунуть нос на улицу, как начался ливень. Но взглянув на небо, она поняла, что единичная небольшая тучка не сможет контролировать небо дольше пяти минут, и решила переждать дождь в подъезде — лень было подниматься в квартиру за зонтиком.
Валентина Семёновна, увидев, что ей неожиданно подвернулся, как она надеялась, благодарный слушатель, решила коротенько изложить самые важные детали биографии жителей подъезда. Вика и не ожидала, что за несколько минут можно поведать столько гадостей о стольких людях.
— Ты представляешь, — начала консьержка с самого вопиющего, — Федотов с шестого этажа, который строит из себя интеллигентного человека, на самом деле заядлый курильщик.
Хотя Вика отрицательно относилась к этой вредной привычке, всё-таки прямой связи между ней и интеллигентностью не видела.
— И ладно бы просто курил, а то ведь бросает свои бычки с балкона прямо на головы ни в чём не повинных прохожих.
После этой фразы у Вики закрались сомнения, что консьержка говорит правду, ведь она была точно уверена, что в квартире Федотовых нет балкона.
— Но это ещё что. У Ворониных сын-оболтус постоянно прогуливает уроки, — продолжала в запале Валентина Семёновна. — Я несколько раз видела, как мальчишка слоняется без дела по двору, в то время как ему надо быть в школе.
— А как тебе нравится Лихобаба Валерик? — консьержка начала неприятно хихикать. — Ну, не может у мужика быть такой фамилии и имени.
— Я думаю, — Валентина Семёновна перешла на шёпот, — он того… ну, как это…
Женщина вопросительно взглянула на невольную слушательницу в ожидании подсказки, но Вика не собиралась реагировать на её нездоровые намёки. Так и не дождавшись какой-либо реплики, консьержка решила оставить в покое парня с неподобающей по её мнению фамилией и перейти к следующему объекту:
— А Надька Романова — какая бесстыдница!
Вика даже вздрогнула. Романовы были милой семейной парой пенсионеров, которые жили на том же этаже, что и Вика. Ей было неприятно, что консьержка так неуважительно говорит про пожилую женщину. Да и, вообще, Вика была уверена, что у её доброй отзывчивой соседки нет никаких недостатков, заслуживающих такой резкой характеристики. Однако Валентина Семёновна нашла и у неё страшный грех.
— Она никогда не носит платьев. Вот постоянно в брюках и всё тут. Нет, ты представляешь, даже на свадьбе у внука была в брючном костюме. Совсем совесть потеряла.
Вике уже давно не нравилось в какую сторону зашёл монолог консьержки, но тут она окончательно вышла из себя. И никакие мамины наставления — никогда не грубить старшим — не помогли. Она выпалила:
— Хватит уже сплетничать!
Валентина Семёновна сразу поджала губки и сделала независимое выражение лица. Вика мысленно ухмыльнулась. Ей стало понятно, какую теперь характеристику получит она — хамка.
— Виточка, доченька, какая ты молодец, что приехала пораньше! — обрадовалась мама, когда Вика появилась на пороге родительской квартиры. — Мы с отцом так соскучились. Завтракала?
— А чай считается?
— Чай не считается. Это не завтрак, — ласково, но с укором сказала мама.
— Завтрак, это то, что у нас на столе, — радостно констатировал папа.
На столе Вику ждало её самое любимое блюдо — блинчики с творогом. Красивой симметричной горкой в большую вазу были насыпаны спелые ягоды. А на десерт испечён любимый всеми членами семьи яблочный пирог, который никто на свете не умел приготовить так, как мама. Глядя на красиво сервированный стол, Вика поняла, что очень проголодалась, поэтому приступила к завтраку с энтузиазмом.
Папа с мамой начали наперебой рассказывать дочке свои новости, успевая попререкаться друг с другом мимоходом.
— У Варвары Николаевны из 47-ой квартиры внук родился. Елизаром назвали, — сообщила мама, сияя от радости за свою подругу.
— Нет, ну они что, не могли попроще имя подобрать? Ведь язык сломаешь! — возмутился папа.
— Зато красиво и неизбито, — парировала мама. — Это имя может сделать Елизарчика необычным малышом, а в будущем креативным молодым человеком.
— Имя вряд ли, только воспитание, — резонно возразил папа и, решив, что эта тема уже достаточно раскрыта, сообщил следующую новость. — Семёнов из второго подъезда наконец-то женился. Доча, помнишь Семёнова Диму?
— Ты лучше расскажи, на ком он женился, — подхватила мама. — Самому под сорок, а жене двадцать пять! Ему надо было кого-то постарше.
— Постарше никому не надо, — рассмеялся папа.
— Да ну тебя, — махнула на него рукой мама, но, тем не менее, улыбнулась.
Вику забавляла пикировка родителей. Она знала, что их пререкания и подтрунивания — это игра. На самом деле в жизненных вопросах папа с мамой были редкими единомышленниками.
Виктория смотрела на родителей и вспоминала о миллионе таких вот милых семейных субботних завтраков. О том, как всегда ей было хорошо и уютно рядом с мамой и папой. Какие они у неё мудрые, добрые, весёлые, понимающие…
— Вот зря ты всё-таки, доча, переехала на съёмную квартиру.
Эта реплика мамы сразу вырвала Вику из её приятных воспоминаний. Пожалуй насчёт «понимающие», это она поспешила.
— Мама, мы же всё это уже сто раз обговаривали. Когда я перешла на новую работу, у меня стало уходить по 2–3 часа на дорогу каждый день. А съёмная квартира всего в пяти минутах ходьбы от офиса.
На самом деле была ещё одна причина, по которой Вике пришлось съехать от родителей, но ей не хотелось рассказывать им об этом. Соседи по лестничной площадке завели собаку, овчарку. Та целыми днями и ночами громко, заливисто и надрывно лаяла. А Виктория панически боялась собачьего лая. Самих собак она не боялась, наоборот, любила. Но вот этот их неистовый лай… Сколько она себя помнила, он всегда вызывал у неё необъяснимую тревогу, панику и страх.
— Я с одной из консьержек, Полиной Васильевной, подружилась, — Вика решила сменить тему.
— С консьержкой? — заинтересовалась мама. Она всегда советовала дочке поддерживать дружеские отношения с соседями и работниками ЖЭКа.
— Подружилась? — удивился папа.
— Да, подружилась. Это она сейчас, на пенсии, консьержкой устроилась. А до этого в школе работала. Сначала учителем биологии, а потом директором. И у нас с ней оказалось много общего. Например, мы обе любим комнатные растения. Она мне даже подарила отросточек «золотого уса». Ещё и говорит, научу тебя, как из него лекарство сделать: берёшь пол-литра водки, растворяешь в ней 10 таблеток анальгина и 13 перетёртых в порошок кусочков этого самого «золотого уса» и…
Как только речь зашла про самодельное снадобье папе уже стало весело, но когда дело дошло до «чёртовой дюжины», он не выдержал и расхохотался от души:
— Именно, 13?