Признаться, мне всегда было интересно знать, как себя чувствуют люди, узревшие собственный труп в такой компрометирующей ситуации. Представляете: смотришь на чужое тело, понимаешь, что оно чужое, но потом вдруг, будто по волшебству, оно начинает неумолимо меняться… руки, бедра, грудь… лицо стремительно плывет, приобретая вполне узнаваемые черты…
Сперва ты просто смотришь, не в силах поверить в то, что это правда. Но потом в груди холодеет от совершенно правильного осознания. Лицо становится все четче. Реальнее. Ближе. И в какой-то момент ты с содроганием понимаешь, что видишь самого себя. Как будто смотришь в зеркало и с ужасом сознаешь, что это ты лежишь на секционном столе… это твое тело разрезано, как свиная туша… и это над тобой занесено острое лезвие, хотя ты еще вроде бы дышишь и даже можешь членораздельно говорить…
Жуть, правда?
Но это еще не все. Потому что ниже, старательно привлекая к себе внимание умышленно посаженными кляксами, шли такие же подробные комментарии, в которых то и дело мелькали фразы: «…в процессе вскрытия трупа леди Ракаш (имя старательно зачеркнуто)… неизвестного мужчины… выявились следующие изменения… в кишечнике (очередная жирная клякса, буквально бросающаяся в глаза и тоже подразумевающая некое имя) найдены признаки несомненного старения… В ходе изучения материала сердечной мышцы… (на этот раз имя не видно, но легко угадывается по размерам кляксы) того же неизвестного трупа… обнаружены пораженные жировыми бляшками сосуды, а в печени объекта – несомненные признаки чрезмерного употребления крепких напитков, что привело к ее структурной перестройке и задержке жидкой части крови в брюшной полости…»
И так далее и тому подобное. Вплоть до вывода о причине смерти, в котором аж дважды… ну это я просто увлекся… мелькали тщательно заштрихованные места.
Когда с лица леди Ракаш сбежала вся краска, а дыхание стало похожим на последние вздохи агонизирующей лани, я демонстративно поставил в конце своей схемы жирную точку и бодро спрыгнул с подоконника. После чего с гордостью донес исписанный схемами лист и, игнорируя завистливые взгляды адептов, положил на преподавательский стол.
– Госпожа Ракаш, я ее добил!
– Ч-что? – непроизвольно вздрогнула маркиза, пугливо накрыв рукой лежащие перед ней бумаги, и резко подняла голову. – Кого вы добили?!
– Схему, – вежливо улыбнулся я, заставив ее в панике покоситься на проверочный лист. – Я закончил работу и сдаю ее вам на проверку.
Расширенные глаза маркизы метнулись в сторону отчета, затем так же быстро вернулись на мое невозмутимое лицо.
– К-какую еще проверку?
– Которую вы хотели устроить. Помните? Мое задание? Схема воздействия магических потоков на стандартный объект со стандартным магическим фоном?
– А… д-да. – Маркиза дрожащими пальцами поправила сбившуюся прическу и незаметно вытерла выступивший на виске пот. – Оставьте. Я посмотрю попозже.
– С вами все в порядке? – участливо спросил я, пытливо заглядывая ей в глаза.
– Д-да. Что у меня может быть не в порядке?
– Тогда, может, вы хотите дать мне еще какое-нибудь задание? – вкрадчиво уточнил я, слегка наклонившись над столом.
– Нет, – поспешила отодвинуться леди. – Возвращайтесь на свое место, барон. Вы уже достаточно… поработали. И, как я вижу, неплохо освоили материал.
– Благодарю, – широко улыбнулся я и бодрым шагом вернулся на подоконник.
Остаток урока я провел в блаженном ничегонеделании. Меня никто ни о чем не спрашивал, не задирал, не пытался уколоть или язвительно поинтересоваться, в каких таких местах сейчас витает моя душа. Меня не теребили, не требовали объяснений, не допытывались, хорошо ли я слышу… красота, да и только!
Когда прозвенел долгожданный звонок, леди Ракаш в изнеможении приложила руки к вискам и, плотно зажмурившись, нетвердым голосом сказала:
– Все свободны.
После чего буквально упала на свой стул и, уронив голову на скрещенные руки, окончательно забыла про удивленно переглядывающихся учеников.
Убедившись, что воспитательных мер для нее больше не понадобится, я бесшумно подошел, осторожно собрал разлетевшиеся от ее порывистого движения листки. Как бы невзначай провел над ними раскрытой ладонью и, так же незаметно отступив назад, вкрадчиво мурлыкнул:
– До свидания, леди…
Она вздрогнула, будто ее ударили, и резко отняла руки от бледного, хотя и не потерявшего красоты лица. Но я уже был далеко – беззаботно посвистывающий, бодро помахивающий своей сумкой и ловко крутящий длинными, вполне узнаваемыми по картинкам пальцами остро заточенный карандаш.
Глава 16
Наказание за ошибки неотвратимо. Так же, как и сама смерть.
– Это было жестоко, – с чувством сказал Нич, когда я завернул за угол. Спрыгнув с потолка, он уверенно устроился на привычном месте и покачал головой: – Я бы даже сказал: слишком жестоко. В том числе и для тебя.
Я равнодушно пожал плечами.
– Она пожелала меня унизить. Я ее напугал.
– Думаешь, она это заслужила?
– Адепты – не те люди, за счет которых должен самоутверждаться преподаватель. К тому же, надеюсь, ты не забыл, КТО, едва вступив в Совет магов после твоей смерти, активно ратовал за то, чтобы оттуда убрали некромантов? И кто на последнем собрании убеждал твоего преемника, что «мерзким чернокнижникам» там не место?
– Я помню, – неохотно признал мою правоту Нич и, забравшись под воротник мантии, тяжко вздохнул. – Но ты ведь понимаешь, что маркиза обязательно доложит ректору.
– Пускай. Способность к созданию иллюзий – врожденное умение старого барона Невзуна, зафиксированное во время становления дара и занесенное в Реестр магов. И нет ничего странного в том, что я его «унаследовал». Мастер Лиурой наверняка написал об этом, когда подавал мои документы.
– Так ты для этого перед отъездом подсунул ему под нос иллюзорного паука, плетущего из паутины его собственное имя?
– Я же не дурак, чтобы скрывать от него такие очевидные вещи?
– А резерва тебе не жалко? Только-только начал его восстанавливать и тут же потратил на какую-то дурацкую шутку.
– Я потратил его на важное дело, – ровно ответил я, пряча зажатый в ладони рассеиватель. – Не переживай, примерно через минуту все иллюзии из отчета исчезнут, а еще через полчаса даже архимаг не поймет, что они там вообще были. Любая проверка подтвердит, что леди просто померещилось.
Нич покачал головой.
– Я, конечно, знаю, что жизнь мэтра состоит из бесконечных расчетов, но не думал, что ты просчитываешь на годы вперед.
Я хмыкнул.
– Ну, на годы у меня не хватает времени… Знаешь, сколько у меня было планов на гильдию? А на наши с тобой открытия? И где они сейчас, эти планы? Теперь я просчитываю лишь ближайшее будущее и полагаю, что этого вполне достаточно.
– Какой у тебя следующий урок? – поменял тему разговора Нич, явно не желая спорить.
– Никакой, – улыбнулся я. – У первокурсников всего три занятия в день, так что сейчас я могу перекусить и наведаться в лечебницу в надежде, что мастер Ворг соизволил вернуться.
– А если его нет?
– Тогда по-быстрому нарисую «домашку» и спущусь проведать Зубищу. Надо выяснить, как у нее успехи, и посчитать, за какой срок она управится с тоннелем.
– Логично, – согласно качнул головой таракан. – Только я бы на твоем месте начал сразу со второго пункта: Ворг наверняка еще странствует. Хотя, конечно, возможность подобраться к грибочкам даже меня заставляет надеяться на лучшее…
Он как в воду глядел: дверь в лечебницу по-прежнему была заперта. И при моем появлении лишь виновато улыбнулась, честно сообщив:
– Извини. Я все еще не могу тебя впустить.
– Не появлялся? – на всякий случай уточнил я, мысленно корректируя свои планы.
– Нет. Но ты можешь его подождать, – лукаво намекнул артефакт. – И я все еще не забыла, что ты не так давно обещал нарисовать мне глаза.
– Как только краску добуду – сделаю, – клятвенно заверил я. – Но у Снудера разве чего допросишься?
– А в прошлый раз как ты ее взял?
– Стащил.
– Так почему не можешь в этот?
– Он запоры на двери поменял, – со вздохом признался я. – И у меня пока не было возможности внимательно их изучить. Но я помню, не сомневайся. Так что как только – так сразу, ладно?
– Иди, – неохотно отпустила меня дверь. – Если профессор вернется, скажу, что ты заходил дважды.
Я расплылся в широкой улыбке.
– Спасибо, драгоценная!
– Топай, топай, обормот… а то я найду тебе работу…
Я поспешно ретировался, пока бурчащий артефакт не исполнил свою угрозу и не засек, что я не один. Потом добежал до учебки, нырнул в портал, привычно стерев запись об этом в следилке. А оказавшись в подземелье, неожиданно обратил внимание на то, что в темной его части совсем не осталось пыли, и обеспокоенно пробормотал:
– Та-ак. Это еще что за дела? Кто успел тут прибраться?
– Может, преподаватели нагрянули? – встрепенулся Нич.
– Не похоже, – я прислушался к едва уловимому отсюда шуму и покачал головой. – Зубища все еще грызет стену – значит, никого не было. Томас бы заметил посторонних.
– Ты это о ком? – внезапно вынырнул из ближайшей стены вышеупомянутый призрак и с любопытством огляделся. – Кроме вас, тут никого нет. И никто не заходил со вчерашнего дня.
– Тогда куда делась пыль? – с подозрением осведомился Нич, выбравшись из-под складки мантии.
Томас удивленно на него посмотрел.
– Дык я и убрал. Вы же здесь следов оставили уйму. Да и Зубища ваша не по воздуху летает. И я подумал: а ну как кто-то увидит и поймет, что сюда заходили? Вот и прибрался. А что не так?
– Все так, – поспешил заверить я недоумевающее привидение. – Молодец. Как там у вас успехи?
Призрак расцвел от похвалы, как первый весенний цветок, и, направившись в сторону, откуда доносился шум, с важным видом доложил:
– Как я уже говорил, расчеты предварительные, потому что в саму башню я войти не сумел – защита не пустила. Но исходя из конфигурации и расположения… и также расположения исследованных мною тоннелей… ваша зверушка преодолела за сегодня примерно треть предполагаемого расстояния.