Оракул, так и не дождавшись моей реплики, снова усмехнулся и продолжил:
– Темные, как всегда, отстранились от дел и не желают ни во что вмешиваться. Поэтому для них эта война уже проиграна.
Я чуть язык себе не откусил, чтобы не спросить – почему. А потом перехватил выжидательный взгляд Оракула, глубоко вдохнул, выдохнул и задал второй важный вопрос:
– Что было отправной точкой и первопричиной войны гильдий?
У «Алеса» сузились глаза.
– Я прозреваю лишь будущее. Частично. Так зачем же ты спрашиваешь меня о прошлом?
– Потому что оно известно даже лучше, чем живым. И потому, что ты сам сказал – война еще не окончена. Отвечай.
Оракул хищно оскалился.
– Мог бы и сам догадаться – ответы всегда лежат на поверхности… для тех, кто умеет смотреть, конечно.
– Ты не юли, ты пальцем покажи, – хмуро отозвался я, на всякий случай коснувшись чужого сердца. – Не забудь: ты связан словом. И не хуже меня знаешь, что будет за неисполнение магического контракта. Говори.
– ЭСЭВ! – чуть ли не с ненавистью выдохнул Оракул, прожигая меня своими мутными гляделками. – Вот твоя первопричина: ЭСЭВ и все, что с ним связано!
Я сжал челюсти.
Ох, не напрасно я израсходовал этот вопрос: вот теперь все встало на свои места.
Эффект связывания энергетических выбросов… перемещение душ… создание для них материальных вместилищ вроде моей трансформы и прямая дорога к бессмертию, которым маги грезили еще во время расцвета гильдий.
В этот сценарий на удивление удачно вписывалась совершенно неожиданная для большинства амнистия некромантам, которых так долго и упорно пытались уничтожить. А также изменения в программе обучения адептов АВМ и возобновившийся набор юных мэтров, для подготовки которых к тому времени на окраинах Сазула уже создали роскошные угодья, заселенные разнообразными видами низшей и не слишком опасной нежитью.
Прямо готовый полигон для тренировок, не находите?
Сюда же прекрасно вписались все несостыковки в действиях Совета, приведшие к столь удручающей ситуации. Неоправданно длительное бездействие армии, которая до сих пор в носу ковыряла вместо того, чтобы выжечь зараженные земли огнем и каленым железом. Вялая реакция на происходящее короля. Доведенные до отчаяния крестьяне, готовые теперь хоть демонам в ноги поклониться, чтобы избавиться от угрозы мертвяков…
А еще был старый барон со своими загадками. Чудом уцелевший во время смуты замок, который наряду с другими должен был быть разрушен еще полвека назад. Относительно спокойная жизнь у опытного, не привыкшего скрывать род своих занятий некроманта в стране, раздираемой на части многолетней войной. Годы благополучия, прошедшие под сенью чьей-то незримой защиты. А затем вдруг – расплата. Опала. И редкая болезнь, внезапно поразившая невезучий род ровно в тот момент, когда старик вплотную приблизился к расшифровке моих записей…
Интересно, он откупился частью дневников еще в разгар войны, чтобы сохранить положение, или отдал их позже, узнав о возможности излечения для своих жены и дочери? А может, правда о них вскрылась только после перерождения, когда эти записи стали ему не нужны? Я ведь, когда обыскивал библиотеку, так их и не нашел. А значит, старика ловко использовали, не погнушавшись ради этого выпустить на свободу «хамелеонку», которая за считанные месяцы уничтожила большую часть жителей баронства, пополнила список земель, подходящих для практики юных мэтров, и заодно подарила своим хозяевам надежду на вечную жизнь…
Тряхнув головой, я снова взглянул на яростно буравящего меня глазами Оракула и негромко сказал:
– Тебя и тебе подобных призывали сюда уже не раз. Один призыв – три новых вопроса… итого за прошедший год набирается немало.
– И что? – насторожился Оракул. – Мы не используем одного и того же носителя дважды.
– Да, – согласился я. – Но если посчитать первый и второй курс темного отделения, получается тринадцать человек и тридцать девять вопросов…
– Хочешь знать, о чем нас спрашивали? – презрительно выпятил губу «Алес», но настороженности в его взгляде при этом заметно прибавилось. Да и неповрежденная рука подозрительно напряглась. – Или, может, желаешь узнать, кто сюда приходил до этих?
Я проследил за взглядом Оракула, брошенным на тихо поскуливающих парней, возле которых бдительно дежурила Зубища, и мысленно поблагодарил темную сущность за подсказку.
– Я хочу знать, не задавал ли вам кто-нибудь вопросы… обо мне?
И вот тогда Оракул отшатнулся, насколько позволял накренившийся алтарь, а затем с ненавистью прошептал:
– А ты умеешь спрашивать, Невзун… Да, тобой действительно интересовались. Но ты исчерпал на сегодня свои возможности. Ответов для тебя у меня больше нет.
Я спокойно кивнул.
– Я узнал все, что хотел.
– Тогда отпусти, – едва слышно шепнул «Алес». – Я тебе больше не нужен.
– Кто тебе сказал? – изумился я, второй рукой доставая накопитель. – От тебя знаешь, сколько пользы? А советом умным поделиться? А гадостей мне наговорить? А как же та страшная мстя, которую ты просто обязан учинить напоследок? Говорят, Оракулы настолько коварны, что общаться с ними… тем более неопытному адепту магической академии… чрезвычайно опасно!
– Ты же светлый, – при виде амулета «Алес» вздрогнул, – тебе ни к чему моя энергия.
– Как сказать… Кстати, ты там что-то упоминал, что я – не тот, за кого себя выдаю?
– Так и есть, – напрягся Оракул, когда я положил амулет ему на грудь, рядом с погруженной в живую плоть кистью. – Смертные не видят разницы. Но тот, кто обитает за гранью, всегда узнает своего собрата. Ты – не барон Невзун, каким тебя считает мой донор. Ты даже не человек. Ты – нечто иное. Чуждое этому миру. Так же как и я.
Я внимательно всмотрелся в блеклые глаза «Алеса».
– И ты думаешь, я позволю этой информации попасть в Иное?
– Меня не убить, – сжал челюсти Оракул. – Я и так мертв. Но если не вернусь в срок, сюда откроется дверь в Иное. И тот, кто принял за меня жертву, вырвется на свободу. Ты этого хочешь? Собираешься нарушить договор? Или надеешься вернуть мальчишку?
Я хмыкнул, наскоро активируя амулет.
– Почему бы нет? Этот оболтус мне задолжал, а я, знаешь ли, очень жаден – долг хочу срубить, понимаешь? Я ж без него спать не буду. Весь испереживаюсь. А в моем возрасте волноваться вредно – от этого пищеварение нарушается.
– Ты не сможешь! – яростно дернулся подо мной Оракул, почувствовав, как его сущность начинает отрываться от донора. – Он уже мертв! Ты ничего для него не сделаешь!
Я задумчиво оглядел окровавленное тело и придержал прыгающий на его груди амулет.
– Ты-то чего забеспокоился? Ты ведь тоже мертвее многих, разве нет?
– Лучше жить духом в Ином, чем навеки превратиться в пособие для адептов! – простонал Оракул.
Я усмехнулся.
– Что ж ты так не любишь нашего брата, а? А как же взаимовыручка? А знаменитое студенческое братство, в котором адепт адепту – друг, товарищ и практический материал? – После чего наклонился к исказившемуся лицу парня и беззвучно прошептал в самое ухо: – Да не переживай – на пособия я тебя не отдам. И из-за мальчика не стоит убиваться. Ведь смерть не всегда необратима. И нам обоим это прекрасно известно, не так ли… коллега?
Оракул захрипел так страшно, что на шее Алеса едва не полопались набухшие вены. Его выгнуло, когда я выставил локоть и нагло высосал алтарь до капли. Из перехваченного спазмом горла вырвался какой-то нечленораздельный хрип, но и он быстро перешел в едва слышный стон, когда я активировал печать и, вместо того чтобы запереть освободившийся дух в амулете, бесцеремонно вобрал его в себя. Вернее, в ритуальный кинжал, которому было абсолютно все равно, какую энергию забирать – из накопителя или из обычной нежити.
Еще через пару мгновений Алес успокоился и обвис на цепях безвольной куклой, а потом сделал долгий протяжный выдох, содрогнулся и… на самом деле умер.
– Отлично. Не люблю долгие агонии, – хладнокровно отметил я, дотянувшись пальцами до остановившегося сердца, а второй рукой достав нож и сноровисто изменив кровавый узор на коже Алеса. – Да и ЭСЭВ никто не отменял. Так что, мальчик, если хочешь отомстить, возвращайся обратно. Пока тут действительно не открылась дверь в Иное и оттуда не вылез весьма раздраженный моим поступком демон.
– Демон? – неожиданно рискнул подать голос один из светлых неудачников. – Эй, ты сказал «демон»?! Здесь?!
– Угу, и почти что сейчас, – благодушно откликнулся я, вливая в неподвижное тело остатки светлых резервов и активируя самое мощное из известных исцеляющих заклятий. Затем проворно осушил накопитель. Повторил процедуру с исцелением еще дважды. А когда ощутил под пальцами слабый толчок, вытащил из грудной клетки окровавленную руку со зловеще светящимися ногтями и удовлетворенно кивнул. – Молодец, пацан. За свою жизнь ты бороться умеешь. Осталось только вернуть тебе разум, и можно считать, что день удался.
– Невзун, обернись! – внезапно истошно заорали за моей спиной сразу два голоса. – Невзун, там же…
Мельком покосившись через плечо, я аккуратно вправил Алесу сломанную руку, чтобы потом не пришлось ломать повторно, убедился, что раны на его теле начали закрываться, и только потом обернулся. Без особого удивления увидел на противоположной стене четко очерченный овал, будто бы нарисованной ледяным карандашом. Перевел взгляд на пропитанные кровью Алеса узоры на полу, благодаря которым портал в Иное должен продержаться открытым дольше чем следует. Зябко поежился, когда от стены долетел порыв такого же ледяного ветра. Затем с сожалением оглядел четверых недоумков, которых так и не успел допросить, и велел терпеливо ожидающей приказа Зубище:
– Забери у них рассеиватель.
Чудовище рявкнуло, взвизгнуло и бурой молнией метнулось на бросившихся врассыпную мальчишек. Одного толкнула в спину, заставив рухнуть лицом вниз, второго чиркнула когтями по ноге, вызывав громкий вопль боли, третьего подловила у выхода, от души изваляв в пыли и цапнув за ягодицу для острастки. А четвертого загнала в угол, разодрала мантию на груди, безошибочно отыскала требуемое и, перекусив цепочку, сорвала интересующий меня амулет. После чего примчалась к алтарю и с гордостью продемонстрировала добычу.