Иного, всегда видятся размытыми.
– Вы говорите о демонах? – уточнила магесса, переплетая тонкие пальцы.
– В том числе, – кивнул я, мельком подумав о насмах. – В описаниях линий вероятности и даваемых ими образов я не раз натыкался на мнение, что грядущее, непосредственно связанное с демонами, теряет четкость. Верно ли, что само по себе Иное, имея свои собственные пространственно-временные законы, начинает при определенных условиях менять наши?
– Скорее, не менять, а путать. Скрывать детали. Размывать границы образов. Поэтому, если когда-нибудь вы заметите, что линии вероятностей без явной причины изгибаются и даже рвутся, стремясь обогнуть или сбежать от некоего туманного пятна, происхождение которого вам непонятно, можете не сомневаться – здесь пересекаются границы двух миров. То же самое, кстати, касается предсказаний, относящихся к пространственным проколам – поскольку они напрямую связаны с перемещением внутри Иного, то никогда нельзя предугадать, будет ли телепортация успешной. Оракул или провидец способен увидеть то, что, возможно, случится при благоприятном исходе, но при этом всегда будет видеть неясную тень, лежащую на объекте предсказаний. Которая исчезнет только после того, как он снова ступит на твердую землю.
– А если портал окажется с дефектом и человек умрет?
Графиня снисходительно улыбнулась.
– Те линии вероятности, которые участвовали в образовании его будущего, в момент смерти исчезнут.
– Значит, на этом месте тоже должна возникнуть пустота? – предположил я. – Ведь, если душа уходит, то она все равно делает это через Иное. Налицо прямая связь, которая, как вы сказали…
– Когда уходит душа, грядущему требуется какое-то время, чтобы убрать ее узор с полотна. Но обычно это длится недолго: природа не терпит пустоты, адепт. Поэтому через несколько недель нити узора сместятся, закрывая прореху, и на месте умершего человека появится чья-то судьба. Быть может, того, кто сумеет закончить то, что не успел сделать его предшественник. А может, того, кто коренным образом перекроит весь участок уже написанного будущего.
Я озадаченно почесал затылок.
– И часто такое случается, чтобы история переписывалась?
– Всего несколько раз. И обычно это были великие люди, которые, впрочем, далеко не сразу приобретали заслуженную славу. Я удовлетворила ваше любопытство, адепт?
– Да, конечно, – спохватился я, поспешно вскакивая со стула. – Благодарю вас за беседу, графиня, она многое для меня прояснила.
– До встречи на экзамене, – милостиво кивнула Ларисса де Ривье, и через несколько секунд я остался в хранилище один.
Глава 16
И почему я начинаю нервничать, когда к концу подходит десерт?
– Ну вот и все, – пробормотал я, стоя перед дверьми кабинета ректора. – День Г наступил, время – почти полдень… Сегодня мы наконец узнаем, достаточно ли я настроил против себя учителей?
– Можно подумать, ты специально хочешь, чтобы тебя разоблачили, – проворчал из-под мантии Нич и на мгновение высунул наружу свои длинные усы. – Хм. Дверь обычная, без подвохов, охранные заклинания стандартные, атакующих нет. Можешь заходить. Надеюсь, сюрпризов сегодня не будет, и мы быстро закончим.
Я скептически хмыкнул. После чего отряхнул с мантии невидимые пылинки, пожалел об отсутствии любимой сумки, потрогал пустые ножны, где обычно прятал ритуальный кинжал, и… решительно постучал.
– Заходите, адепт Невзун, – раздалось из-за двери, и я, пригладив топорщащиеся на затылке волосы, послушно вошел.
Все, кого я так хотел сегодня увидеть, оказались уже в сборе.
Милорд Фалькус Умдобр, величественно восседающий за письменным столом. Ларисса де Ривье и мастер Рух Мкаш, гармоничной парой занявшие два кресла по левую руку от него. Маркиза де Ракаш, с кислым лицом соседствующая рядом с магессой де Фоль. Невозмутимый мастер Нарди, старающийся казаться спокойным мастер Свим и чем-то жутко недовольный Зодис Краш, занявшие еще три кресла по этой же стороне, только чуть ближе к двери. Напротив них сидели мэтр Лонер Кромм и худощавый молодой человек с темным даром, вероятно, тот самый господин Фугг, показавшийся мне ненадежным. Ну а последними по этому ряду оказались милый моему сердцу мастер Лиурой в щегольском бордовом камзоле и граф Экхимос, который, как настоящий благородный, сел с краю, и которому я тут же послал доброжелательную улыбку.
Как уж ректор добился такого эффекта – не знаю: в деле преобразования пространства я пока не силен. Но присутствующие оказались размещены наподобие пирамиды, вершину которой венчал сам мастер Фалькус, а остальные как будто сидели каждый на своей ступеньке. На первый взгляд непривычно, но, не стану скрывать, эффектно. Сразу чувствуешь себя злостным преступником, над которым возвышается Судия со своими помощниками.
Кстати, мой нынешний учитель – мастер Гриндер Ворг – предпочел занять кресло в основании «пирамиды», напротив некромантов. Как и всегда, оделся целитель не по погоде и все время зябко кутался в видавший виды теплый плащ с меховым подбоем.
Еще одно, последнее, кресло с той стороны осталось свободным, и я даже рискнул предположить, что оно приготовлено для меня. Но в этот момент в коридоре послышались торопливые шаги, и в комнату буквально влетел последний желающий принять у меня экзамен, при виде которого я замялся и даже кинул на ректора беспокойный взгляд.
– Прошу прощения за задержку, – скороговоркой проговорил новоприбывший, оказавшийся приятным на вид, холеным, смутно знакомым на лицо крепышом в ярком фиолетовом камзоле. Отвесив короткий поклон присутствующим, он кивнул указавшему на пустое кресло ректору, а затем плюхнулся рядом с Воргом, успев шепнуть ему на ухо пару тихих фраз, и только тогда соизволил заметить меня. – О! Так это и есть молодое дарование, возомнившее о себе так много, что подало прошение о переводе на второй курс, еще и пары месяцев не отучившись на первом?
– Юноша действительно способный, мастер де Регилль, – с улыбкой ответил Умдобр. – Иначе его бы здесь не было.
Я удовлетворенно кивнул.
Вот и папаша нашего светлого: неплохой огневик, немного знаком с магией порталов и совсем чуточку целитель. И не надо толкать меня лапой под мантией! Я и так знаю, что его присутствие здесь – настоящая удача. Зашибить очередного (даже сбился, какого по счету) зайца, и все – одним камнем… Ух, мне уже давно так не везло!
– Ни в коем случае не оспариваю ваше право на такие решения, мастер Умдобр, – тут же поднял пустые ладони граф де Регилль. – Но закон есть закон: когда ученик проявляет редкие таланты или переводится на другой факультет или же курс до того, как отучится на предыдущем менее полугода, на комиссии всегда должен присутствовать наблюдатель от Совета.
– Конечно, граф. Вас для того и позвали.
Де Регилль удовлетворенно кивнул и самоустранился. А взгляды всех присутствующих, как по команде, обратились на меня.
– Адепт Невзун, – торжественным тоном начал ректор, даже поднявшись ради этого из-за стола. – Подтверждаете ли вы свое решение о досрочном прохождении итогового экзамена по программе обучения первого курса?
Ой, сколько пафоса… Мог бы и попроще начать.
– Да, магистр.
– Осознаете ли вы последствия такого решения? – продолжал ломать комедию мастер Фалькус.
– Безусловно.
– В таком случае, приступим, – совершенно неожиданно подвел черту ректор и, ободряюще мне подмигнув, вернулся на свое место. – Кто желает начать первым?
Я приятно удивился и тут же взял слово:
– Можно я?
По рядам присутствующих пробежал недоуменный шепоток.
– Невзун, вы что, решили идти на попятный? – пренебрежительно фыркнула маркиза де Ракаш.
– Надеюсь, вы шутите? – нахмурилась графиня де Ривье. Ректор вопросительно приподнял брови, явно не ожидав от меня такого финта. Мастер Ворг неодобрительно покачал головой. Остальные озадаченно переглянулись, и только в глазах Лонера я подметил тщательно скрываемое торжество.
На все вопросы я только улыбнулся. Взгляды проигнорировал. А затем выудил из-под мантии толстую тетрадь в красной обложке с золотым тиснением и торжественно поклонился.
– Прошу прощения, леди и господа, за то, что так грубо нарушаю регламент…
– Ты всегда его нарушаешь, – сердито прошептал Нич, недовольный моим самоуправством, но я сделал вид, что не услышал.
– Честно говоря, хотел сделать это позже. Но потом рассудил, что так даже лучше… Мастер Умдобр, помните наш разговор по поводу редких книг?
У ректора брови замерли в наивысшей точке, да так и застыли, словно приклеенные.
– Э-э… Да, молодой человек. Хотите сказать, что это – то, о чем вы мне говорили?
– Нет. Те лекции до сих пор находятся в моем замке – я за ними, как вы понимаете, еще не заходил. А это – нечто гораздо большее, – я с улыбкой протянул тетрадь целителю. – Мастер Ворг, не могли бы вы передать ее господину ректору?
– Что это? – хмуро осведомился старик, с подозрением забирая тетрадь, но потом его взгляд упал на вензель в углу и замер. – С-свят-тые… небеса…
Что ж, оно и понятно: этих инициалов мир не видел почти пятьдесят лет. Простые такие буквы: В, Ш и И… Я еще помню времена, когда в гильдиях не было тех, кто не знал, что они означают. Сейчас все, конечно, печальнее – вон Свим и Нарди даже не удивились. Краш, судя по наморщенному лбу, что-то такое начал припоминать. А вот старики хорошо меня помнят… Но именно на это и был расчет.
Я демонстративно не заметил, как дрогнули руки мастера Ворга, принявшие бесценный дар, словно то была ядовитая змеюка, а веки устало прикрылись, будто неожиданная находка оказалась для него слишком тяжела.
– Я нашел ее в семейной библиотеке, – сообщил всему залу я и снова поднял взгляд на окаменевшего в своем кресле магистра. – Наследство моего отца и деда. Рукописи человека, которым я в свое время искренне восхищался…