— Глобальный контроль над Фербисом, — подтвердил Салис.
— Дальше еще веселее, — продолжил Шальшок. — Каждый сотовый телефон постоянно
посылает в эфир сигнал доступности. То есть это тот же радиомаяк. Все
что нужно, так это узнать номер интересующего тебя объекта и ты сможешь
легко отследить его перемещение.
— Неверов при последней встрече сказал, что если есть пейджер или телефон,
то их нужно выбросить, — вспомнил Салис.
— Я сразу понял зачем он это сказал, — мотнул головой Монлис. — Каждая
покупка по кредитной карточке оставляет о себе полнейшую информацию. Где,
что, когда, кем куплено и в каких количествах. Уже восемьдесят лет как
применяются разработки позволяющие за несколько секунд идентифицировать
лицо фербийца по изображению с видеокамеры наблюдения. В Альвероне их
только более ста тысяч. А по всей империи несколько миллионов. Ставят
их под предлогом контроля за правонарушениями. Но вот ты становишься опасен
для системы, тебя объявляют в розыск и все. Как только ты попадешь в поле
зрения видеокамеры, твое изображение будет идентифицировано и твое местонахождение
определено. А бредовые идеи о поголовном дактелоскопировании? Отпечатки
каждого фербийца есть в базе данных. Ты выбираешь жертву, распечатываешь
ее пальчики, затем сканируешь как отпечатки с места преступления и опознаешь
преступника по картотеке. Все. Клиент в розыске. И потом доказывай что
ты не верблюд.
В зале висел легкий гомон. Официантки сновали между столиками и с трудом
успевали разносить заказы. Имперские сыщики продолжали трепаться не забывая
при этом выпивать и закусывать.
— Про теорию двадцать пятого кадра слышал? — спросил Монлис.
— Ес-тес-но, — ответил Салис.
— На экране компьютера, так же как и на видеоэкране, кадры меняются с
частотой двадцать четыре кадра в секунду. Школьники и студенты Фербиса
часами торчат за компьютером. Прелесть в том, что в их среде можно проводить
выборочное кодирование. Засылаешь объекту в компьютер вирус, программку,
и она его кодирует. Заметь индивидуально. Никаких тебе генераторов, никаких
очагов неадекватности поведения.
Монлис разлил остатки шипучки по бокалам и убрал пустую бутылку в коробку.
Сыщики соприкоснулись бокалами, сделали по глотку и вернулись к жаренному
мясу.
— Ну, как свитки? Поверил в заговор? — спросил Монлис.
— Хм… так… Слишком много совпадений с реальной жизнью. Поневоле призадумаешься.
— Многие придерживаются версии, что эти свитки вольный перевод земных
«Протоколов Сионских мудрецов», а сами протоколы выдумал Сергей Нилус.
Человек он был, мягко говоря… странный. Однажды и он уверовал в заговор.
Кое-кто считает, что протоколы ему подбросила царская охранка. Есть так
же мнение, что те протоколы ни что иное, как памфлет француза Жоли «Диалог
в аду», написанный им о наивном деспотизме Наолеона-3. На Фербисе они
в первые появились семьдесят четыре года назад
— Ну а сам-то ты веришь? — спросил Салис.
— Я? Хм, — Шальшок улыбнулся и замолчал. Было видно, что он не один раз
думал над этим вопросом. — А ты попробуй представить, что свитки «Ригейских
старцев» написаны с другой целью.
— О чем это ты?
— Книжка, в которой собрано столько способов… схем захвата власти, больше
претендует на справочник, чем на стратегический план. Быть может неизвестный
автор собрал все реальные на его взгляд методы воедино, с целью предостеречь
человечество от той бездны, к краю которой оно однажды, века назад, подошло?
А Нилус заполучил их случайно и трактовал как захотел. Ну не любил он
евреев, не-лю-бил. Между прочим и заработал еще на этом. Может к протоколам,
или свиткам, — называй как хочешь, — надо относиться не как к плану захвата
власти во всем мире, а как к вводной, на армейских учениях? Представь,
что эти бумажки просто обозначили признаки и характеристики условного
противника. И писаны они для того, чтобы научиться противостоять ему,
противнику. Ведь если кто-то однажды додумался до этой схемы и ужаснулся,
то другой может постараться обратить все это себе во благо. То, что мы
с тобой нарыли за последний месяц, во всем мире называется не иначе как
заговор. И, похоже, мы даже знаем чей.
— Мне плевать, чей это заговор, — сказал заметно опьяневший Салис, —
масонов, американцев или рыжих муравьев с аршорских равнин. Главное —
я знаю, что он есть. И цель этого заговора моя империя. И сколько же глупцов,
— со вздохом продолжил инспектор, — в нем участвующих думают, что играют
партию первых скрипок, а на самом деле исполняют роли обычных статистов
в дешевой пьесе. Политики, журналисты, чиновники… Господи… Они же все
говорят как по писанному. Причем даже не пытаются изворачиваться. Стоит
только повнимательней присмотреться и сразу становится ясно, откуда что
берется. Но у империи есть я! — Салис стукнул кулаком по столу. — А пока
я есть, ни у кого, ни хрена здесь не получится.
Имперские сыщики просидели в «Торнадо» до десяти часов вечера. Когда небольшой
зальчик заполнился до отказа они ушли. Разговаривать в переполненном,
галдящем на все лады баре — удовольствие небольшое. Салис побрел домой,
Шальшок проводил его взглядом и повернул в сторону подземки.
За секунду до пробуждения Лоуну Салису приснился сон, в котором у него
страшно болела голова. Она просто разламывалась на части. Инспектор открыл
глаза и прислушался к своим ощущениям. Ощущения были ужасные. Лоун перевернулся
на правый бок и сел на край кровати. Он осмотрелся. Первые две минуты
он никак не мог понять, где находится. Комнатка была небольшой, четыре
на три метра. Из мебели в ней стояла лишь кровать, на которой он сейчас
сидел. Дверью служила обычная решетка из толстых стальных прутьев. За
решеткой был слабо освещенный коридор. Инспектор нежно обхватил голову
руками, надеясь, немного ослабить боль, и тут же отдернул их, как будто
его током ударило. От прикосновения пальцев к макушке боль в сто крат
усилилась. Теперь стало ясно, что это не похмелье.
— Ни-фи-га себе… сходил за хлебушком, — проскрипел инспектор шершавым
языком. В горле было сухо.
Салис почувствовал, что ему сильно хочется пить. «Значит, все-таки, ящик
шампанского вчера был, — рассуждал инспектор. — Тогда почему так сильно
болит макушка? Потому что по ней кто-то треснул. Интересно, кто это мог
треснуть?! И вообще, где я? — Салис еще раз огляделся. — На законников
вроде не похоже, на вытрезвитель тоже. Что это … халат какой-то, штаны
непонятные… Нет, не может быть… Чтобы с ящика шампанского на четверых
и белая горячка…. Нет, так не бывает! Да и не пью я. Ну, почти не пью.
Тогда где я»?
В коридоре послышались шаги. Салис повернул голову в сторону двери и замер
в ожидании. Чтобы адекватно оценить действительность, инспектор мобилизовал
все внутренние резервы организма.
За решеткой появился коротко остриженный, высокий, широкоплечий фербиец
средних лет, в белом халате, у которого просто на лбу было написано —
санитар. Он молча поставил на пол белый пластиковый стаканчик, достал
что-то из кармана, разорвал цветную фольгу и бросил в стаканчик два белых
диска. В стакане, очевидно, была вода и она, судя по всему, забурлила.
— Выпейте это, — равнодушно сказал фербиец в белых одеждах и протянув
руку за решетку поставил стаканчик на пол. — Легче станет.
Салис предположил, что санитар бросил в стакан таблетки и поднявшись с
кровати подошел к двери. Санитар тут же ушел. Инспектор с сомнением взял
стаканчик в руки. Он принюхался и, предположив, что это аспирин, сделал
очень маленький глоток, буквально помочил язык. Как показалось Салису,
предположение было верным. Лоун за четыре глотка проглотил содержимое
стаканчика и поставил его на место.
«Ничего себе сервис в вытрезвиловке пошел, — думал Салис. — Если это Монлис
шутит, дам в морду. Ей Богу дам! Где пистолет, шмотки? Дурдом какой-то».
Инспектор забрался на спинку кровати и выглянул на улицу. День был солнечным.
Окно, в которое смотрел Салис, было возле самого асфальта. Напротив него,
на расстоянии пятидесяти — шестидесяти метров находились ворота. К будке,
что стояла возле ворот, подошел фербиец в камуфляжной форме, с резиновой
дубинкой на поясе, и скрылся за ее дверью. В обе стороны от ворот тянулся
забор с колючей проволокой на торчащих к небу ржавых кривых кронштейнах.
Слева и справа от окна в поле зрения инспектора попали два одинаковых
серых здания. Кроме фербийца в камуфляжной форме, больше никого не было
видно.
«Неужели опять Вартонус? — с испугом подумал инспектор и спустился со
спинки кровати. — Упрятал в психушку? Между прочим, запросто».
В коридоре снова послышались шаги. Инспектор обернулся. Первым показался санитар, что принес стаканчик с аспирином, за ним еще один фербиец в белых
одеждах и белой шапочке. Решетка скрипнула и отворилась. Второй санитар
вошел в камеру, за ним землянин в белом халате, который подсознательно
Салису показался как профессор. Может быть из-за пожилого возраста, может
из-за бородки клинышком.
— Здравствуйте господин Салис, — добродушно сказал профессор и поправил
старомодные очки.
— Привет, — грубо ответил Лоун и прикинул свои шансы на побег. Шансы
были невелики, но попробовать стоило.
— Меня зовут доктор Экхарт. Сразу хочу вас предупредить, что убежать
отсюда невозможно.
— Откуда отсюда?
— Это не так важно. Главное что вы теперь здесь и от вашего поведения
зависит расстанемся мы друзьями или не расстанемся вообще.