Паучки послушно размотали нити и, ловко направив их по ветру, взлетели ввысь.
Моя звериная половина рвалась следом, искушающе нашептывала про то, как хорошо там, наверху, где только воздух и ветер, восторг и скорость… Хорошо, да. Вот только стоит взмыть под облака, как сработает невидимый магический купол над поместьем, моментально прибудет стража и сцапает глупого неучтенного дракона. К тому же моей целью был не полет для ублажения Айлин, а ее временное укрощение.
Способ был прост: в момент затяжного оборота я-дракон взлетит (или отползет подальше), я-человек останется на месте. Фактически я буду в двух местах, и наша связь станет незаметна. Это состояние вымотает зверя настолько, что ни о каких полетах в ближайшие дни и речи идти не будет. Давно я не раздваивалась.
С тех пор, как отцу удалось найти свою мать-сидхе. Собственно, за ней мы и приехали в Хейвурд. Увидев меня, она сказала, что однажды мое раздвоение уничтожит человека, оставив безумного зверя в небе.
Сидхе не врут. Им все равно. Они не привязаны ни к людям, ни к местам. Живут долго, видят всякое, помнят многое.
Больше она ничего не пояснила, не ответила ни на один вопрос. Похлопала отца по щеке, точно ребенка, сказала, что пряхи давно сплели все нити, и ушла, танцуя. Ей не было дела до нас. Ее вел путь, в конце его сидхе превращаются в солнечный свет, из которого их и создала богиня.
Как просто. И удобно. Что бы ни случилось – такова судьба! Только пряхи знают, что будет дальше. Я в судьбу не особо верила, но с тех пор с раздвоением не экспериментировала.
Проверив отвод глаз, я сосредоточилась.
Внутри появилось ощущение пустоты, под ложечкой засосало. По телу прошла волна начинающегося оборота. Я торопливо направила выплеснувшуюся магию на дорогу перед собой, не дав ей взлететь в небо.
Мир раздвоился. Появилось чувство, что меня качает сразу на двух кораблях.
Впереди наливался красками и объемом бирюзовый дракон. Мысли будто обрели эхо – одновременно возникали в моей голове и голове зверя.
Я зажмурилась. Дракон открыл глаза и пополз по дороге. Магия между нами стала невидимой, натянулась, точно нить, связывающая в единое целое.
Шорох камня под лапами. Шелест платья на ветру.
Сонное ржание пегаса в конюшне, сразу с двух направлений: слышу я-дракон и я-человек.
Звуки, запахи, усиленные не вдвое, а в десятки раз. Невыносимое желание взвиться под облака и яростный протест: «Нельзя!» Ощущения, острые, яркие, непонятные… Сквозь прикосновение мягкой ткани к животу проступают впивающиеся в брюхо камни на пыльной теплой дороге, сквозь расслабленную неподвижность человека – напряжение ползущего зверя. Где Айлин, где Мерит, где дракон, где я… Все смешалось в непостижимый бурлящий коктейль, от которого впору лишиться сознания.
Благо это долго не длится. По мере того как силы тают, и чувства притупляются. Но если бы не родители, еще в детстве сошла бы от такого с ума.
Потому что нормальный оборот получался через раз. Оно и понятно, обычно дети не оборачиваются, едва научившись ползать. Пять-семь лет – самые скороспелые. А я в год наглядно продемонстрировала маме, что меня может быть две: карапуз и дракончик, связанные магией.
Тогда-то родители и поняли, что их «веселая» свадьба не прошла даром.
Свадебный обряд был уже завершен. Жрец начал проводить обряд чистокровности, чтобы будущий ребенок получил мамины способности, а не сомнительный папин дар очаровывать. И тут в храм внезапно ввалился Лайл Элктан – тот самый богатый, знатный и родовитый жених, где-то откопанный Науэллами. Ввалился не для того, чтобы поздравить. Он с ходу вызвал «наглого полукровку» на поединок. И проиграл. Второй раз оставшись с носом, этот… родовитый, похоже, свихнулся. Иначе чем объяснить то, что он в ярости направил всю свою магию на маму? Да еще и золотоносную жилу, что подчинялась его роду, призвал, едва не уничтожив храм. Мама и папа ударили вместе, не сговариваясь. Лайл Элктан позорно бежал, а его родня замяла скандал.
Что же касается прерванного обряда чистокровности… Изрядно потрепанный и заикающийся жрец все же довел его до конца. А поскольку происходило это в храме, где случился огромный выброс магии, то сработал обряд совсем не так, как надо. Он сделал из меня ведьму и дракона в одном лице. Родители вплоть до ареста отца искали способ исправить последствия, но… Увы.
Я проползла еще немного и прислушалась к ощущениям. Летать уже не тянуло. Хорошо погуляла!
Задержусь дольше – будет завтра на отборе унылая ведьма, висящая на собственных туфлях, как на вешалке. А не бодрая швея, готовая зашить… пришить… обшить… да хоть кружевами обмотать эльфийскую леди и все ее наряды. Лишь бы встретиться с лордом Аранхордом.
На секунду застыв, я покосилась на переднюю лапу, между пальцами которой застряли несколько перьев, и потопала назад. Не успела добраться до себя в человеческом облике, как услышала ругань. Кто-то шел от конюшен! Судя по недовольному бормотанию, сопушки сделали все, чтобы он двигался медленно.
Я поспешно начала оборачиваться, но шаги приближались быстрее, чем исчезал дракон: он издевательски долго растворялся в воздухе!
Едва последний росчерк силуэта исчез, из-за поворота выпал обмотанный паутиной брюнет, худой и злой. На голове незнакомца висели сопушки. Сердито выругавшись в очередной раз, он вытащил из кармана знакомое кольцо, стряхнул зверье на дорогу и скрылся под отличным мороком.
Сразу вспомнилась подозрительная аура ворона – то птичья, то не совсем птичья, – и кусочки головоломки встали на свои места. Так-так. Стало быть, Рэн у нас – метаморф. И воронов на самом деле не один, а два. Интересно, а Ассандр в курсе, что у его фамильяра завелся двойник? Или я случайно рассекретила шпиона? Обязательно скажу ему. Но… после встречи с Аранхордом. Потому что если лорд Ортвин в курсе, значит, он сам с какой-то целью выдает метаморфа за фамильяра. И мне после разговора лучше быть подальше от места, где идут непонятные игры.
Тем временем невидимка осторожно прошагал мимо меня и скрылся за поворотом, а сопушки вскарабкались на мое плечо.
«Мы его остановили! – вывели они на паутине. – Сбили! Он летел прямо к тебе!»
– Молодцы! – прошептала я.
А что скажешь? Сама ведь приказала не подпускать никого. Вот и получила. Летел себе метаморф, косил под ворона, а тут навстречу три фамильяра! И всей маскировке каюк. Если он шпион, то меня ждут неприятности. Просто отлично! Мало мне ведьмы и Денниз, так еще и метаморф добавился. В любом случае скоро узнаю. Я же обещала два часа слушать его песни. А у него к ним особая любовь. Только вот вопрос, какую из двух птиц я спасла в первый раз? По слухам, у шпионов есть что-то вроде кодекса чести: тех, перед кем в долгу, не трогать.
– Погодите, – спохватилась я и удивленно покосилась на живность. – Вы меня видите под отводом глаз?
Три пушистые головы уверенно кинули.
Вот тебе, ведьма, и демон с хвостом!
– А куда наш сбитый пошел, видели?
«Да! – выткали сопушки. – А зачем тебе перья? Мы можем показать, где много!»
Какие перья?
Я удивленно покосилась на руки. Все, что нацепляла на лапы, осталось на месте.
– Нет, на зелья и этих хватит, – улыбнулась я и сжала улов в ладони.
Сняв отвод глаз, я пошла к домику. А там меня уже ждали: распорядители со скорбными лицами и охрана с заинтересованными.
За их спинами из окон и дверей била вода. Она вынесла из мастерской все, превратив материалы и мебель в непонятную кашу. Уцелели только запакованные в коконы вещи, что белыми пятнами выделялись на залитой водой траве.
– Полагаю, в этот раз я неудачно призвала источник воды? – спросила я, постукивая пучком перьев по пальцам. Мистер Касарди кивнул. Телохранитель леди Иниры с любопытством глянул на меня. Что его так заинтересовало? – Ну, и скольким конкурсантам так же повезло, как мне?
– Пятерым, – уныло признался мистер Касарди.
– Новые материалы завтра, да? – подсказала я, стараясь не смеяться.
Распорядители синхронно кивнули.
– А жить я буду прямо тут, под открытым небом?
– Нет, ну что вы! – обиделся мистер Касарди. – Вам выделят комнату в особняке.
– О, какая честь. Меня подозревают?
– Нет, – едва слышно хмыкнул телохранитель Иниры. – У нас закончились гостевые домики.
Хорошо хоть, особняк пока цел.
«Крысы» в подвале оказались упитанными и наглыми. Два диверсанта. Оба были посланы придворными завистниками советника.
Еще двоих приволокли пару минут назад.
Начальник охраны, он же личный телохранитель леди Иниры, не стал ходить вокруг да около, напрямую спросил у Мерит, чем она наградила устроившего потоп.
Ведьмочка подумала и перечислила несколько заговоров. По ним и нашли. Вернее, по издаваемым звукам. Первый блеял, второй призывно мычал. Громко, с чувством.
Ассандр покосился на зажавших рот диверсантов. Те в ужасе пучили глаза и стискивали зубы. Оба – участники отбора. Без дара, из бедных. Подкуплены неизвестно кем. Между собой незнакомы, то есть наняли их отдельно. И сюрпризы они устраивали тоже отдельно. В итоге огненных ос «козла» загасил источник воды «коровы».
Кто-то очень хотел, чтобы Мерит выбыла из отбора. Подробного досье Сандр пока не получил, зато вспомнил, где видел дракона с луной. Тех, из шкатулки Мерит. В гербовнике королевства Рудьяр.
Написав Аранхорду про «крыс» и «крысят» из подвала, он отправился искать Рэна. Шкатулка звякнула, когда Сандр вышел в сад.
«Гербовник Рудьяра найду. Скажи Инире, чтобы оставила ведьму на отборе. А.».
– Ха! – Сандр покрутил записку. – Скажи!
Будто Аранхорд не знает собственную сестру. Если ей не понравится работа Мерит, ведьмочка в два счета вылетит из поместья. Тем более что нить в артефакте на нее не среагировала. А это единственное, что интересует тетушку помимо конкурса.
Из зарослей выпал Рэн под мороком. Сандр прекрасно видел его благодаря амулету, связанному с кольцом.