— Я ей в горло не заливал. Это вся ваша порода порченная, а я терплю и мучаюсь столько лет. А ключи мне бабка твоя дала, — Дядька выхватил из кармана связку ключей и насмешливо помахал перед лицом у Влады, вызывая у меня острое желание выбить этими железками ему зубы. — И ты тут особо не "моекай". Скоро тут все наше с Иркой станет, а терпеть тебя в своем доме мы не станем.
— Ложь все это. Бабушка сказала, что больше вам ключи не даст, после того как вы с теткой из дома все что можно вынесли, продали и пропили. Верни ключи и выметайся сам и тех, кто там еще с тобой прихватывай, — Влада требовательно протянула ладонь и мотнула головой, указывая на выход.
Мужик злобно сверкнул в мою сторону глазами и нагло выпрямился, демонстративно засовывая ключи обратно в карман.
— Че, думаешь, если хахаля подцепила, не успев из дурки выйти, так уже и смелая? Так мои дружки ему сейчас моментом рога пообломают и тебе навешают за неуважение к старшим. — При этом сам родственничек хоть и ухмылялся нахально, но попятился и оглянулся, явно собираясь звать подмогу. — И не стой тут с протянутой рукой, больная, я по пятницам не подаю.
Этот жирный боров заржал чрезвычайно довольный своей шуткой, а я решил, что наслушался, и с меня, в принципе, хватит. Резко, но аккуратно отстранив с дороги Владу, я дал ему по пузу, отчего его смех моментально стал придушенным бульканьем, и парой отточенных за годы движений уложил эту тушу на пол с заломленной рукой. Нежданный родственничек заерзал и заскулил, но особых попыток скинуть меня со спины и не сделал. Похоже, его насквозь пропитое и оплывшее тело было просто не способно на достойное сопротивление.
— Прошу прощения, Влада, — пробормотал я, заламывая вторую руку и сковывая их наручниками, выуженными из заднего кармана. — Надеюсь, ты не против, если я поприветствую твоего родственника соответственно его поведению?
Влада хоть и смотрела немного грустно, но возражать не стала.
— Я не против, и он мне не родственник, — повторила она.
— Сука, — завизжал мужик подо мной. — Какая же ты сука, как и мамаша твоя.
А вот это уже вообще лишнее было. Ублюдок тут же заработал совершенно случайный удар лицом об пол. Из разбитого носа потекла кровь, и сопротивление на время совсем затихло.
— Кто еще в доме? — спросил я, поднимая голову этому уроду за его редкие засаленные волосы.
— Друзья мои, — ответил он, дезориентировано глядя в стену перед собой. — Колька и Серега.
— Что-то не спешат они тебе на помощь, — усмехнулся я, поднимаясь и прислушиваясь к звуку, очень напоминающему звон стаканов. — Видно, не до тебя.
Очевидно, от удара об пол поверженный немного подзабыл, зачем привел группу поддержки, но сейчас опомнился.
— Мужики. Наших бьют, — истошно завопил он, пытаясь перевернуться, и зашипел уже мне: — Ты погоди, козлина. Сейчас тебе и сучке этой трындец придет.
— Годю, конечно, — кивнул я, доставая телефон и набирая номер нашей дежурки, и стал рядом с побледневшей Владой. — Не нужно нервничать, Влада, но на улицу выйти стоит.
Она уставилась на меня широко раскрытыми испуганными глазами, когда со стороны кухни в ответ на боевой клич нелюбимого дядьки послышались шум, ругань и топот. Все-таки хоть ты сто раз экстрасенс и суперженщина, но животного страха перед грубой силой никто не отменял, и это совершенно нормально.
— Но как же я брошу вас одного? — Женщина заозиралась в пустой прихожей, похоже, в поисках какого-то оружия, и я чуть не рассмеялся от умиления. Нет, со страхом это я, видно, погорячился.
— Влада, здесь и так тесно, не хочу вас задеть. Просто постойте снаружи, — попросил и протянул ей мой телефон. — Сейчас дежурный ответит, скажите ему, нужен наряд на ваш адрес. Проникновение на частную собственность и нападение на сотрудника и все такое. В общем, разберетесь, — отдав мягкий приказ, отвернулся, делая шаг навстречу двум бугаям, наконец выскочившим из кухни и ломанувшимся в нашу сторону.
На этот раз она послушалась и резво покинула помещение, торопливо говоря по телефону.
Первого выскочившего на меня высокого, но тощего лупоглазого детинушку я срубил ударом в челюсть, и он рухнул как подкошенный. Но в этот момент ублюдочный родственничек извернулся все же и врезал мне под колено ногой, отвлекая и почти лишая равновесия. Поэтому я чудом не пропустил удар водочной бутылкой по голове от второго архаровца, который, по меньшей мере, вырубил меня бы точно. Едва уклонился, и стекло тяжело обрушилось на левое плечо, лишая подвижности руку и окончательно выводя меня из себя.
— Ну ты, тварь, нарвался, — зарычал я от боли и ярости одновременно и стал молотить его одной правой, чего, в принципе, оказалось более чем достаточно. Уже через минуту на полу, пачкая его кровью, валялись три скулящих, безобразно матерящихся и мало сохранивших способность к передвижению тела. И именно этот момент выбрала запыхавшаяся Влада, чтобы нарисоваться в дверях с садовой ржавой лопатой наперевес и самым угрожающим из возможных видов. Ни дать не взять — амазонка на тропе войны. Не выдержав, я непристойно фыркнул и зашелся смехом. Она сначала покраснела и опустила свое страшное оружие, укоризненно глядя на ржущего меня.
— Я помочь хотела, — сказала женщина, впрочем, заражаясь уже моим приступом немотивированного веселья и улыбаясь. — А это все, что смогла быстро найти.
— Ну, по крайней мере, я знаю, что ты не бросишь меня, окажись я в жо… сложной ситуации, — хрюкая и утирая слезы, констатировал я.
— А ты другого ожидал? — с искренним удивлением спросила Влада.
Ответить я не успел, потому что вой сирены и проблесковые маячки сообщили о прибытии наряда. Когда дежурные грузили беспокойный груз в машину, Владин дядька опять стал ругаться и сыпать угрозами.
— Все равно домик-то мы отожмем, — вопил он. — Бабка-то при смерти, чокнутая. А как перевернется, все нам достанется. А тебе, защитник херов, ни хрена не обломится тут. Еще и замочит тебя эта сука полоумная, как тех пацанов бедных.
Проводив машину дежурных и пообещав завтра оформить задержанных как полагается, я вернулся во двор и увидел Владу, которая стояла привалившись спиной к стене дома. Ее и без того лишенное румянца и загара лицо сейчас казалось еще бледнее обычного, губы сжаты в белую напряженную линию, а взгляд был выжидающим и обреченным одновременно. Она опять была похожа на человека, готового немедленно защищаться, и это резануло мне по нервам, вызывая острую досаду. И поэтому, несмотря на то, что язык буквально чесался, решил, что время докапываться до сути не подходящее.
— Так что, я могу рассчитывать на кружку чая за помощь в устранении бардака? — подмигнув, спросил я.
По тому, как медленно изменилась вся поза и выражение лица женщины, понял, что совсем не этого вопроса она ожидала в первую очередь. Ну что же, не только вам меня удивлять, госпожа экстрасенс. Антоха… он тоже кой-чего может.
— Тебе совсем не обязательно мне помогать, — опустив глаза, ответила Влада.
— Здрасте, ты за меня на отморозков с одной лопатой готова была пойти, а я тебе прибраться не помогу? — На скулах Влады вспыхнули пятна, выдающие смущение, и она с улыбкой покачала головой и, похоже, окончательно отпустив напряжение, пошла внутрь. Ну вот так-то лучше, чем стоять, как перед расстрелом. Вместе мы очень быстро навели порядок и в прихожей, и на кухне, где троица незваных гостей насвинячила отменно. Когда я наконец получил свою кружку чая и обосновался на подоконнике, Влада уселась рядом, так что наши плечи и бедра почти соприкасались.
— Ты ведь знаешь, что нельзя здесь оставаться одной, пока не сменишь замки? — я не столько спрашивал, сколько настаивал.
— Почему? — удивилась Влада. — Ты ведь забрал у дяди ключи.
— А кто сказал, что у него нет дубликатов?
— Но ведь он и его дружки все равно будут пока в отделении, — пожала она плечами.
— Будут, конечно, — кивнул я и хлебнул кипяток из единственной кружки. — Но всегда может в отместку позвонить кому-нибудь и попросить прийти и доставить неприятности. У таких типов полно собутыльников, готовых сделать гадость, если за нее проставятся или проплатят.
— Да нет у него денег, — отмахнулась Влада. — Они с теткой все, что могли, пропили. Она до встречи с ним вполне успешной была, хоть и одинокой. Встретила этого… Моложе себя, тогда еще симпатичный был, слова правильные и красивые говорил. Мама сразу сказала, что он дерьмо. Но тетя Ира и слушать никого не захотела. А он и присосался к ней, как клещ. Споил постепенно и сам спился. Если бы не бабушка, они бы давно и этот дом продали, и деньги спустили.
Влада говорила отрывисто и задумчиво, глядя перед собой, и я задавался вопросом, что за картины она сейчас видит в своих воспоминаниях.
— Ну, я так понимаю, что состояние бабушки серьезное, если этот деятель явился сюда с притязаниями, — вернул я ее к насущному.
— Похоже на то, — плечи женщины опустились, и лицо помрачнело, как будто его накрыла тень.
— Ты не в курсе? — удивился я.
— Нет. Она… не общается со мной, — Влада резко махнула головой, чуть скривившись, как от неожиданной боли. — Я — разочарование.
Твою мать, ну вот кто меня за язык тянул с этими расспросами. Но раз уж начали…
— Но когда ты пришла, то ожидала ее увидеть.
— Просто подумала… мало ли. Вдруг что-то изменилось, — она закусила губу и дергано пожала плечами, скрывая неловкость.
Влада опустила голову и зажала обе ладони между коленями, выдавая вновь возросшую нервозность. Глубоко вдохнула и выдохнула, явно решаясь.
— Спроси меня, — тихо сказала она.
— А ты уверена, что готова рассказать?
— Скорее всего, нет и никогда не буду, — снова тяжело вздохнув, ответила она, продолжая смотреть на свои руки. — Но лучше сделать это сейчас, чем все время опасаться, что ты рано или поздно узнаешь и станешь презирать меня. Сейчас я это легко переживу, а потом может быть намного хуже.
— Почему это?
— Потому что я стану верить, что ты мой друг. — Вот ведь… кто сказал, что я хочу быть другом?