Мишо рассчитывал, что после такого признания увидит улыбку на лице сдержанного графа. Но тот продолжал невозмутимо смотреть на него.
— Нет, я знаю, — продолжил президент, — это звучит весьма провокационно, если не сказать невероятно…
— Ну, это предположение не такое уж и новое, — перебил его граф абсолютно спокойным голосом.
— Что вы имеете в виду? Вы знали об этом?
— Эта тема была популярной в восьмидесятые годы. А не так давно один американец написал на этом материале настоящий триллер! Меня удивило только одно: услышать об этом в контексте с вашим противником.
— А что вы об этом знаете?
Граф отклонился и устремил взгляд вдаль.
— Кажется, на самом деле есть доказательства того, что Меровинги являются родственниками Иисуса Христа. Конечно, некоторые из них весьма спорны, но есть и неопровержимые. Как бы то ни было, есть кое-какие документы, которые до сих пор нигде не опубликованы и могли бы обосновать данную теорию.
— Значит, это правда?
Мишо смотрел на графа широко раскрытыми глазами. Он рассчитывал на непонимание, в лучшем случае на сдержанность графа, но никак не ожидал того, что и в этом вопросе тот был хорошо осведомлен.
— Так, значит, Ларош действительно является родственником Иисуса Христа?
Граф наконец улыбнулся. Кажется, это развеселило его, но он не смеялся над президентом, а очень хорошо понимал его опасения.
— А что если так? — спросил граф.
— Имеете в виду, если бы он действительно был родственником Христа? Если бы в нем действительно текла Его кровь?
— Вы выглядите очень взволнованным и в то же время воодушевленным, — заметил граф.
— Конечно, я взволнован. Вы только представьте себе мировую реакцию на это. Нашелся последний родственник Иисуса Христа — кровь Спасителя среди нас! Каждый будет преклоняться перед ним, и церкви падут к его ногам. Такой человек сможет управлять целым миром!
— С какой стати? Он же всего лишь человек!
— То есть?
— Разве Иисус не был наполовину человеком, наполовину Богом? Разве Его божественность заключалась не в том, что Он принял на Себя грехи человечества? Пожертвовал Свою жизнь на благо людей и воскрес на третий день?
— Знаете, я не настолько религиозный человек… — вставил президент.
Граф кивнул в ответ.
— Ну, собственно в этом и заключается религиозное значение Христа. Совсем не в Его жизни, учениках или Нагорной проповеди — чудеса и мудрости подобного рода были известны по всему миру задолго до Его рождения и даже после Его смерти. И, несмотря на то что Рождество во всем мире празднуется в честь Иисуса Христа, изначально это был языческий праздник. Правда, переделанный и ассимилированный. Самый главный праздник христианства — Пасха, который символизирует Его воскрешение. Лишь в этом заключается значение и божественная сила Мессии. То, что Иисус одновременно был и человеком, позволило лишь сравнивать себя с Ним. А также сделать более наглядным то, что Он хорошо понимал заботы, сомнения и нужды человека. Но на человеческом уровне Иисус был странствующим проповедником, если хотите. Возможно, даже членом секты ессеев.[35] Но имеет ли это хоть какое-то значение? Его человеческая сущность не имела абсолютно никакой силы, в отличие от Божественной. А что, если у Него действительно был брат? Или сын, как утверждают некоторые теории? Неужели и в них было бы что-то Божественное? Нет. Смогли бы они взять на себя грехи людей и воскреснуть из мертвых? Нет. Именно поэтому родство с Иисусом, конечно, было бы сенсацией, но отнюдь не имело бы никакого религиозного значения.
— То, что вы говорите, вполне логично, — согласился Мишо, — но сколько людей будут считать так же? Разве не падет перед ним на колени каждый только потому, что он — живая реликвия? Католическая церковь чтит Марию, хотя Она не имеет ровным счетом никакого отношения ни к воскрешению, ни к спасению человечества. Разве они не причислят к лику святых точно так же единственного живущего ныне родственника Иисуса?
— Скорее Библию перепишут заново. Вы только представьте себе: трещина между прогрессивными и фундаментальными воззрениями церкви станет еще больше. Это сможет поколебать и даже разрушить сам институт церкви. Как следствие — будет очередной раскол. Подумайте, разве церковь может себе это позволить? Католицизм, церковь и папа римский сегодня подвержены критике, как никогда. Подобный скандал совершенно неприемлем.
— Я снова согласен с вами, — сказал президент, — и все же ваши слова не успокаивают меня.
— Да, понимаю, реакцию церкви и людей сложно представить так однозначно, — граф сделал глоток, — но, может, я смогу успокоить вас по-другому.
— При всем моем уважении, месье граф, — Мишо покачал головой, — я сомневаюсь, что у вас это получится.
— Ну, во-первых, пока еще непонятно, сможет ли хоть одна из теорий о связи Меровингов с Иисусом выдержать критику мировой общественности. Скажите, кто-нибудь вообще занимается этим с научной точки зрения? Тот факт, что истории подобного рода странствуют по свету на протяжении сотен лет, видоизменяясь и даже появляясь на экране и не вызывая абсолютно никакого резонанса, как мне кажется, свидетельствует об обратном. Таким же спорным, на мой непрофессиональный взгляд, является и родство месье Лароша с династией Меровингов. Я знаю одного человека, который сможет помочь вам в этом вопросе лучше меня.
Мишо взглянул на графа с долей скепсиса и любопытства. Он совершенно не намеревался посвящать других людей в этот щепетильный вопрос. Кто, ради всего святого, сможет сохранять профессиональное хладнокровие в такой ситуации и даже помочь?
— Вы наверняка задаете себе вопрос, у кого можно спросить совета в таком важном деле. Наверняка вам будет интересно узнать, что династия Меровингов отслеживалась и держалась в тайне на протяжении нескольких сотен лет, и эту часть истории, без сомнения, можно доказать. За это несет ответственность один орден, который называется «Приорат Сиона». По воле случая сегодня он находится в Швейцарии. Думаю, я могу познакомить вас с человеком, который, как никто другой, разбирается в истории этого ордена. Это месье Плантард. Я думаю, этот господин в состоянии доказать, кто является истинным потомком рода Меровингов, и даже больше — а это единственное, что должно вас интересовать, — что это отнюдь не месье Ларош.
— Почему вы так уверены?
— Считайте это инстинктом, месье президент, — сказал граф и улыбнулся второй раз.
10 мая, лес Сен-Пьер-дю-Буа
В лесу стоял черный микроавтобус с тонированными стеклами. Ничто не указывало на то, что он приехал сюда всего несколько часов назад. Мотор был заглушён, двери плотно закрыты, в лесу слышались только удаляющиеся шаги. Еще несколько минут разогретый мотор пощелкивал в лесной прохладе, но потом звуки леса поглотили его.
В лесу раздавалось птичье пение, легкий ветерок пробегал по листве. На небе появились облака, и контраст между солнечными пятнами и тенью стал менее заметным.
Из-за деревьев неожиданно появились три фигуры. Они были облачены в черные плащи и двигались как хищные звери, поэтому заметить их было очень непросто. Казалось, после каждого шага они сливались то с деревом, то с кустарником, не издавая при этом ни малейшего звука. За считанные секунды они добрались до автомобиля. Первый открыл заднюю дверь, все трое зашли внутрь, дверь захлопнулась.
Внутри воздух был теплым и тяжелым. Пахло влажной одеждой, воском и чем-то сладким. Зажженная свеча осветила маленький алтарь. Он был выполнен из темного дерева и украшен стилизованной резьбой. Над алтарем висело полотно с изображением демонического существа. Оно было с рогами и пастью с острыми клыками. Существо было явно мужского пола, о чем свидетельствовал обнаженный мускулистый торс. Руки и ноги были покрыты густой шерстью.
Вместо ступней у него были мощные копыта, из-под которых на пол сыпались искры. На алтаре лежало белое расшитое полотно и стоял серебряный кубок. Он был наполнен темно-красной тягучей жидкостью. А рядом — череп кошки, с которого только что сняли скальп.
Свет от свечи танцевал на лицах четырех мужчин. Один из них уже давно ждал в машине. На вид ему было около тридцати. На нем был темный костюм, и от этого создавалось впечатление, будто он является частью тени. Его лицо бросалось в глаза, а взгляд был строгим и сияющим. На лбу какой-то знак был нарисован алой жидкостью. Очевидно, той же самой, которая находилась в серебряной чаше. В одиночестве он проводил здесь давно забытый ритуал, а потом послал своих подчиненных обследовать местность. И вот он снова позвал их к себе, чтобы услышать отчет.
— Говори! — приказал он одному из мужчин.
— Изгородь уходит на несколько километров в лес, господин. Я прошел вдоль заграждения до тех пор, пока оно не начало подниматься в гору. По всему периметру расставлены вооруженные рейнджеры. Судя по всему, это профессиональные охранники, может быть даже военные.
— Есть ли возможность пройти незамеченным мимо них?
— Некоторые из нас наверняка смогли бы это сделать. Правда, опасность очень велика. И в западной части леса ходят как минимум три десятка вооруженных охранников.
— А что вы видели? — спросил мужчина в костюме двух других.
— В тридцати минутах к югу отсюда располагается лагерь, — начал один из них, — он очень похож на армейский, по всей видимости, там есть офис, казармы и что-то наподобие склада.
— Профессор Лавелл?
— Нет, господин. Похоже, его там нет. Лагерь находится в центре огражденной территории. К нему ведет дорога, но она перекрыта большими воротами. Похоже, это и есть главный вход на территорию. Если мы будем следить за ним, то рано или поздно Лавелл появится там.
— Я и сам знаю, что мне делать! — возразил мужчина в костюме.
— Да, господин, прошу прощения, — он опустил голову и обнажил свою шею, — да прибудет с вами Велиал, Аш Модей.
Аш проигнорировал его и обратился к третьему: