Смесь ароматов мужских и женских духов, встречающая возле лифта. По утрам площадка перед кабинками превращается в лакмусовую бумажку: кто выходит из квартиры в одиночестве – один аромат, а кто в паре – несет за собой сплетение шлейфов.
В минуты счастья обычно не смотришь на детали, растворяясь в самом ощущении, оно поглощает мелочи, все нюансы сливаются в одну общую эйфорию. Как бусины составляют ожерелье, которое мы воспринимаем в целом, не разглядывая по частям.
Но в тот день Марина замечала именно бусины – две чашки на столе, он щелкает выключателем, а она закрывает дверь, вот они вышли вместе из подъезда, коснулись друг друга руками, каждый сел в свою машину, на повороте Антон обогнал, посигналил и скорчил смешную гримасу. Редкой красоты ожерелье получалось!
И вдруг – случайная стекляшка вместо янтаря – снова звонок от Олега. Из-за совещания она не смогла ответить, а он набирал и набирал несколько раз, прислал сообщение: «Привет! Перезвони мне, пожалуйста!»
Внутри сжималось от странной смеси удовольствия и злости. В голове не укладывалось, как он смог просто предположить, что она с ним будет разговаривать! Видимо, желание его было настолько велико. Это, конечно, льстило, но недолго.
Вечером она решила встретиться с мамой, чтоб рассказать про них с Антоном. Внутри томилось и билось – скорее бы озвучить кому-то свою новость, произнести это вслух. Так ей самой будет проще поверить, что все всерьез и по-настоящему.
Мама была, как всегда, сдержанна, но на удивление благосклонна. Обошлась без колких замечаний и непрошеных выводов.
Когда Марина сказала, что сама фактически сделала Антону предложение и настояла на официальной регистрации, мамино лицо выразило полнейшее удовольствие. На губах появилась легкая улыбка и, кажется, до конца вечера там и оставалась.
– Ты все правильно сделала. Никто не позаботится о женщине, кроме нее самой. Тебе нужна семья. Значит, нужно ее создать. Ждать чего-то от мужчины… – она подняла брови, – пустая трата времени! Можешь мне поверить. Если бы я ждала, так никогда бы замуж и не вышла.
– Я знаю. Но… И ты никогда не жалела об этом?
– Конечно жалела, – махнула рукой мама, будто вопрос стоял о том, пригорала ли у нее когда-нибудь яичница. – Нет ни одной замужней женщины, которая бы хоть раз в жизни не жалела о сделанном! Семейная жизнь очень разная. Всякая. Иногда и жалеешь. Но это все мелочи…
– Говорят, из мелочей состоит жизнь.
– Дураки так говорят. Я живу больше сорока лет в браке, у меня есть ты, свой дом, семья – вот, из чего состоит моя жизнь. А не из кратких эмоций – сегодня одна, завтра другая. Тем более у нас, у женщин. Ты же понимаешь, о чем я?
– Да, ты права.
– Конечно.
– Я хочу вас познакомить. Тебя, папу, Антона.
– Хорошо.
Одобрение мамы и ее покладистость совершенно окрыляли. Пребывая в какой-то эйфории, она не заметила, как пропустила несколько новых сообщений от Олега в духе «ты не хочешь со мной разговаривать?», но, когда он все-таки позвонил, решила ответить. Любопытство и, что уж скрывать, тщеславие победили.
– Олег, я за рулем, что-то срочное?
– Наконец-то! Привет!
– Что случилось?
– Ничего. Как дела?
– Хорошо.
– А что ты так разговариваешь?
– Нормально разговариваю. Ты что-то хотел?
– Это типа «отвали»? Одолжение мне делаешь?
– Олег, я за рулем, и я занята. Ты позвонил права качать?
– Извини. Нет. Мы можем встретиться? Это важно. Ну просто, по-дружески. Мне надо тебя увидеть.
– Нет. Я не могу. И не хочу.
– Марин, ну чего ты начинаешь? Да, я свинья. Я все понимаю. Так давай поговорим. Я же объясню.
– У тебя скоро свадьба. Или уже была?
– Была…
– Так вот, я не встречаюсь с женатыми мужиками. Не дружу с ними. Не нуждаюсь в объяснениях. И вообще, я сама уже без пяти минут замужем. Пока!
В душе она рассыпалась в благодарности Антону за то, что сегодня смогла вот так разговаривать с бывшим. За то, что при звуках голоса Олега сердце осталось спокойным. За отсутствие сомнений и нежелание снова ввязываться в мутные недоотношения, в надежде, что когда-нибудь из них выйдет что-то серьезное! За то, что теперь она может себе это позволить!
Даже страница Мэри, усеянная свадебными фотографиями, не вызвала былого интереса и эмоций, зашла на нее уже по привычке.
Надо отдать должное вкусу невесты – платье она выбрала редкой красоты. Сдержанное и шикарное. А какими живыми и яркими получились картинки: светящиеся от счастья глаза горят через фату, еле сдерживаемая улыбка во время регистрации, трепет в руке, сжимающий букет, бесконечное умиление и радость во взгляде на жениха. Робкое поглаживание кольца на пальце – еще не верится, что оно здесь и это не сон. Круговорот гостей, улыбок, бокалов, цветов, смех и музыка слышались через фотографии.
Жених… Наслаждался моментом и своим триумфом. Он был драгоценным призом, который бережно вручили невесте, а она в благоговейной радости его приняла. Теперь будет беречь, держать на самом видном месте, смахивать пыль и упоминать свою награду при каждом удобном случае. Все мероприятие – и это бросалось в глаза – задумывалось ради него. За столом он восседал. Взгляды гостей и тамада с микрофоном заискивающе ловили его реакции. Даже свет падал, как нарочно, выделяя фигуру жениха среди всех. А вот жена рядом меркла, растворялась среди фужеров и нагромождения блюд, как часть антуража, и таяло, серело ее платье редкой красоты.
Марина разозлилась. Что за идолопоклонство? Как Олег, этот обычный, серый, ничем не примечательный мужичок, смог настолько осчастливить красивую молодую Мэри со всем ее семейством? Насколько непритязательны нынче невесты и их родственники, если так ярко сияют, приняв в свои ряды самую что ни на есть заурядность.
Интересно, были бы они так же рады, узнав, что уже несколько дней драгоценный зять звонит своей бывшей и предлагает встретиться? Более того, вполне может быть, что покой и радость новобрачной Мэри держатся лишь на том, что рядом с Мариной есть другой мужчина, а Олег ей просто больше не интересен? Иначе давно сбежал бы, как уже делал не раз.
Есть женщины, которые предпочитают ничего не знать о прошлом своего избранника, поддерживая так иллюзию своей уникальности: если я ничего не знаю, значит, ничего не было или не было ничего значительного. А есть другие – они хотят знать все, подробно и дотошно, во всех полутонах, испытывая странное удовольствие, сравнивая предшественниц с собой, а то прошлое время с настоящим.
Марина относилась к первому типу, но почему-то именно про Антона ей хотелось узнать побольше, а он постоянно отнекивался или ограничивался короткими малозначительными воспоминаниями.
Тогда она снова решила действовать прямо и просто, попросила – расскажи мне о себе, о том, как и чем ты жил все это время. Раз уж они решили создать семью, какие могут быть недомолвки? Чем больше знаешь супруга, тем лучше понимаешь, тем крепче фундамент ячейки общества.
И так же, как в предыдущий раз, ее прямота подействовала: Антон разговорился.
Учиться в Швейцарии было интересно, а вот жить и работать не очень. Слишком размеренно и спокойно, не хватало нашего драйва, друзей, спонтанности. Уехал бы домой раньше лет на десять точно, если бы не Арья, или, как ее называли близкие, Ария, женщина с музыкальным именем и непростым характером.
Они познакомились во время рабочей конференции. Антон потерял голову сразу. Он вообще не признавал других видов любви, кроме как с первого взгляда.
«Все, что со второго, – это компромисс», – говорил он.
Арья была наполовину немкой, наполовину бразильянкой и вся состояла из контрастов. Голубые глаза, смуглая кожа и шикарная кудрявая копна завораживали. Сама она была сдержанной, педантичной, даже немного заторможенной, ровно до той поры, пока что-то шло не по плану или не так, как она считала нужным. Ровно в этот момент поднималась настолько мощная буря, что окружающие мечтали об одном – тут же провалиться сквозь землю.
Антон не чаял в ней души. Ему нравилось все. Даже эти крайности. Особенно эти крайности. Он верил, что второй такой нет, что это его судьба, ведь даже их имена начинаются на одну букву (да, он бывал сентиментальным).
Они жили вместе пять лет, когда Арья забеременела. Антона оглушило от счастья. Перекрасил стены в одной из комнат, готовил детскую, носил домой сумки фруктов, готовил свежевыжатые соки. Арья стала очень спокойной и женственной – пила соки и благодарно улыбалась. Потом они вместе делали зарядку для беременных и шли на пешую ежедневную прогулку.
Пол решили не узнавать, чтоб был сюрприз.
На шестом месяце ребенка потеряли. Арью увезли на «Скорой». Антон так и не понял точно, что произошло. Врачи кололи ей какие-то уколы, ставили капельницы, отправляли на анализы, потом снова уколы… А потом сказали, что надо делать искусственные роды: ребенка не спасли.
Все эти дни Антон провел либо в больничном коридоре, либо в машине под окнами палаты, где лежала Арья. Боялся уехать на минуту, вдруг понадобится.
Когда вернулись домой, сразу стало понятно, что этот дом им не рад, теперь это не их дом. Пустой и серый.
Оба окунулись с головой в работу. Задерживались по вечерам, уходили с утра пораньше: избегали встреч за столом. Хотелось кого-то обвинить, найти причину, но причина не находилась, виновный тоже. Антон даже пробовал пить, но стало совсем невыносимо: в пьяную голову постоянно лезли картины прошлого, чьи-то неосторожные и грубые слова, плач, женские и детские голоса.
Они так ни разу и не поговорили о случившемся, каждый был слишком занят собой, своим горем, упивался своей потерей, сначала ребенка, потом семьи. В похожих ситуациях супруги часто начинают ссориться, обвинять друг друга. Но в этот раз темперамент Арьи не проявил себя, Антон же в принципе не любил скандалов и выяснений чего бы то ни было.
Сколько прошло времени, никто не помнил, но Арья изменила ему. Сама призналась. Пришла однажды вечером и сказала, что спит с другим. Возможно, даже любит его. Она не понимала, потому что давно разучилась что-то чувствовать и не помнит, как это, не может распознать. Антон не стал слушать дальше, собрал вещи и ушел.