— А разве мы это не выяснили раз и навсегда? — усмехнулась Влада и, сделав несколько быстрых шагов, плюхнулась и посмотрела на меня довольно и торжествующе, а мне от этого живого дразнящего блеска в ее глазах будто в живот врезали комом концентрированного возбуждения. Зараза, что-то держать дистанцию становится все сложнее. Тут же вспомнился секундный полный контакт наших тел тогда у машины, и стало только хуже. Собственно, я уже толком и не понимаю, зачем корчу из себя стойкого оловянного мента, ведь Влада не слепая, да и моя на нее реакция более чем очевидна.
— Это неспортивно, госпожа экстрасенс, — упрекнул я и с тоской покосился в сторону ванной. — Баня, конечно, баней, но как же в душ охота. Я под этими повязками уже весь чешусь.
А еще неплохо бы снять напряжение единственным доступным сейчас образом, а то как бы, Антоха, чудить чего ты не начал.
— Ну, тогда у нас только одна проблема, Антон, — поднявшись, Влада подошла ко мне и стала вполне деловито расстегивать рубашку. — У нас нет сменной одежды.
Черта с два мой мигом подпрыгнувший член с ней согласился. "Ни одного презерватива с собой, вот это не проблема, а прямо катастрофа" — завопил бы он, если бы мог. Как все же хорошо, что членом мы иногда думаем, но не говорим. Вот было бы извечное позорище. По крайней мере, у меня рядом с этой женщиной точно. Болтал бы не затыкаясь небось, гад.
Когда, покончив с рубашкой, Влада взялась за мой ремень, я только и мог, что возвести очи к потолку и повторять себе, что мой стояк она уже видела, и ничего такого тут не происходило. Ага, обычное дело. А в голове зашумело от усталости, а вовсе не от того, что она опять опускалась на корточки, чтобы раздеть как маленького. Твою же дивизию, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы донести до женщины свои желания, да так, чтобы она прониклась и пошла мне навстречу. Чего же сейчас стою тут, как соляной столб, во рту сухо и ни единой связной мысли?
— Ногу подними, Антон, — Горячие пальцы скользнули по бедру, и я со свистом втянул воздух и просто уже не смог не посмотреть вниз. Господи, да так же и от сердечного приступа помереть на месте недолго. Влада медленно поднимала глаза от моего члена, дернувшегося под боксерами прямо перед ее лицом, и потемневший взгляд ее был однозначен. Выражение сиюминутной и неподконтрольной жажды близости самого примитивного и древнего из всех возможных человеческих взаимодействия читалось безошибочно. А может видеть, а точнее, всем нутром чуять подобное — это мой личный дар? Ага, дар быть кобелем, который точно знает, где пахнет сексом.
— Я… — сглотнул, вышагивая из брючины. — Я не смогу дать тебе ничего, кроме этого. Секс ради взаимного удовольствия. Я на большее просто не способен.
Влада с этим ее откровенным, ничего не прячущим взглядом вызывала просто невыносимое желание быть честным с ней в каждом слове, прикосновении, даже если прямо сейчас это будет означать гигантский облом для меня.
— Я возьму что есть. Большего не попрошу, — с грустной улыбкой ответила она и уже намеренно нежно провела по второму бедру, напоминая, что штаны надо снять до конца, и заставляя мои яйца сжаться, а член снова задергаться в предвкушении.
Секундный вой предупреждающей сирены в мозгу я послал к чертям. Нам вместе дальше работать? Секс между такими, как мы, паршивая идея? Во что это может превратиться, пойди что-то между нами не так? Да гори оно огнем. Кого это сейчас вообще волнует.
Обхватив ее затылок, я потянул ее вверх, к своему лицу. Наклонившись, встретил дрожащие губы на полпути. Поцелуй в первый момент из-за столкновения наших ртов вышел жестким, каким-то неуклюже-варварским, соленым от капельки крови в треснувшей губе. Но едва мы выпрямились, Влада обвила мою шею и мягко потянула за волосы, на секунду тормозя мое агрессивное нападение. Твою же ж… Оголодавший и слегка дикий Антоха немного слишком для нее? Но оказалось, что этой женщине просто нужен собственный контроль. Обхватив мое лицо, она провела по моим губам своими и стала целовать мягко, начиная с едва уловимых касаний, обжигающе нежных и при этом настойчивых. Так, будто пила меня, вкушала медленно и бесконечно сладко. Черт, "сладко" — словечко не из моего лексикона. Не тогда, когда речь идет о сексе. Но сейчас по всему моему телу от каждого нового контакта наших ртов и трения языков растекалось именно это тягучее и неодолимо прекрасное ощущение. И я бы ни за что не захотел сейчас отказаться от него, сорваться в другой темп, рвануть вперед. Нет, в этом моменте времени существовала лишь эта влажная умопомрачительная ласка, взаимное смакование, поглощение и этого пока было настолько достаточно, что я не роптал бы, продлись это хоть вечность и останься без всякого продолжения. Хотя нет. Это я уже слукавил. От желания оказаться внутри этой женщины мой стояк был болезненно-каменным, а яйца уже завели тоскливую песню про синий иней. И как она могла раньше мне казаться веселой и задорной?
Но все ведь в курсе, что судьба по натуре сука и насмешница? Что касается меня, это точно так.
От настойчивого громкого стука мыльный, сияющий, как гребаная радуга, пузырь нашей с Владой интимности лопнул, оставляя моргать и захлебываться дыханием, шокированно пялясь друг на друга.
— Антоха, — заорал Никита сквозь дверь. — Отдых отменяется. У нас опять ЧП.
— Да каково же хрена, — простонал я, отпуская Владу, ощущая себя так, будто меня наживую от нее отдирают.
— Запомни это, — сказал, быстро проведя пальцем по ее припухшим сейчас губам. — Это не конец, и мы обязательно продолжим.
Бросив последний сожалеющий взгляд на женщину, которую больше всего хотел сейчас видеть голой и потной под собой, я распахнул дверь.
— Варавин, вот прямо сейчас я тебя ненавижу и даже прибить могу, — предупреждающе прорычал ему в лицо.
— Антоха, не моя вина, — извиняющимся тоном пробормотал он. — Тут просто такое дело… Немовский участковый звонил, наряд вызвал. У него там народные, мать их, волнения. Похоже, душегуба вашего поймали.
ГЛАВА 21
— Я наряд вперед послал, — отрывисто бросил Варавин, запрыгивая в этот раз за руль служебного УАЗика сам. — Звонили пацаны минут пять назад. Там задница просто. Средневековье, мать его. Давайте быстрее.
Не знаю, дело в дороге, в спешке или в водительском мастерстве Никиты, но до Немова мы набили себе немало шишек и синяков. Влада обеспокоенно смотрела на меня и даже разок схватила за локоть, когда на очередном ухабе особо швырнуло. Но я сварливо пробурчал, чтобы сама держалась покрепче, хватает нам одного калеки. На самом деле я был сердит на то, что она решительно отвергла мою рекомендацию остаться в коттедже Варавина. Если там то, что я думаю, то усмирение разошедшейся толпы — это не развлечение и может обернуться черт его еще знает как. Но Влада неожиданно натуральным образом уперлась, причем без малейшего объяснения.
— Мне нужно туда поехать, — Вот и все тебе доводы. Ну, что сказать? Экстрасенс там или нет, женщина она и есть женщина.
Чем ближе подъезжали, тем более наэлектризованным себя ощущал. Так, словно вместе с колесами дребезжащего УАЗика кто-то вращал и некую динамо-машину, повышая напряжение. Очевидно, Влада тоже это чувствовала. Черты ее лица становились все более напряженными, будто она уходила в себя, переставая замечать окружающее, и вот уже я то и дело ловил ее на очередном ухабе.
— Приехали, — сообщил Никита, но, само собой, ни единого фонаря не наблюдалось, и все, что мы смогли увидеть — покосившиеся заборы в скачущем свете фар.
Вскоре где-то впереди замелькали проблесковые фонари патрульной машины, и Варавин вдавил педаль, ориентируясь на них. И почти сразу вынужден был резко затормозить, едва не влетев в группку из нескольких местных.
— Да какого хрена вы тут… — в сердцах заорал он, распахивая дверцу и вываливаясь наружу, продолжая материть их на чем свет стоит.
Неожиданно стало сразу слышны шум, крики, и появилось зарево впереди. На фоне такой подсветки дерганые силуэты множества людей смотрелись дико и сюрреалистично. Даже удивительно, сколько народу может жить в такой вроде крохотной деревушке. И, естественно, любая толпа кажется в десять раз больше и опаснее в темноте, когда размахивает кольями и топорами и совершенно неуправляема. Выскочив вслед за Никитой, я встал рядом с ним, оценивая всю обстановку. В глубине одного из дворов, хлипкий забор которого был повален, полыхало какое-то строение, вроде бани или сарая. Трое наших парней в форме стойко сдерживали несколько десятков беснующихся местных во главе с выглядящей совершенно невменяемой Киселевой. За их спинами у темной бревенчатой стены старого дома, до которого огонь еще не добрался, стояли двое мужчин, чей возраст сейчас не поддавался определению из-за того, что они были жутко избиты. Один, похоже, сильнее, потому что практически висел на плече второго, покрепче.
— Ладно, один наш клиент, а второй-то кто? — оценив увиденное, спросил у Никиты.
Тот всмотрелся повнимательней в измордованных до неузнаваемости людей.
— Твою ж налево. Это же участковый местный, Серега Баринцев, — наконец узнал он. — Как эти суки бешеные его изукрасили. Ну, я им, тварям, устрою.
Патрульным пока удавалось держать нападающих на расстоянии, но добраться до служебной машины, брошенной за пределами двора, сквозь всех этих орущих и потрясающих подручным оружием людей явно было без вариантов. Толпа — страшная сила, но в ней всегда есть предводители. И здесь в том числе.
— Вон эти трое, прямо за мамашей, — указал Никита на трех здоровых детин, больше всего наседающих на патрульных, помимо самой Киселевой, которая размахивала перед лицами полицейских чем-то вроде самодельного факела, вопила изо всех сил что-то про "порвать" и "спалить" помимо сплошного мата. — Надо бы вырубить их.
— Сначала того, — ткнул я здоровой рукой на одного тощего козла, стоящего в толпе чуть дальше, но при этом явно заводящего всех еще больше своими пламенными визгливыми речами. — Натуральный керосинщик, мля. Если ему хлебало не заткнуть, он нам организует камни в спину, даже если тех нейтрализуем.