Я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух и заодно убедиться, что внимание аудитории принадлежит мне полностью. А потом снова заговорил.
– С учетом вышеизложенного, мне пришлось задуматься над некоторыми вопросами. К примеру, почему все дневники мэтра после его гибели бесследно пропали? Почему Невзуны во времена всеобщих гонений остались не только при своем имуществе, но и почти не пострадали? Чем именно мой отец расплатился за годы мнимого благополучия? И почему, когда несколько лет назад он попросил у Совета помощи, она не была ему оказана?
– Вы сейчас о чем, юноша? – нахмурилась графиня де Ривье. – На протяжении последних десяти лет я не пропускала ни одного заседания Совета магов. Но что-то не припомню, чтобы когда-нибудь на них рассматривали заявления от вашей семьи.
– А разве все заявления рассматриваются на таком высоком уровне? – наивно удивился мастер Нарди.
– Нет, конечно, – все еще хмурясь, ответила вместо огневицы леди де Фоль. – Но если помощь действительно необходима, а причина заявления – достаточно серьезна…
– Эпидемия хамелеонки в одном отдельно взятом баронстве – достаточно веская причина? – с невинным видом поинтересовался я.
Леди де Фоль вздрогнула.
– Вы ошибаетесь, молодой человек, – уверенно отверг все обвинения в адрес Совета мастер Ворг. – Я, как признанный целитель, могу засвидетельствовать, что хамелеонка никогда не давала эпидемий. Видимо, вы плохо изучили те книги, что я вам давал!
Я внимательно на него посмотрел.
– Я их очень хорошо изучил, профессор. И уже тогда понял, что в них либо находится неполная информация, либо возбудитель с того времени кардинально изменился. И последняя версия кажется мне гораздо более правдоподобной. Особенно в свете того, что эта «незаразная» вроде бы, но безусловно смертельная болезнь стала прекрасным оружием против одного непокорного барона.
– Что вы имеете в виду, Невзун? – осторожно осведомился мастер Рух. – Ваши обвинения весьма… настораживают. У вас есть конкретные подозрения? Доказательства?
Я горько усмехнулся.
– Пораженные хамелеонкой трупы, которые вывозили на кладбища телегами – это подходящие доказательства для вас, сударь? Проверить мои слова очень легко – достаточно раскопать могилы…
– Но естественное течение болезни…
– А было ли оно естественным, мастер Рух? – в лоб спросил я. – Даже мастер Ворг, лучше которого никто не разбирается в этом вопросе, считает, что такого не бывает. Вы сомневаетесь в его словах?
Рух в замешательстве посмотрел на недовольного старика.
– Конечно нет!
– И правильно, – лицемерно вздохнул я. – Если бы уважаемый маг и признанный целитель мог так ошибиться, хамелеонка уже поразила бы и нас с вами, и короля, и всех вокруг, и давно бы перебралась за пределы Сазула, поскольку лекарства от нее нет. Но раз этого не произошло, то мастер Ворг все-таки прав: возбудитель не мог настолько измениться естественным путем. А значит, кто-то сделал это искусственно.
– Это невозможно, – дрогнувшим голосом заметил мастер Краш, покосившись на мрачного, как грозовая туча, ректора. – Зачем кому-то создавать такую опасную заразу? И тем более выпускать ее на волю, убивая население целого баронства таким жутким способом?!
Я пожал плечами.
– Не ко мне вопрос. Но не исключено, что дело было в тетради, которую я вам передал. Если считать, что барон купил свою безопасность черновиками мэтра Валоора, то, возможно, тот, кому он их передал, знал и о чистовике. Или подозревал и хотел таким образом надавить на непокорного недоучку. А тот просто не понял, чего от него хотят, потому что в глаза не видел эту тетрадь. А может, я ошибаюсь, и это был тщательно продуманный эксперимент в духе старых времен, когда с жертвами не особенно считались. Как, к примеру, в случае с велльской чумой. Скажем, какой-нибудь влиятельный господин с большими связями захотел найти лекарство от одной редкой, но крайне неприятной болезни и для этого создал самую современную лабораторию, какую только можно вообразить. После долгих усилий кое-чего ему, наконец, удалось добиться, но, к сожалению, не нашлось добровольцев, желающих испытать на себе новое лекарство. Да и заболевших было не так уж много. Вот и пришлось сделать побольше, чтобы получить гарантированный результат…
– Бред, – фыркнул Нарди. – Зачем кому-то тратить огромные деньги на поиски того, чего не существует в принципе? За изучение хамелеонки брались такие светила магии, что… Да и идея с уничтожением населения целой области ради непонятного результата… Простите, юноша, но ваши предположения не выдерживают никакой критики.
– А если у того господина не осталось выбора? – с задумчивым лицом предположил я. – Если он был болен и просто не захотел умирать без борьбы? А утечка из лаборатории произошла совершенно случайно?
Нич от такого предположения вздрогнул, а маги переглянулись.
– Ну тогда… не знаю, – смешался Рух. – Но это все равно не доказано!
– Я и не спорю, – согласился я. – Однако не исключаю, что в ходе экспериментов возбудитель в какой-то момент изменился настолько, что стал по-настоящему заразным.
– Этого не может быть, – твердо сказала Ларисса де Ривье. – Невзун, при всем моем уважении, но все частные лаборатории находятся под строгим надзором. И ход любого потенциально опасного исследования жестко контролируется нашими надзирающими! Это – закон.
– Спасибо, я в курсе. Но если кто-то очень не хотел, чтобы вы об этом знали, то вполне мог построить тайную лабораторию. А то и не одну. И специально провести испытания нового возбудителя на окраине королевства, чтобы никто раньше времени не догадался. Для того и письма барона тщательно отслеживались. Потому и реакция Совета на расплодившуюся нежить запоздала…
– Нет. Я в это не верю. Подобная информация не могла пройти мимо нас!
– Не могла, – со вздохом согласился я с графиней. – Если только о ней не умолчали.
– А не много ли вы на себя берете, юноша? – недобро прищурилась леди де Фоль.
– Я – единственный живой свидетель, слышавший исповедь старого барона. И единственный, кто знает, почему он решил стать личем.
– Кем?! – дружно вздрогнули мастер Свим и мастер Краш.
Они не в курсе? Как интересно…
Я спокойно взглянул на сжавшего челюсти ректора.
– Полагаю, большинству присутствующих эта информация уже знакома, поэтому дублировать ее не буду. Единственное, чего вы не знаете, так это то, что несколько лет назад, когда эпидемия только начиналась, старый барон, как я и говорил, отправил в Совет несколько писем. В которых содержалась информация о происходящем, его предположения о причинах и, конечно же, мольба о помощи.
– Как он мог строить какие-то предположения? – негромко фыркнул мастер Ворг. – Он и магом-то, можно сказать, не был! Прошлые «заслуги» заставили вашего деда отказаться от магии, и закрывающая печать была тому надежным гарантом!
– Мой отец был исследователем, – спокойно возразил я. – Ученым. Но дар у него все-таки имелся. Что же до умений… Есть ситуации, когда ради спасения жизни человек делает то, что другие назовут невозможным. И за считанные годы осваивает такие огромные пласты знаний, что в это трудно поверить. Лично я не удивлен, что отец, потеряв жену и дочь, начал лихорадочно изучать темное искусство. Благодаря чему и нашел неопровержимые доказательства искусственного происхождения эпидемии, которые потом подробно изложил в своих письмах. В каждом из них он просил о помощи, умоляя прислать опытного целителя. И однажды такой целитель действительно появился в нашем замке. Назвался магистром, предоставил соответствующие документы, показал печать, подтверждающую его полномочия как представителя Совета магов. Этот человек пробыл у нас две недели, по очереди навестив все деревни и взяв необходимые образцы. А потом уехал, заверив, что скоро эпидемия пойдет на спад, хотя на самом деле все только начиналось.
Желваки на скулах магистра проступили четче, а моей головы ненавязчиво коснулось сразу три заклинания правды.
– Всего за два года на нашей земле почти не осталось людей, – продолжил я, приняв вид уверенного в своей правоте аристократа. – Погибла семья барона, его слуги, подданные… практически все. Барон, к несчастью, заболел одним из последних, так и не дождавшись обещанной помощи. А под конец, не желая мириться со своей участью и безмерно скорбя о потерях, он, став к тому времени неплохим некромантом, нашел для себя единственно возможный выход. И сделал меня живым источником для собственного перерождения… В его записях, которые я готов предоставить королевскому дознавателю, отражено многое из того, о чем я мог бы вам рассказать. О его подозрениях, сомнениях, отчаянии и надеждах, которые, к несчастью для него, не оправдались. А также о том, что тот маг, который, как выяснилось, не только не помог, но еще и ускорил развитие болезни, в действительности…
Я взглянул на окаменевшего Лиуроя, который в ужасе смотрел на мое бесстрастное лицо и уже видел себя как минимум четвертованным.
– …оказался лжецом. Потому что никто в Совете (в этом вы правы, графиня) не видел этих писем. Никто не получал донесений о начавшейся эпидемии. Никто даже не слышал, что у нас что-то неладно. Потому что кто-то ловко изъял всю информацию о происходящем, чтобы она никогда не попала к вам на стол.
– Это только предположения, барон, – сухо ответила огневица, нервно сжав подлокотник своего кресла. – У вас нет фактов.
– Зато они есть у вас. Если проверить журналы учета, где должны регистрироваться поступающие с окраин донесения, вы найдете там сведения о письмах моего отца, они действительно туда поступали.
– Подтверждаю, – скучающим голосом заметил один из насмов. – А вот в архив, где письма должны были храниться до рассмотрения членами Совета или их уполномоченными, они так и не дошли, графиня. Поэтому на вашем месте я бы тщательнее проверял людей, которые отвечают за документацию.