Правда, когда я поинтересовался, по какой причине наше фамильное привидение могло принять его за врага, он насупился. После чего залпом допил остатки вина, поднялся и, с достоинством попятившись к дверям, заявил, что ему пора.
Я вздохнул с облегчением – мне до зуда в печенке хотелось закопаться в найденные книги. Но нельзя: сперва я должен решить первоочередные задачи, главной из которых оставалось обеспечение людей продовольствием, инструментом, домами и средствами передвижения. Чуть менее важной – завтрашний разговор с Вигором, грядущие разборки с господином Бодирэ и решение весьма серьезного вопроса с моими зомби, которых следовало срочно куда-то пристроить. Еще я хотел отыскать наставника и заняться физической подготовкой. Кроме того, необходимо было заглянуть в магическую лавку, чтобы обновить запасы трав и амулетов. Наконец, я должен был уделить внимание открывшемуся дару, если, конечно, хотел, чтобы он продолжал развиваться такими же темпами, как раньше. А на все это требовалось время… э-эх!
Придется сегодня же понадежнее закрыть комнату, чтобы книги не портились дальше, и терпеливо ждать, когда до них дойдут руки.
Послеобеденное время и вечер пролетели незаметно. Большую их часть я проторчал в кабинете, перебирая бумаги и скрупулезно, почти что пошагово разбирая поставленные передо мною задачи. А когда на улице смеркалось, и света от свечей стало недостаточно, рискнул обратиться к дару и зажечь над столом крохотный магический светлячок.
Вообще-то считается, что молодой дар не рекомендуется использовать до окончания его становления, которое ориентировочно наступает в шестнадцать-семнадцать лет. Однако никто из магистров, запретивших молодежи пользоваться магией до поступления в академию, не учел, что процесс развития – это всегда поступательное движение. От простого – к сложному.
Иными словами, если ты хочешь развить свой дар до максимально возможного, то должен, в первую очередь, им пользоваться. Как можно раньше начать его развивать, регулярно выводя силу наружу для того, чтобы вскоре на ее место пришла… накопилась или выработалась новая.
Собственно, именно это и делают с учениками в академии, постепенно приучая молодых магов к мысли о постоянной, каждодневной работе над собой, непроизвольно усредняя их, ровняя под одну гребенку… при таком потоке обучающихся это неизбежно… и получая на выходе таких же средненьких магов.
Однако при этом почему-то считалось, что все стороны дара… неважно, светлый он или темный… открываются только после совершеннолетия. И именно тогда следует начинать его «раскачку», чтобы избежать преждевременного выгорания.
«Полная чушь!» – сказал бы на это мой учитель. И был бы совершенно прав, потому что именно он сумел доказать, что при правильном обращении открывающийся дар почти ничем не отличается от зрелого. А нагрузки влияют на него точно так же, как физические упражнения – на человеческое тело. Дело было лишь в дозе: при превышении определенного порога, который также был найден и просчитан мастером с тошнотворной точностью, молодой дар действительно мог сгореть; но при соблюдении правил безопасности он уже через несколько лет способен превратиться в нечто такое, о чем не могли мечтать даже маги прошлого.
К сожалению, в то время, когда мы сумели понять все тонкости, я, увы, был слишком стар для таких экспериментов. И учеником обзавелся задолго до того, как мастер Твишоп заставил меня вплотную заняться разработкой этой теории. К тому же испытывать ее на практике нам бы никто не позволил. Зато сейчас… когда я уже нарушил одно из непреложных правил, но не потерял после этого дар… когда у меня появилась реальная возможность в кратчайшие сроки вернуться к тому уровню, которым я обладал в прошлой жизни… неужели я смог бы ее упустить?!
Запершись в кабинете, я до самой ночи творил простенькие заклинания, старательно вычерпывая себя до дна. При этом, когда я решил, что достиг истощения, впервые за целый месяц на моей руке проснулась личная печать. Легонько так прижгла кожу, но все равно – это был хороший знак. Вдруг я и ее когда-нибудь сумею «прокачать»?
Кстати, о птичках…
Где там мои доблестные летуны? Время уже позднее – им пора просыпаться. Или они решили, что я просто так отпустил их погулять прошлой ночью?
Выглянув во внутренний двор и обнаружив каменных тварей сидящими на своих местах, я бесшумно открыл окно. Вообще-то от него потом придется избавиться или же перенести кабинет в более безопасное место – не люблю, когда в мои покои есть свободный доступ со стороны. Но пока приходилось обходиться тем, что есть.
Покосившись на темное небо, на котором мертвенно-желтым пятном висела луна, я негромко свистнул. Дождался, когда снизу скрипнет камень, и коротко позвал:
– Бескрылый! Отчет!
– Уже иду, хозяин, – немедленно проскрежетала снизу горгулья, хлопнув вернувшими подвижность крыльями. – Я думал, ты еще занят, поэтому не рискнул тревожить.
Я посторонился, пропуская в комнату летающего уродца, и знаком велел ему занять место на подоконнике.
– Что ты узнал?
– Тебе по порядку? – педантично уточнила горгулья.
– Начни с самого важного.
– Как прикажешь… Значит, так: насчет земель ты правильно угадал – нежити на наших границах осталось немного. Крупных вообще никого, а мелкую мы вчера благополучно сожра… ой, прошу прощения – скушали. Правда, за ними пришлось немало погоняться, а некоторых вообще доставать прямо из-под земли, но мы справились!
– Молодец, – рассеянно откликнулся я и прикрыл глаза. – Дальше.
– Дальше мы облетели все три деревни, реку и старую мельницу. Мертвяков там нет и вряд ли теперь объявятся – ты слишком сильно их напугал. Но в самых дальних домах… тех, что возле самой реки… мы почуяли следы магии. Старой. Еще с того времени, пока ты был… ну… другим, – засмущался отчего-то Бескрылый. – Следы, конечно, слабые, но благодаря им нежить боится сюда возвращаться.
– За какое расстояние ты их почуял? – не открывая глаз, уточнил я.
– Минут за десять нашего лета, хозяин.
– А что насчет замка?
– Почти ничего. Дух умсака из подземелья почти не доносится. Я даже отсюда его не чую. Но вот в лесу возле кладбища, где остались зомби, ощутимо пованивает.
Я нахмурился.
Так. Вот и еще одна проблема вылезает… умсаков надо куда-то девать. Но с умертвиями всегда так – чем их больше, тем ощутимее становится их присутствие. Но не распихивать же их по всему лесу? И не закапывать на кладбище, отмечая могилки симпатичными крестиками? Да и не решить такое дело простыми могилками – если уж прятать концы, как положено, то нежить надо упокаивать. А какой из меня сейчас некромант? Остается надеяться, что светлому хватит приключений на свою пятую точку, и в ближайшие дни он не напросится на прогулку по территории баронства.
– Что насчет зомби? – снова спросил я, откладывая очередную проблему на потом.
– Они очень хорошо спрятались, – призналась горгулья. – Запах был, а вот следы их присутствия мы нашли лишь после того, как подлетели к деревне вплотную. Пока это не смотрится подозрительно – после смерти лича прошло совсем немного времени, так что в ближайшие месяцы запах будет объясним. Тем более что могилы не вскопаны, свежих разрушений нет, кости на дороге не разбросаны, и следов крови не видно. Но меня удивило другое: зомби вспахали старое поле, хозяин. Это нормально?
– Да. Что еще?
– Еще мы прошлись по краю леса и рискнули залететь за реку… – виновато вздохнул Бескрылый. – Нам пришлось охотиться, хозяин. Прости. Стая была голодна, а «дичи» там не в пример больше, чем здесь.
– Вас заметили? – сухо осведомился я.
– Нет, конечно! Мы вели себя тихо и старались не садиться на землю. А когда насытились, то… прости еще раз, хозяин – ты приказал не залетать далеко, но я что-то почувствовал на границе. И рискнул залететь немного дальше. Один. Честное слово, меня никто не видел!
Я остро взглянул на съежившуюся птицу.
– Что ты нашел?
– Я… я не знаю…
– Что значит «не знаю»?
– Я не совсем понял, – скисла горгулья. – Но помнишь, у нас в старом доме был алтарь?
– Какой? – чуть не вздрогнул я. – Темный, что ли? Которым я почти не пользовался?
– Да. Так вот, мне на мгновение показалось, что за рекой тоже такой есть. Поэтому нежити там гораздо больше, и она туда… стремится, что ли? Мне вот тоже захотелось туда слетать, хотя я знал, что тебе это не понравится, – понурился Бескрылый.
Я тревожно забарабанил пальцами по подоконнику.
– Погоди ныть. Скажи: алтарь ты почувствовал далеко от реки?
– Нет, хозяин.
– Это еще мои земли или уже герцога?
– Я не знаю, – пожала плечами птица. – Нужно смотреть карту.
– Сейчас… – спохватился я и, порывшись в бумагах, выудил карту, с которой сам недавно работал. – Плоховата, конечно, но границы видны хорошо. Смотри: вот тут наш замок. Слева от него наши две деревни, лес и болото…
– О, на болоте мы тоже были! – внезапно припомнил Бескрылый. – И нашли там несколько русалок! Такие страхолюдины, что просто нет слов! Только мы их не поймали – они сразу под воду ушли! Вот! Так что разбираться с ними тебе придется самому!
– Демон с ними, с русалками, – отмахнулся я и снова уткнулся в карту. – Вот тут, справа, где у нас третья деревня и где живут наши зомби, кладбище. Рядом я спрятал умсаков. Еще дальше с севера на юг течет река… стоит мельница… потом идет лес, какие-то овраги…
– Их я тоже помню, – проурчала горгулья, ткнувшись острым клювом в пергамент и едва его не проткнув. – Совсем недавно, если судить по следам, там обитала какая-то крупная тварь. Но теперь она перебралась через реку и прячется в соседнем лесу. Где-то…
Его клюв задумчиво прочертил на карте грязную полосу и остановился напротив мельницы.
– Вот тут! И там же я что-то такое почувствовал, хозяин! Точно, это оно!
– Значит, все-таки мои земли, – задумался я, обведя подозрительный лесок в кружок. – Старая граница с Ангорскими пролегает чуть дальше на юго-востоке. Получается, это еще от лича остался подарочек? Гм. Но если алтарь – его рук дело, то почему он все еще работает?