Он не сдавался еще почти полгода. Но после того разговора Ане стало легче, потому что можно было не бояться, что он о чем-то догадается, ведь сама все рассказала.
А в начале зимы начался их роман. Он признался, что не может больше бороться с собой. Что тоже ее любит и она – луч солнца в его жизни. Аня была счастлива настолько, что воздух вокруг нее искрился.
Но это длилось не долго. Видимо, что-то заподозрив, физика стала жестко контролировать жена. Он мог встречаться урывками и только днем. Созваниваться тоже. Разговаривал по телефону подчеркнуто отстраненно и коротко, сообщений не писал.
Аня раздражалась и злилась. Устраивала истерики. Плакала. Грозила. Требовала сделать выбор.
Павел Павлович бормотал в ответ про то, что «все не так просто… жизнь… дети… юношеский максимализм». Аня только еще громче кричала что-то в ответ. И это длилось долгие годы.
Был момент, когда он решился уйти от жены. И даже стал присматривать им квартиру для переезда. Но тут жена забеременела. Павел Павлович счел это знаком свыше и великодушно предложил Ане самой решать, стоит ли ей продолжать с ним отношения или нет, потому как жену в таком положении точно бросить не может. Это было честно и открыто, так он говорил. А Аня уже не могла выпутаться из трясины, такая жизнь стала для нее нормой, другой не было даже в ее представлении о мире. Так что и выбирать было нечего. За почти десять лет она разучилась видеть какие-то другие варианты.
Жена меж тем родила и стала активно привлекать к уходу за ребенком мужа. Он, чувствуя свою вину, подчинялся. В итоге и сам по-настоящему привязался к этому малышу, старшие дети стали самостоятельными, все меньше нуждались в родителях, а тут вдруг такая радость – полное погружение в мир чистоты, умиления, детских восторгов, простого нехитрого счастья.
Во время редких встреч с Аней он почти все время говорил о сыне, его успехах, как он смешно стучит кулачками по погремушкам, начал «гулить».
– Что значит гулить? Что за слово такое дурацкое? – раздражалась Аня.
– Ну, значит, на своем языке что-то бормочет… агу-агу…
– Значит, так и говори – агукает. А мне-то какое дело?
– Аня, ну что ты? Это же ребенок. Он ни в чем не виноват.
– Конечно! Только я во всем виновата.
К тридцати годам она превратилась в сварливую тетку. Всем недовольную. Подозрительную. Ядовитую. На лице – застывшая претензия, губы плотно сжаты. Так она с утра приходила на работу и так же вечером уходила домой, где ждала звонка от него.
Друзей не было. Какие-то приятели, которые появлялись и исчезали. Карьеры – тоже, она работала секретарем или офис-менеджером, часто меняя места, как правило, после того как кто-то из возрастных дамочек начинал интересоваться ее личной жизнью.
Родители стали все чаще и все менее деликатно просить внуков. Аня в ответ просто стала реже ездить к родителям.
У нее не было своих интересов и увлечений. Это слово вызывало внутреннюю усмешку. Зато она знала, какие фильмы предпочитает жена Павла, что чаще всего готовит на ужин, что лучше получается, когда и чем болеют его дети, об их успехах в школе и спорте. Праздники ненавидела, как и выходные. Проводила их дома перед телевизором или шла гулять. Просто бродила по улицам, заглядывая в окна домов.
В окнах были люди, семьи, ей нравилось представлять, как они сейчас наверняка выясняют отношения, предъявляют претензии друг другу, ссорятся, не жизнь, а вынужденное сосуществование. А вот она – одна, свободная – гуляет в свое удовольствие на свежем воздухе.
Потом приходила домой, не включая свет, падала на кровать, рыдала и не вставала до следующего утра.
И вдруг Аня решила проявить инициативу. Взять судьбу в свои руки! И присмотрела себе мужа на работе. Диму. Одного из лаборантов НИИ, куда устроилась от отчаяния администратором.
Не выразительный, скучный, тихий. Внешне совсем не похожий на Пал Палыча – плотный брюнет, с отчетливой проплешиной. Он был как робот. Приходил на работу минута в минуту, обедал и уходил по часам. У него не случалось просрочек, неполадок, косяков, но и взлетов тоже. Все очень четко и ровно. Дима почти никак не выражал свои эмоции, голос всегда был одинаково ровным, а лицо бесстрастным. Со всеми коллегами держался вежливо и отстраненно.
Это Аню и привлекло. Она измучилась жить в пекле эмоций. Устала. Месяц назад Павел в очередной раз «порвал» с ней – выбрал жену, детей и попросил его забыть.
Опыт подсказывал – это не конец, пройдет время, и он снова придет и продолжит ее мучить.
Ждала.
Однажды утром она проснулась и поняла, что, если так продлится еще хотя бы пару месяцев, она просто умрет. У нее не осталось сил. Не проснется однажды или упадет посреди улицы. И никто не спасет, совершенно точно, потому что некому.
Аня испугалась.
Тут же пошла в салон и сменила номер телефона. Выбросила старую сим-карту, чтоб не было искушения самой позвонить, и уехала в санаторий. Там она почти все время спала. Выходила только на завтрак, обед и ужин, а за три дня перед отъездом стала заставлять себя ходить вокруг корпуса.
Вернулась с твердой целью выйти замуж.
С Димой они даже толком не встречались, сходили несколько раз в кино. Пару раз ужинали в каких-то забегаловках, но Дима торопился домой, у него был режим и футбол. Поэтому в тот день Аня выбрала спорт-бар. Любимая команда Димы выиграла, он на радостях выпил лишнего, и Аня предложила ему зайти к ней.
Утром он смущенно отводил глаза.
Аня приготовила завтрак, погладила его рубашку и как ни в чем не бывало предложила зайти и вечером.
Дима стал заходить и оставаться: очень любил вкусные завтраки и наглаженные рубашки.
– Ты не пугайся, пока совсем не точно, но, возможно, я беременна, – сообщила утром Аня, перекладывая горячие сырники из сковородки на тарелку. – Ну а что ты так удивился? Такое бывает… Не ожидал, что ли?
Дима что-то промычал.
– Я же говорю, не точно. Просто чувствую себя не очень. Решила от тебя не скрывать. Если что…
– Нам теперь надо пожениться? – осторожно уточнил Дима.
– Кто сказал? – притворно возмутилась она. – Нет конечно. Что значит «надо». Я не хочу, чтоб ты на мне женился только из-за этого, по залету. Это обидно, в конце концов! Я не навязываюсь никому!
– Нет-нет, не только. Ты не навязываешься. Давай.
– Что давай?
– Поженимся. Я готов.
– Ты готов? А ты этого точно хочешь?
– Да.
– А если я не беременна?
– Все равно.
– Хм… Не знаю даже. Неожиданно.
– Давай! Выходи за меня! – Дима вдруг стал настаивать. – Это будет правильно.
– Ну ладно. Хорошо. Я согласна. Мне кажется, у нас получится.
– Получится-получится. Мы будем хорошо жить.
Никакой беременности, конечно, не было, но они и правда жили неплохо. Хорошо, в общем-то. Ладили. Работали. По выходным ходили гулять в парк. У Ани появился «статус», и ей это нравилось.
Через пять лет брака стало понятно, что своих детей у них скорее всего не будет. Причем с обеих сторон для этого нашлось достаточно причин.
После очередного посещения врачей Дима предложил:
– Давай тогда заведем собаку.
– Тогда? В смысле – вместо ребенка? Собака – это не ребенок.
– Знаю. Но будет о ком заботиться. Гулять с ней будем. Собаки классные. Преданные. Мне очень нравятся.
Аня тогда впервые узнала о том, что у мужа есть какие-то вкусовые пристрастия. Любовь к собакам. За годы он ни разу не проявил никаких предпочтений ни в еде, ни в музыке, ни в кино.
Аня предлагала – он соглашался. Аня не предлагала – он ел, смотрел, слушал, читал что попало под руку. Еще у него была манера после ссор долго не разговаривать с ней. Он не повышал голос, не злился, не оскорблял, даже толком ничего не говорил. Просто уходил в свою комнату, закрывал дверь, и это означало, что ближайшую неделю минимум они будут жить как соседи. Утром он отвечал ей на приветствие «доброе утро», а дальше все время молчал.
Аня нервничала, пыталась найти повод, вывести на разговор, старалась попасться ему на глаза. Но Дима будто опускал перед глазами какие-то светонепроницаемые шторы и не замечал ее. Его невозможно было вывести из этого состояния, только он сам решал, когда наконец можно снова начать разговаривать с женой.
Аня и к этому привыкла со временем, хотя поначалу готова была убить мужа за такое издевательство.
Когда появилась собака, Ричард, стало еще проще. Можно было взять пса и уйти гулять на несколько часов. Собака прибегала, когда зовешь, радовалась, смотрела преданно. Все то, чего Ане так не хватало от мужчин. И она успокаивалась. Настолько, что однажды поняла, что не разговаривала с мужем уже больше двух месяцев.
Но на этот раз не расстроилась. Ей даже нравилось. Она как будто снова была сама по себе, только теперь еще со «статусом» для других и собакой для себя.
Марина прокручивала эту историю в голове, пока заваривала кофе и шла в кабинет.
Потом села в кресло. Сделала глоток. Ммммм… бархат!..
И вычеркнула пункт «прояви инициативу». Не сейчас, не в данном случае.
Не готова она никого на себе женить. У нее будет другой путь.
Пункт третийДонор и ЭКО-Наука нам поможет обмануть природу
Почему эта идея не пришла ей в голову раньше?!
Элементарно! Раньше она не была заложницей ситуации и тиканья известных женских часиков. Когда день Х где-то далеко в туманном будущем, можно позволить себе перебирать: это мне не походит, то не вдохновляет. Теперь же планка ожиданий со свистом рухнула вниз, и сразу многие варианты показались приемлемыми.
Раньше Марина считала, что беременность, наступившая с помощью врачей и пробирок, не совсем честная. Искусственная. Твой организм противится, а ты его заставляешь. Подчиняешь своим хотелкам, что не может пройти бесследно и обязательно отразится либо на тебе, либо на ребенке каким-то неприятным образом.
В подтверждение с разных сторон стабильно прилетали новости о знакомых и родственниках знакомых, которых после процедуры ЭКО постигли проблемы со здоровьем.