Браслет Сандра, травмы Нати, способность распознать ложь и, наконец, то, что случилось на поляне, – всему этому было лишь одно объяснение: у меня есть способности хозяев подлунных земель.
Потому что лишь избранные драконы умеют восстанавливать разрушенное, будь то вывих, смертельная рана или проклятие, исковеркавшее кому-то жизнь. Разве что умерших им не дано вернуть. Лишь избранные могут видеть сквозь морок и отвод глаз. Лишь избранных драконов Лунная Дева и Повелитель Пламени одарили особой магией, связанной с луной и с подлунными землями – местом, откуда они черпают силы и куда могут уходить самые сильные из них.
Да ну, ерунда. Какая же я избранная? Не то ведьма, не то дракон. И магических крыльев в человечьем обличье у меня нет. А у хозяев подлунных земель есть! У папиного друга из Брейдена они точно были. Перед появлением крыльев у него на спине проступала метка из рун, после она исчезала. Меток у меня с лихвой, но вот что-то крылья ни разу не вылезли. А я бы от них не отказалась.
Кстати, именно к тому дракону родители отвезли меня, когда внезапно обнаружили, что любимое дитя принялось раздваиваться на младенца и дракончика. «Ничего подобного раньше не видел… – задумчиво пробормотал папин друг. – Исправить не смогу. Она такая родилась. – Он показал на крошечные, еле заметные пятнышки на шее, руках и спине: – Видите? Это проступают руны. Поживете у меня, пока не проявятся полностью». Через несколько месяцев меня всю «обсыпало». Руны драконов и ведьм переплелись диковинным образом, сложились в изящный узор, что лег браслетами на запястья, обхватил ожерельем шею и вырисовался крохотными отдельными метками: тремя парами по низу живота и двумя – на спине между лопаток.
«Что ж, – вздохнул папин друг, внимательно меня осмотрев, – здоровый и крепкий ребенок. Правда, весьма необычный. И об этой необычности лучше никому не знать». Никто и не знает. Когда я подросла, мама и отец все мне рассказали. А метки было решено выдать за обереги. Так я и говорю до сих пор.
Стоп. Куда-то меня не туда унесло.
Что мне еще известно о хозяевах подлунных земель?
Они не могут не помогать, не имеют права пройти мимо. Это их долг, который они исполняют от чистого сердца, с чистыми помыслами. Тот же, кто ищет выгоду или подчиняется правилам просто потому, что так заведено, постепенно теряет связь с подлунными землями, слабеет, а потом и вовсе лишается магии. Перестает быть хозяином.
Вот в Рудьяре их почти и не осталось. А в мамином роду никогда не было. Так откуда же, демон побери, у меня появилась часть их способностей?!
Я сунула руку в карман за шкатулкой, над головой щелкнуло, и по глазам ударил слепящий свет.
– Да сколько можно… – простонала Нати.
Дурацкий светильник! И кому пришла в голову такая замечательная идея настроить его на движение?
Я быстро нашептала заговор «Крепкий сон», укутала им соседскую «половину». Подумала и еще одним, как щитом, окружила нашу повозку. Теперь тот, кто приблизится к ней, мгновенно уснет.
Вытащив шкатулку из кармана, я написала маме: «В семье твоих родителей точно не было хозяев подлунных земель?»
«Нет. Что-то случилось?» – сразу свалился ответ.
«Я вижу повреждения. То, что было разрушено. В заклинаниях. И не только в них».
«Если можешь, позвони!»
Я быстро расплела косу, вновь становясь собой, села. Достала зеркало из чемодана и, прислонив его к переднему бортику, набрала мамины руны.
– В вас с Айлин нет крови хозяев подлунных земель, как и во мне, – встревоженно сказала мама, едва появившись. – Когда это началось?
– Недавно. Сначала я… хм, Айлин в своем человечьем обличье почувствовала что-то непонятное в браслете племянника Аранхорда. Затем куда лучше рассмотрела вывих плеча у соседа. Потом отвод глаз наложился на чужое заклинание, и оба повредились. А она не только очень четко видела эти повреждения, но и смогла их исправить.
– Странно… – задумчиво нахмурилась мама. – Хорошо. Допустим, в нас есть кровь хозяев. Но! Чтобы она пробудилась, нужен толчок. Что-нибудь необычное…
Еще более необычное, чем сосуществование дракона и ведьмы в одной девице? Вряд ли такое возможно.
– …Бывает, сила просыпается, если будущий хозяин помогает тому, кто серьезно пострадал, а его драконьей магии не хватает.
Мгновенно вспомнился пустырь, вспыхнувшие золотом на драконьей шее, лапах и крыльях метки. И проступившие в золоте их сияния руны, что соскользнули с моих лап, закружились и тонкими нитями легли на кожу Сандра. Вот демон…
– Ма-ам… Кажется, именно так все и произошло. Перед самым отбором Айлин спасла племянника Аранхорда. Лечила его тоже она. И вылечила.
– Так, давай по порядку. Лечила в драконьем облике?
– Да. И спаявшиеся заговоры исправляла в драконьем. Браслет видела в обычном. И травму соседа тоже.
– Еще что-то было? Айлин чувствует луну? Ее магия тянется к луне?
Я пожала плечами: чего нет, того нет.
– А должна. Значит, не хозяйка… – задумчиво пробормотала мама. – Значит…
– Значит, опять обряд, – перебила я и, пока она снова не начала считать себя виноватой, быстро добавила: – Нам с Айлин нравится новая способность. Как там ваш подсчет имущества?
– Поймали трех нечистых на руку прачек, – отмахнулась мама. – Просить тебя бросить все и вернуться домой бесполезно?
– Да…
– Тогда осторожнее, Мерит. Пожалуйста, осторожнее. И присмотри за Айлин.
Я поклялась «глаз не спускать с сестрицы» и «если что, сразу связываться», погасила зеркало. Едва развеяла заговор на крепкий сон, что окружал повозку, как снаружи возле колес что-то всхрапнуло, завозилось, поднялось, и слегка очумевший мужской голос протянул:
– Мисс Гриан!
Кого там демон принес? Я отдернула тент и выглянула. Повар-оборотень тряс головой, очевидно пытаясь сообразить, с чего вдруг его угораздило свалиться и уснуть прямо на подступах к повозке.
– Можно вас на минутку? – наконец сказал он.
Я перемахнула через бортик, старательно задернула тент, нашептав пару сюрпризов для незваных гостей, и потрусила вслед за поваром вдоль каравана.
Мы миновали повозки конкурсантов, где вспыхивал и гас свет, прошли мимо фургона для слуг, из которого неслись сдавленные проклятия. И остановились у следующего фургона. Отсветы костра раскрашивали его стены замысловатыми тенями, внутри громко чавкало и щелкало. Подозрительно знакомо щелкало!
Повар распахнул дверь и отступил в сторону. Моим глазам предстали забитые провизией полки, рассыпанная мука, опрокинутые мешки, вскрытые ящики. И три замерших в разных позах фамильяра. Снежа – с куском бекона в клюве. Шой – в коробке с клубникой, в каждой наглой лапе по надкушенной ягоде. И Ний, вгрызшийся в бок пирожного.
– Когда мне передали, что ваши питомцы сами добывают себе корм, – сердито сказали сбоку, – я представлял это несколько иначе.
– Я тоже, – растерянно призналась я и покосилась на повара.
– Мало того, что половину запасов перепортили, так еще и кусаются! – добавил тот. – Негодники!
В трех парах блестящих вытаращенных глаз отчетливо мелькнуло: «Ябеда!» Повар прищурился.
– Вот, мисс, полюбуйтесь! Здесь… – он потряс перед моим носом покрасневшим пальцем. – Здесь! – продемонстрировал второй, на другой руке. – И зде…
Он дернулся было, чтобы показать следы еще одного преступления. Но передумал. Видимо, такое никому не стоило показывать.
– Простите, – выдохнула я.
Глянула в глубь фургона, где пушистые преступники под шумок шустро дожевывали награбленное. И отодвинулась подальше. На всякий случай. Потому что повар вел себя странно. Сначала он снова задумчиво потряс пальцем, потом пошевелил кистью, повращал ею, затем другой, затем обеими вместе. И озадаченно пробормотал:
– Ну и ну… Руки больше не болят… Раньше ныли к вечеру, а теперь как новые.
– У моих фамильяров яд лечебный. Они не кусаются. Они исцеляют! Вот руки и… исцелились, – авторитетно наврала я, вылавливая сопушек из развалов еды. О том, что внезапно исцелилось там, где мне постеснялись показать, я старалась не думать. Чтоб не расхохотаться. – Может, им вас еще куда-нибудь укусить? То есть вылечить…
Три клюва мстительно щелкнули.
– Нет-нет, спасибо, – отпрянул повар. – Я совершенно здоров. Будем считать, что мое лечение покрыло расходы на их питание.
– Тогда спокойной ночи…
– Всего доброго!
Вернувшись в повозку, я сгрузила обожравшееся зверье на пол и прошипела:
– Вы что творите? Обратно в лечебницу захотели?
Сопушки сыто икнули и поползли в гамак.
– Так сложно было написать, что вам нужна еда? Вы у меня, между прочим, первые фамильяры! Откуда мне знать, чем вас кормить?! Пауки обычно питаются сами. Мухами! Кстати… В лечебнице вы что ели?
Снежа высунулась из гамака и сонно выплела: «Нам оставляли еду на подоконнике и в тумбочках».
– Что?!
Вот, значит, кто объедал больных!
– Та-а-ак! Слушаем внимательно и запоминаем. Больше никаких подоконников, тумбочек и фургонов с едой! Вы не какие-то там воришки подвальные. Вы теперь фамильяры, мои фамильяры, и кормить вас буду я. Или повар. Понятно?
Сопушки вяло кивнули и засопели. Мне же спать не хотелось совершенно. Старательно поправив тент и букет магических подарков для непрошеных гостей на нем, я отправилась к Холмам Света. Ночью, слышала, они особенно хороши.
Когда караван скрылся за деревьями и даже отблески костра больше не пробивали наступившую темноту, чуть впереди между стволов замелькало что-то светлое. Я присмотрелась. Белокурая девушка-сидхе шла, танцуя. Плавно, мягко, завораживающе. По ее коже, волосам и легкому платью пробегали искры солнечного света.
Будь я человеком, уже бы стояла, разинув рот. Но я немного дракон. И память у меня отличная. Именно эта сидхе предупредила нас с отцом, что мне раздваиваться нельзя. Легкомысленная сидхе. Папина мать. Моя бабка.
– Эй! – окликнула я.
Она обернулась. Узнала, по полным губам скользнула улыбка. Махнула мне рукой и, став облаком из солнечных искр, исчезла. Чтобы появиться чуть дальше. И снова идти, танцуя под музыку, которую никто не слышит.