Книжка, кстати, оказалась занимательной – я нашел несколько любопытных и достаточно грамотно описанных закономерностей, которые могли пригодиться мне в будущем. Ближе к концу учебника даже вычитал пару интересных связок заклинаний, до которых у нас с Ничем руки не дошли. Перелопатил массу теоретического материала, часть которого уже знал, но вот оставшаяся часть, как ни странно, вызвала у меня неподдельный интерес. В итоге местами я даже пересмотрел свои взгляды на эту часть магического искусства. Затем, увлекшись не на шутку, набросал на первом попавшемся листке схемы нескольких атакующих заклятий, показавшихся мне достойными внимания. Тут же преобразовал два из них, приспосабливая для собственных нужд. С удивлением обнаружил, что светлое искусство намного более пластично в плане внешнего воздействия и не требует, в отличие от темного, присутствия стабилизирующих рун. А потом твердо решил в самое ближайшее время опробовать то, что у меня получилось.
Дочитав учебник до конца, я выписал все, что в нем было хорошего, жадно огляделся в поисках еще какой-нибудь полезной книги… и был неприятно удивлен, когда в коридоре злорадно протрезвонил колокольчик.
– Как вам занятие, Невзун? – осведомилась маркиза, наклонившись над столом и оперевшись на столешницу руками. – Понравилась тема?
Голос у нее при этом был бархатным, томным и таким ласковым, что заставил поневоле насторожиться.
Я поднял взор и, нагло обойдя вниманием глубокое декольте маркизы, спокойно кивнул.
– Еще бы. Это было первое занятие, на котором я провел время с пользой.
– То есть программа старшекурсников показалась вам более интересной, чем тема для первогодок? – вкрадчиво уточнила она, прямо-таки сочась фальшивым участием.
– Безусловно.
– Так, может, в следующий раз мне стоит подобрать еще какую-нибудь литературу, чтобы вы не скучали? – ядовито предложила леди Ракаш, расплываясь в язвительной усмешке.
Я встал и коротко поклонился.
– Буду весьма благодарен.
После чего покинул класс, по пути сделав в памяти зарубку порыться в книгохранилище: надо посмотреть учебники и монографии по всей учебной программе. Вдруг там найдется еще что-то, о чем Нич не счел нужным мне рассказать?
Собственно, именно поэтому я не собирался задерживаться в столовой и планировал перекусить по-быстрому, чтобы успеть заглянуть в подвал. Однако когда я вошел и внезапно обнаружил, что за моим столом, громко гогоча, восседают три старшекурсника, внутри царапнуло неприятное предчувствие.
С чего бы это? Столик общий, я его не подписывал собственным именем. Так почему вдруг возникло ощущение, что покусились на мое? И откуда взялось это непонятное беспокойство?
Старательно анализируя новое чувство, я задумчиво пошарил на раздатке, набрав на поднос то, что можно было бы сложить в сумку и доесть позже. Затем отошел в сторонку, уступая место не менее голодному светлому коллеге и одновременно озираясь в поисках свободного места. Наконец, увидел стоящий в отдалении столик, на который никто не позарился, и целеустремленно двинулся туда. Однако по пути был остановлен взрывом громкого смеха, а затем мне в спину что-то легонько ударилось, и знакомый голос развязно протянул:
– Вот этот засранец, который ограбил меня на десять монет. Давно-о его не видел… все должок хочу стрясти… эй, мелкий, ну-ка, обернись!
От изумления я даже застыл на середине шага, сперва не поверив, что обратились ко мне. Потом вспомнил маленькую шутку с простыней и озадачился.
Что за дела? Неужто тот недоумок с третьего курса все-таки решил отомстить? Да не абы где, а посреди переполненной столовой, да еще при поддержке двух оболтусов, которые понятия не имели, на кого разинули рты?
Интересно, ректор обрадуется, если в лаборатории мэтра Лонера появятся три новых умертвия? А может, их к стене пришпилить, как бабочек? Или лучше обождать до третьей пары, которой у нас идет Общая некромантия? Там широкое поле для деятельности открывается, особенно если использовать учебную клетку и оживить какого-нибудь свеженького зомби…
Впрочем, о чем это я? Полноценные умертвия мне самому пригодятся – на опыты.
В этот момент через мое плечо перелетел кусок недоеденной булки, шлепнувшись аккурат между пирожками, и я понял, что тягу к книгам придется удовлетворить несколько позже. После чего поставил поднос на ближайший столик и медленно обернулся.
– Здор-р-рово, мелкий, – помахал рукой восседающий на моем стуле отпрыск графа де Регилль. Самоуверенный, наглый и едва не шалеющий от ощущения собственной безнаказанности. А рядом ухмылялись двое его приятелей – таких же оскалившихся, словно дорвавшиеся до свободы лисы, крепких физически и явно обделенных инстинктом самосохранения «огневиков», которых я где-то уже видел, но до сего мига не придавал особого значения.
Любопытная троица. Интересно, в афере с простыней де Регилль участвовал один? Или же кровь мертвеца была нужна им всем? Конечно, Томас говорил о двоих светлых, которые похищали юных мэтров… но кто знает? Может, они периодически менялись или же просто один стоял на стреме?
– Чего замер, Невзун? – вальяжно осведомился граф, надменно вскинув подбородок. – Десять золотых с тебя – за простыню. Двадцать – за вранье. И еще столько же – в качестве компенсации морального ущерба. Уяснил?
Я только хмыкнул.
Десять шагов, один-единственный хороший удар, и этого неуча просто разнесет на части. Хотя нет. Я из этих придурков лучше «добровольцев» на жертвенный алтарь сделаю. Да и, честно говоря, давно хотел попробовать одно интересное заклятие…
– Ты все понял? – угрожающе повысил голос этот болван, и в столовой стало оглушительно тихо.
Я покосился по сторонам и с досадой крякнул, обнаружив, что в мою сторону обернулись все без исключения взоры.
Сколько тут собралось народу? Сто человек? Двести? С последних курсов, правда, никого нет, потому что у них практика длится дольше, но малышня в полном составе. Вон, даже темная мелочь притопала: Верен, Молчун, Шарк, Верия… и все таращатся на меня, как на белую ворону. Некоторым даже интересно, что будет дальше. Кто-то явно ждет, что меня сейчас взгреют на славу. А кто-то растерянно озирается, будто ища, нет ли поблизости строгого преподавателя, который мог бы остановить начинающуюся ссору.
Сделав непроницаемое лицо, я подошел к заваленному объедками столу, вокруг которого восседали три идиота, и церемонно поклонился.
– Господа… у вас ко мне какие-то претензии?
– Гони назад деньги! – сузил глаза графенок, даже не думая подняться.
Я изобразил удивление.
– Какие еще деньги?
– Которые я тебе дал!
– Ну так ты же отдал их по доброй воле: я продавал, ты покупал… в чем проблема?
Де Регилль наконец поднялся со стула и выпрямился во весь рост, угрожающе надо мной нависнув.
– Ты меня обманул! А за обман знаешь, что бывает?
Я округлил глаза.
– Что?
– Вот это! – перед моим носом нарисовался внушительный кулак.
– Ух ты. Так ты что, на дуэль меня вызываешь?
Де Регилль презрительно фыркнул.
– Много чести. Просто морду начищу, и достаточно.
– А чего ж тогда в прошлый раз этого не сделал? Когда был один, а не в компании друзей-приятелей? Неужто совесть не позволила? Или побоялся, что один не справишься?
У парня перекосилось лицо, а в столовой послышались первые смешки.
– Да я тебя…
В этот момент я неожиданно сморщился, знаком прервал качнувшегося ко мне старшекурсника и, крепко зажмурившись… чихнул. Да так мощно, прямо-таки от души, что образовавшийся вокруг меня в этот момент крохотный вихрик внезапно разросся до размеров небольшого смерча и, закрутившись в тугую спираль, так же внезапно развернулся, разойдясь во все стороны тугой воздушной волной.
Заклинание, разумеется, не было направленным – какой бы первокурсник сумел использовать боевую магию седьмого порядка? – поэтому шарахнуло сразу по всем в радиусе пяти шагов, с грохотом опрокидывая стоящую поблизости мебель и опрокидывая на пол растерявшихся адептов.
Заваленный объедками стол буквально подбросило вверх; сидевших за ним молодцов отбросило вместе со стульями, с силой ударив об стену, а затем еще и облило из недопитых кружек. Некоторые потом даже утверждали, что вылившейся оттуда жидкости было гораздо больше, нежели могло там поместиться, а количество объедков резко увеличилось за счет присоединившегося мусора с соседних столов…
А я что? Я – ничего. Стою себе на месте, с искренним недоумением рассматриваю сползающих по стенке идиотов, лица которых щедро украсились живописными бурыми пятнами, а на щеках налип зеленый горошек. Заботливо отряхиваю мантию, самый краешек которой оказался задет опрокинутым бубликом. И понятия не имею, чего это все пялятся!
Конечно, юный граф расстроен… я понимаю. И ударившаяся о его гранитный лоб кружка тоже оказалась полной неожиданностью. Особенно в том, что не отправила дурака в долгое беспамятство, как приятелей. Твердолобый, видимо, оказался. Не говоря уж о том, что большая часть содержимого тарелок с редкой целеустремленностью пролилась именно на его лицо и мантию, а теперь медленно капала на пол, украшая его остатками супа, травяного настоя сразу трех видов, крепкого компота… кажется, даже с вишенками… и чем-то еще, чего я, честно говоря, не смог с первого разу опознать.
Но кто же виноват, что он оказался так близко?!
Оглядев медленно обтекающего парня, я сокрушенно покачал головой, после чего хлопнул его по плечу, брезгливо обтер мокрые пальцы об его же мантию и ободряюще заметил:
– Не стой под струей!
После чего отвернулся, честно собираясь наконец пообедать, и… нос к носу столкнулся с крайне недовольным мастером Рухом, который изучал картину разрушений в этой части столовой и небезосновательно полагал, что знает, кто в этом виноват.
– Невзун, стоять! – рявкнул он, когда я попытался юркнуть в сторону. – А ну, докладывайте, что тут происходит!
Послушно остановившись, я вытянулся во фрунт и четко доложил: