обучал держать свои способности в руках, повторяя набившие оскомину фразы, которые, в свете последних событий, возымели новый, гораздо более значимый, смысл.
Историю удалось замять – Питер перевёлся в другую школу, а с Молли они доучились до самого окончания. Конечно, Карен сама хотела перевода, но отказалась от этого из-за брата, который тогда только начал общаться с Энни, девочкой из параллельного класса. Она как чувствовала, что из этой трогательной дружбы может вырасти нечто большее, – видимо, в отношении брата работал дар эмпатии, которого у неё на самом деле не было. Лучистый, радостный, он всегда помогал Карен, и вызывал ответное желание помочь самой, защитить.
Тем сильнее проявился ужас от его состояния, когда он прилетел на пару дней в увольнительную со станции «Вортекс». Война, казалось, разрушила его, растоптала чувства к Энни, заставила нарушить заветы, которые Радек впитывал в семье, принципы отца. Но Карен не могла помочь…
Она даже себе не могла помочь сейчас. И всей человеческой цивилизации. С четырнадцати лет Карен не могла больше доверять кому-либо, кроме членов семьи. Научилась общаться, выбрала работу с наименьшим контактом с людьми, но проблема осталась. Роман, пока был жив, много разговаривал с ней по этому поводу, не оставляла в покое и мама. Карен соглашалась, но внутренне по-прежнему оставалась закрытой.
Возможно, будь у неё уверенность, будь у неё этот пресловутый якорь, она бы смогла справиться с «Косаткой», и земные силы, возглавляемые четырьмя крейсерами, наконец бы выступили. Доктор Коллинз не скрывал, что поиски нового пилота для «Косатки» ведутся без устали, но сильных боевиков без селекции Конгломерата рождалось мало (а те, кто был воспитан по законам этой организации, не подходили, либо уже отбывали срок за нарушение Кодекса), а ещё меньше хотели стать частью биокорабля. Точнее, против были родители, поскольку все кандидаты не достигли совершеннолетия. Маркусу и Александру тоже было шестнадцать, но они с согласия семьи всё-таки подписали контракт. Карен с содроганием смотрела на них – дети, а вот-вот попадут на войну. Впрочем, что касалось интеграции, эти дети были гораздо более успешны – «Финвал» и «Нарвал» слушались их беспрекословно, а боевая наука давалась легко. Мальчишки же…
Карен отвернулась от зеркала, а потом, накинув майку (на военной станции все носили выданные форму и бельё), прошла в крохотный санузел – смывать слёзы. Слёзы от бессилия и отчаяния. Ей было всё равно на себя – уже давно поставила крест на близком общении с другими людьми, решив, что брата ей будет достаточно, – Карен плакала потому, что в этот момент от неё зависела судьба целой цивилизации, а она ничего не могла сделать. С собой.
Часть 2. Глава 2
Билл оглянулся на заходящую звезду – закаты на «Вортекс» всегда были впечатляющими. Ещё километр, и можно возвращаться к жилым блокам. Бег прочищал голову, а в момент временного бездействия отлично занимал время. Радек от пробежек отказывался – его право, конечно.
Чтобы передохнуть, пришлось остановиться на пару минут, уперевшись ладонями в колени, а потому мысли плавно скатились к настоящему. Наверное, эта неделя навсегда запомнится Биллу. Практически медовый месяц, когда они с Радеком, отбросив все сомнения и барьеры, что ещё оставались, познавали друг друга заново. Конечно, Билл не раз слышал мнение, что эмпаты – сексоголики, но сейчас имел шанс убедиться в этом сам: Радек, окончательно сделав выбор и перестав терзаться угрызениями совести, оказался очень темпераментным любовником. Часто и разнообразно – это если кратко. Радек был не против продолжить эксперименты, начатые в ночь перед операцией на «Цунами», распробовав для себя анальный секс в нижней позиции, хотя Билл до этого уже понял, что изначально сложившийся порядок вещей ему нравится больше всего (хотя можно и поменяться – почему нет?). Вот так просто принял этот факт о себе, как когда-то принял свою бисексуальность.
Радеку потребовалось больше времени, но Билл не торопил, ему было достаточно самого факта, что тот вернулся. Не просто вернулся, а соскочил с лайнера на ближайшей перевалочной базе и отправился обратно на «Ривер». И хотя никогда не произносил этого вслух, но он вернулся к Биллу, а не для выполнения долга перед человечеством. Или Биллу хотелось так думать…
– Ты решил всю базу на три раза оббежать? – спросил Радек, поспешно отключая комм. Он полулежал на диване в гостиной.
– Сегодня был красивый закат. – Билл заглянул в спальню и взял полотенце, мысленно уговаривая себя промолчать – не его дело, с кем тот постоянно переписывается. Хотя… Сейчас у него было больше прав на этот вопрос, чем раньше. – Так как там твоя девушка?
– В смысле? – едва заметно нахмурился Радек, меняя расслабленную позу на более собранную.
– Ты же летал к ней на Старую Землю тогда?
– Не летал я, – он закатил глаза. – Я сестру на станции «Оушен» проведывал.
– Серьёзно? – Билл, всё так же удерживая полотенце в руках, присел рядом.
– Да, только я не имею права рассказывать, – пожал плечами Радек.
– И в качестве кого там она? – Отступаться, как раньше, не хотелось.
– Она пилот… Блядь, Билл, как так… – сложив руки на груди, Радек излучал серьёзность. – Ладно, чёрт с тобой… Уже скоро все знать будут. На этой станции, точнее, верфи, выращивали и собирали тяжёлые крейсеры на ментальном управлении. Но с такой махиной бесконтактным способом справиться нельзя, потому вшивают провода в мозги и подключают к кораблю. Моя сестра Карен должна была стать одним из пилотов.
– Мог бы догадаться, – вздохнул Билл, складывая все детали мозаики воедино – зацепок было много.
– Ага, даже риттаи в курсе. Интересно, откуда вообще? Если всё держалось в секрете для большинства военных, про гражданских молчу, – Радек выглядел обеспокоенным.
– А почему, если есть крейсеры, мы не выступим против риттаи?
– Дело как раз в Карен, она не может нормально интегрироваться со Зверем своего корабля.
– Чего? – Лучше переспросить сразу, если непонятно.
– Зверь. Так Морган называет разум биокорабля. Это биологический отец Карен, я тебе рассказывал. Он единственный выжил после интеграции с первыми моделями. Кстати, тоже пилот крейсера сейчас. Благодаря ему все живые корабли имеют «звериное» имя – наша «Лиса», «Тигр». У Карен вот «Косатка».
– Даже не задумывался, отчего они так называются… – Билл убрал потные волосы со лба. – Так почему не выступят без неё?
– Думаешь, всё так просто? – хмыкнул Радек. – Всего четыре корабля, до недавнего времени никто не знал, сколько пожирателей у риттаи. Потому боялись. Сейчас перенастраивают сеть, чтобы вести бой могли три крейсера. А для «Косатки» нового пилота найти не могут – нужен сильный боевик.
– Ясно, что дела наши плохи, – задумчиво произнёс Билл.
– Не настолько. Три корабля против пяти. Может, мы с тобой разнесли один прыжком, очень надеюсь, – Радек мягко улыбнулся, протянув к нему руку, и тут же отдёрнул. – Кому-то пора в душ, нет?
Билл поднялся и пошагал в сторону ванной, пытаясь переварить полученную информацию. Под тёплыми струями воды в голову снова пришли размышления о его роли на войне – пока он вновь бессилен: заказ на новый корабль был принят, но ожидался не менее, чем через пару месяцев. Обычно двойку в это время обучали премудростям пилотирования, а Билл с Радеком просто прохлаждались на «Вортекс», проводя занятия для новичков и рассказывая про плен. Конечно, про лётную науку рассказывал Билл, а вот Радек красочно и эмоционально делился с курсантами впечатлениями о мегамуравьях (название на удивление прижилось). И вообще, он медленно, но верно становился душой компании на базе – весёлый, излучающий позитив.
Наблюдая за своим напарником, Билл ловил себя на мысли, что не узнаёт его. Нет, новый Радек нравился ему даже больше – именно эти черты, проскальзывавшие во времена их общения до плена, ему казались милыми. Задорный мальчишка. Но полюбил он его в подавленном состоянии, а потому сейчас тихо радовался. Счастье могло быть скоротечным – сделают корабль, и для них снова начнётся война. Которая, как они убедились, беспощадна. Значит, не стоит отказывать себе в удовольствиях…
– Ты уже всё? – Радек заглянул в щёлку отодвинутой двери, хотя знал, что Билл уже вытирается – ни на минуту не переставал читать.
– Заходи, – ухмыльнулся тот, повязывая полотенце вокруг бёдер.
Радека не нужно было упрашивать – собственно, для того и заглянул, чтобы тут же проскользнуть внутрь, закрыв дверь на замок, и прильнуть к влажной коже Билла, одновременно целуя. Полотенце тут же отправилось на пол, как и спортивные штаны Радека. От прикосновений у Билла тело покрылось гусиной кожей – эмпат всегда находит самые чувствительные точки, знает, как доставить удовольствие в конкретный момент, а ещё почти всегда от этого заводится сам, получая двойную порцию кайфа. Радек щипал соски, слегка поворачивая, а потом его руки скользнули к ягодицам Билла и сжали их. Один палец проворно обследовал вход, покружив, а потом на самый кончик протиснулся внутрь, заставив Билла сменить позу.
– Мне кажется, у кого-то появился фетиш, – он оторвался от поцелуя и посмотрел Радеку в глаза – сейчас потемневшие от возбуждения.
– Тебя не устраивает, что мне нравится твой зад? – улыбка была с ехидцей – отвлекают от задуманного.
– Иногда думаю, что мой зад нравится тебе больше меня, – продолжал издеваться Билл, хотя знал, что его мысли слышат.
– Ты нарываешься на комплимент? – поднял брови Радек. – А что не так?
– Как-то, знаешь… – прищурился он.
– Неоднозначно, да? Ну да, у тебя помыслы безгрешны – залипаешь на мои глаза, – хохотнул Радек, больно ущипнул за задницу и, пародируя Раша, скомандовал: – Упор лёжа!
В принципе, можно было пойти в спальню, но потом придётся опять мыться… Билл принял коленно-локтевую позу, опираясь на тёплый и мягкий на ощупь пластик пола. Радек опустился за ним, прихватив с полки смазку, а потом, разведя ягодицы ладонями, мазнул между ними языком.